Девушка вздохнула и осторожно высвободилась.
– Конечно, не отказалась бы, – грустно сказала она. – Тем более, что не так уж я и напрягалась. Но все-таки, знаешь, как-то неприятно, когда тебя используют втемную.
– Знаю, – кивнул Дзинтон. – Я же говорю – я сволочь и гад. Но сама посуди – а если бы я с самого начала рассказал тебе про Институт? Ты бы точно не решилась ввязаться в эту историю.
– Да мне и сейчас страшно, – Цукка скривила губы. – Ты просто не представляешь, как страшно…
– Вполне представляю. Цу, слушай меня и запоминай всем сердцем: тебе не грозит никакая опасность из-за того, что я втянул тебя в эти игры. Ты находишься под моей защитой, а моя защита – такая штука, что сможет укрыть тебя даже от вспышки сверхновой. Ты в полной безопасности, и ни одна живая душа в мире не сможет прикоснуться к тебе даже пальцем без твоего желания. И ты, и Карина, и Яна, и Палек – все, кто живут со мной под одной крышей, в безопасности.
– Отрадно слышать, – хмыкнула девушка. – Но, кажется мне, ты себя переоцениваешь. Министерство обороны вряд ли стерпит оплеуху, которую ты им отвесил.
– Министерство обороны стерпит любую оплеуху, которую я ему отвешу, – серьезно ответил Дзинтон. – Если бы не… дополнительные соображения, я бы уже свернул десяток-другой шей тем, кто ответственен за подобное безобразие.
– И все равно у тебя концы с концами не сходятся, – Цукка скептически посмотрела на него. – Насчет того же усыновления – я слышала, что эта процедура занимает минимум полгода, причем разрешение дают далеко не всем. А уж какие шансы у одинокого молодого мужчины удочерить тринадцатилетнюю девочку, я просто промолчу. А еще для усыновления сирот требуется согласие официальных представителей органов опеки. Откуда оно у тебя, если речь идет о бежавших девиантах?
– Я же говорю – ты у меня умница! – опять быстро улыбнулся Дзинтон. – Да, в обычной ситуации именно так все и происходит. Но я-то не обычный человек, и ситуация не слишком обычная. Подписи представителей на электронном документе самые настоящие. Сама же процедура усыновления… ну, скажем, есть в городской комиссии люди, сочувствующие нашему делу.
– Вашему делу… – вздохнула Цукка. – Ну что же, я рада за тебя, Дзи. Но я, наверное, съеду отсюда в ближайшее время. Не хочу участвовать в шпионских играх.
– Есть встречное предложение, – Дзинтон жестом фокусника извлек откуда-то – из воздуха, что ли? – лист бумаги и положил его на стол перед девушкой. – Прочитай.
– Что это? – Цукка озадаченно взяла лист в руки. – "Контракт. Мы, нижеподписавшиеся господин Дзинтон Мураций и госпожа Цукка Мерованова, шестого числа шестого периода восемьсот сорок третьего года заключили настоящий Контракт в том, что вышеупомянутая госпожа Цукка Мерованова принимает на себя обязанности воспитательницы круглосуточного присутствия…" Что?!
– Я предлагаю тебе работу, – спокойно сказал парень. – Взамен работы продавщицей, от которой ты явно не в восторге. Ты становишься официальной няней Карины, Яны и Палека. Чуть позже переделаем оформим тебя как опекуна, но сейчас пока не время. Жалование – десять тысяч в период чистыми, плюс бесплатное проживание, включая коммунальные услуги, плюс бесплатное питание. Обязанности – то, что ты и без того делала на добровольной основе, и немного сверху: следить, чтобы дети посещали школу, делали уроки и так далее. Срок контракта – до наступления совершеннолетия последнего ребенка, с правом расторжения любой из сторон с предварительным уведомлением за две недели. Ну, и так далее. Стандартная форма. Если хочешь, можешь показать его юристу.
– Ну ты даешь… – потрясенно пробормотала Цукка. – Знаешь, Дзи, я чего угодно ожидала, только не такого.
– Угу, я весь из себя непредсказуемый, – охотно согласился парень. – А еще умный и обаятельный, и ты в меня обязательно влюбишься.
– Еще чего! – фыркнула Цукка. – В такого замухрышку! Слушай, Дзи, ты и в самом деле серьезно? Меня – в няньки?
– Вполне. Испытательный срок ты выдержала, так что теперь можно и постоянный контракт подписать. Но есть еще одно условие, Цу, неформальное, но обязательное.
– И какое же?
– Следующей весной ты обязана поступить в университет. Факультет – по твоему выбору, хотя я бы на твоем месте от физики с астрономией не отказывался. Твоего жалования вполне хватит и на новые учебники, и на подготовительные курсы, и времени у тебя останется вполне достаточно. А не поступишь – я расторгну контракт, выгоню тебя из дома, нажалуюсь твоим родителям, напишу язвительную статью в газету, а дети раз и навсегда тебя разлюбят.
– Ничего себе! – возмутилась Цукка. – Родителям он нажалуется! Когда это я успела согласиться, интересно?
– Пока не успела, – кивнул парень. – Так что я жду ответа. Можешь не отвечать сразу. Подумай, если чувствуешь, что нужно. Посоветуйся с юристом, с родителями, прислушайся к себе.
– Да что тут прислушиваться! – вздохнула девушка. – И так все ясно. В другой бы ситуации не раздумывая согласилась бы. Но сейчас – нет.
– Вот как… – лицо Дзинтона стало непроницаемо-спокойным. – Это окончательный ответ?
– Дзи, – умоляюще проговорила Цукка, – пожалуйста, дослушай. Я… я думаю, что очень люблю Карину. И Яну с Палеком тоже. И я бы рада остаться при них хоть няней, хоть старшей сестрой, но я не хочу зависеть от человека – от тебя! – который мне лжет. Ты ведь даже сейчас меня обманываешь. Ты так и не рассказал мне всей правды о том, что происходит. Так, какие-то сказочки, которые сгодятся разве что для детей. Поэтому, – она глубоко вздохнула, – у меня встречное условие. Ты сейчас же рассказываешь мне все как есть, или я съезжаю отсюда, как только найду подходящую комнату.
– Да, ты у меня не только умница и красавица, – задумчиво проговорил Дзинтон, глядя на нее с какой-то непонятной нежностью. – У тебя твердый характер, ничуть не менее твердый, чем у Карины. Цу, зачем тебе знать правду? В мире достаточно грязи, и достаточно людей, чтобы возиться с этой грязью, ограждая от нее других. Ты хорошая девушка, у тебя есть цель в жизни, и ты ее обязательно достигнешь, но не остановишься на этом. У тебя всегда будет дорога, по которой можно идти вперед. Зачем тебе эти игры?
– Затем, что я так хочу, – отрезала Цукка. – Я… я всегда честна с окружающими. И хочу, чтобы они оставались честны со мной.
– Не самый лучший подход к жизни, Цу. Иногда лучше поверить в ложь во спасение, даже зная, что это ложь. Но – ладно, уговорила. Я расскажу тебе, что происходит на самом деле. Сразу предупреждаю – ты не сможешь обсудить рассказанное ни с кем без моего разрешения, ни вольно, ни невольно. Ты не сможешь никому ничего рассказать даже под пытками. Знаешь ли, очень неприятно, когда из-за боли ты согласна на все, но не можешь пошевелить языком. Не боишься?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
