«Что это такое, тысяча чертей?!» – подумал я сердито и осторожно коснулся поверхности скафандра. Наощупь он был ни теплым, ни холодным, и почему-то мне показалось, что я коснулся человеческой кожи. Я ожидал, что это касание вызовет неприятные ощущения, но вдруг мне отчаянно захотелось погладить этот странный материал, потрогать шлем, заглянуть внутрь скафандра и – капитан я или нет? – даже надеть его. Не вынимая из шкафа.
Осмелев, я развел в стороны «полы» скафандра и заглянул внутрь.
Костя присвистнул; я невольно покосился на него. Впрочем, я и сам едва удержался от удивленного восклицания. То, что походило на скафандр, на деле оказалось живым организмом, потому что я увидал самую настоящую плоть, сочащуюся сукровицей, увидел синеватые прожилки и ветвистую паутину сосудов.
Штурмовики приближались.
В следующую секунду я понял, что все обстоит как раз наоборот. Это все-таки скафандр, а изнутри он похож на живое существо. Потому что это биоскафандр, надстройка над человеческим организмом. Мостик, провешенный от бездушного корабля к живому капитану.
Ко мне.
И мне во что бы то ни стало нужно влезть в этот полуживой костюм, застегнуть его, натянуть шлем и слиться с присланным за мной корабликом. Влезть быстрее, чем штурмовики чужих успеют разнести кораблик и нас вместе с ним в мелкие клочья.
– Простите, девочки, – сказал я стал торопливо раздеваться. Догола. У Юльки поползли вверх брови, но она смолчала, а Янка, кажется, нисколько не удивилась. Только одобрительно кивнула.
Костя поперхнулся очередным вопросом. А я, словно проделывал это уже сотни раз, повернулся к скафандру спиной, и скользнул в штанины сначала одной ногой, потом другой. Прикосновения к подкладке-плоти я вообще не почувствовал.
Теперь руки. Левая. Правая. Шлем опускается на голову сам собой, и сам собой застегивается шов на животе и груди.
А в следующий миг в тело впиваются тысячи игл, я на мгновение умираю, и тут же воскресаю, а время останавливается.
Здесь были все. И Мишка Зислис – офицер-навигатор, и Суваев – офицер-аналитик, и Фломастер – офицер-канонир, и Ханька, и Риггельд, и Хаецкие, и Мустяца с Прокудиным, и еще сотни и сотни волжан. Чуть ли не все. Даже Феликс Юдин был здесь. Однако это были не только мои старые друзья и недруги. Это был мой экипаж, а сам я лишь на малую частичку оставался Романом Савельевым, экс-старателем с Волги. Я был кораблем, и корабль был мной, и кроме того – Зислисом, Суваевым, и всеми-всеми-всеми. Я видел и знал, все, что происходило со мной сейчас, и все, что происходило со мной миллионы лет назад. И еще – я знал больше остальных, потому что был капитаном. Мозгом. Той малой сущностью, которая принимает большие решения. Без меня корабль не покорился бы и тысяче операторов с любым уровнем доступа.
У Волги кипел бой – чужие из Ядра крушили оборону «наших» чужих. И тянулись ко мне-кораблю. Это следовало пресечь. И я начал пресекать, а экипаж меня умело поддерживал.
Штурмовики, пытающиеся атаковать капитанский бот, я прихлопнул походя, как комаров. Не так уж это было и сложно. Потом позаботился о неинициированной части экипажа – четверке, которая недавно вместе со мной взошла на борт моего личного кораблика. Все четверо станут офицерами высших ступеней в корабельной иерархии. О них стоит позаботиться… Да и Риггельд будет рад. Юльке. Это я знал точно, хотя нельзя сказать, что я проник в мысли Курта Риггельда. Скорее, я услышал его чувства.
В общем, я отрастил еще два кресла и усадил всех, чтоб не ушиблись, когда бот будет швырять на виражах. В атмосфере бот всегда швыряет. Да и перегрузки – это моему телу в биоскафандре все равно…
И – вверх, вверх, прочь от поверхности, к древнему кораблю, который теперь был мной и волжанами. Одновременно.
Крохотная пылинка – капитанский бот – молнией пронзил волжский воздух, оставляя могучий инверсионный след. Завис над носовой частью крейсера – необъятного, как планета. А потом ринулся к обшивке, словно хотел расшибиться вдребезги.
Но, конечно же, ничего со мной не случилось. Корабль втянул бот-пылинку, как лужица ртути втягивает отдельную капельку. Втянул, и передал в область командных рубок. Кстати, мой заклятый враг Феликс Юдин сейчас занимался именно внутренним транспортом, но он не мог сделать мне ничего плохого, потому что я был им, а он – мной, а вместе мы были кораблем. Могучим звездным крейсером.
Бот достиг капитанской рубки, соприкоснулся с ее стенами и быстро слился с ними в единое целое. Изумленные Юлька, Чистяков, Смагин и Яна, не вставая из кресел, вдруг оказались вместо маленького кораблика в просторном сферическом зале, окруженном звездами и искорками вражеских кораблей.
А я окунулся в битву.
Это была славная битва.
40. Ххариз Ба-Садж, премьер-адмирал, Svaigh, флагманский крейсер сат-клана.
Премьер-адмирал сат-клана Свайге, не отрывая глаз от экранов, откинулся в кресле.
Он понял, что умрет в ближайшее время. От боевого клина, доверенного ему Галереей, осталось всего шесть кораблей. Флагман и пять крейсеров. Четверть от первоначального числа. Ну, возможно еще мелкие боты с выносными генераторами где-нибудь в сторонке болтаются. Хотя, нетленных всегда отличала дотошность – они уничтожали все до единого корабли противника, даже самые малые, и никогда не брали пленных.
Не в лучшем положении пребывали и союзники: Рой потерял все корабли, кроме трех; азанни распылились и понять что же осталось от их крыла не представлялось возможным; разрозненные группки кораблей цоофт еще трепыхались меж двух кинжальных вееров, но слепому было видно, что нао их сочтены.
Что касается а'йешей – Ххариз Ба-Садж склонялся к мысли, что их силы в этой области пространства уничтожены полностью.
Исполинский корабль Ушедших безучастно висел в атмосфере, игнорируя разразившуюся вблизи Волги локальную бурю. К сожалению, не справились эксперты союза с боевыми секретами исчезнувшей расы.
У премьер-адмирала не было даже связи с Галереей, чтобы оповестить Вершителей расы о полном провале операции по захвату и изучению техники Ушедших. Бесценная находка ускользнула из рук, хотя ее удалось коснуться. Только коснуться. А тот факт, что она оставалась заклятым врагам в качестве боевого трофея, не оставлял никаких иллюзий относительно будущего.
Будущее представлялось Ххариз Ба-Садж мрачным.
Впрочем, лично у него и его солдат будущего просто не было.
Один из вееров нетленных развернулся к планете и ринулся в атмосферу, туда, где застыл корабль Ушедших. Остальные два перегруппировывались, чтоб с нового захода окончательно разметать недобитые остатки флотов союза.
Ххариз Ба-Садж настроился достойно встретить смерть, прикрыл глаза, и до отказа развернул гребень. Он давно приготовил себя к этому мгновению, хотя втайне надеялся, что оно никогда не наступит.
Но смерть почему-то медлила. Невнятное восклицание ординарца заставило его открыть глаза.
Происходило нечто странное. Корабля Ушедших больше не было в атмосфере Волги. И веера нетленных там уже не было – весь экран занимал чудовищный спиральный смерч, постепенно расползающийся вширь. А безучастный гигант, непонятным образом вознесшийся в открытый космос, занимался тем, что добивал оба веера нетленных и случайно подвернувшиеся разрозненные корабли союза.
В мгновение ока нетленных не стало – бестелесный вакуум подернулся почти физически ощутимой рябью, и тысячи светящихся черточек померкли. А потом эта призрачная рябь исчезла, и флагман основательно тряхнуло, словно он находился не в вакууме, а в атмосфере планеты.
– Мать-глубина! – вырвалось у Ххариз Ба-Садж. Но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и заорал в интерком:
– Эксперты! Что происходит, огонь вам в чрево?
Физики эксперт-подклана отозвались немедленно:
– Мы озадачены, мой премьер. Такое впечатление, что техника Ушедших способна на некоторое время менять мерность пространства. Физическое тело не в силах пережить подобное. Это удар по основам основ, и мы плохо представляем, какие нужны знания, чтобы это осуществить.
Премьер-адмирал возбужденно задергал гребнем. Получилось! Все-таки получилось! Ученые на борту крейсера Ушедших в последний момент сумели задействовать боевые системы. Жаль только, что удар частично пришелся по своим…
– Связь с учеными на борту этой штуковины есть?
– Нет, мой премьер. Но перед самой битвой пришла короткая депеша от премьер-физика.
Ххариз вспылил:
– А почему я об этом ничего не знаю?
– Битва, мой премьер. Мы полагали, что уже являемся покойниками, а зачем покойникам свежая информация?
Если эксперт-подклан счел флагманский крейсер уничтоженным, а крейсер до сих пор жив, значит произошло чудо.
Без особого напоминания эксперты странслировали злополучную депешу в адмиральскую рубку. Ххариз повернулся вместе с креслом к выросшему у самого пульта проекционному стволу.
