убеждаясь в правоте слов Сивого. Он мне в машине, когда мы только ехали к разрушенной деревне, помнится, сказал:
— Поиск в лесу без предварительной подготовки — дурь несусветная. Можно ноги до колен стоптать, а ничего не найти. Потому сначала работаешь с картой, потом с архивами, находишь подтверждения тому, что на месте, например, бывшей деревни теперь лес растет, и только после выдвигаешься на «коп». А так по чащобам бродить — пустое дело. Случаются, конечно, находки, но…
Да и то — откуда тут, например, монеты возьмутся? Ну да, было здесь когда-то капище, но там в жертву не злато-серебро приносили, а живность разную. Да и слишком давно это было. Купцы тут не ездили, войска не маршировали, стало быть, никто ничего не терял.
И вот как только я задумался о том, чтобы сворачивать поиски, раздался сигнал металлоискателя. Монета! Глубоко, но все же!
К слову — копать в лесу тоже, конечно, тяжеловато. В деревнях, в полях — там все же поднятый грунт, а тут… Сплошные комки корней, это ужас какой-то. Да еще эта духота невозможная!
Добило меня то, что монета оказалась совсем уж никакущая. Царская, не советских времен, по размеру понятно, но все остальное… Сплошная зелень. Сивый такие находки «какаликами» называл, и точнее здесь не скажешь.
— Парень, а ты чего делаешь-то? — поинтересовался у меня дед Силантий. — Чего с палкой ходишь?
— Ищу, — печально ответил я ему. — Монеты, вещи старые. Палка их в земле видит и мне о том говорит.
— Чудные дела! — сообщил Ласло лесовик. — Я ему говорю — пошли, заберешь чугунок, там монет серебряных — горстями меряй. Он — нет. Зато яму какую выкопал, ради медяшки никчемушной. Ну не дурень?
Самое досадное — он ведь прав. Куда проще взять и выкопать чугунок. Но ведь — и куда скучнее.
— Купаться пойду, — сообщил я этой парочке, притоптав ногой место раскопа, возвращенное в почти изначальное состояние. — Ой!
Это у меня под ногами почва качнулась, как видно, крот под ней прополз. Они так рылись вокруг, что то и дело там и сям земля проседала на глазах.
— А иди, — разрешил дед Силантий. — Русальные недели давно прошли, Ильин день еще не настал, да и водяник у нас тут добрый, без нужды не топит никого.
— Я с тобой, — встрепенулся мадьяр. — А там и перекусить можно немного. Уважаемый, вы же не откажетесь отведать нашей еды?
— В хорошей компании и лопух за крендель сойдет, — благожелательно сообщил нам лесовик, похрустывая сахаром. — Да и не по Покону от такого приглашения отказываться.
Плавок я с собой не захватил, но меня это совершенно не беспокоило. Да и с чего бы? Тут, на узеньком пятачке песчаного берега, который озеро отвоевало у леса, все равно никого не было. Основная жизнь била ключом сильно правее от нас, там, где стояла импровизированная рыбачья деревня, пансионат и имелись иные признаки цивилизации. А тут — только вода, небо да деревья за спиной.
Ласло, кстати, вообще догола разделся, чем меня немного удивил. Может, у них так принято купаться? Традиции и все такое?
Вода оказалась великолепная. Сверху прогретая, снизу прохладная, и очень чистая. Что особенно приятно — дно песчаное, не то что в иных озерах, где мне приходилось плавать до того. Все вроде бы хорошо, но вот эта скользкая слизь водорослей под ногами — она бесит. А тут — благодать.
Я отмахал саженками изрядное расстояние от берега, после развернулся, чтобы вернуться обратно, и в этот момент услышал уже привычное:
— Хранитель, мы здесь! Мы тут! Забери нас, мы давно этого ждем!
— Да ладно, — пробормотал я. — Не может быть!
Из-под воды голос шел, похоже. Впрочем — а откуда же еще? Тут больше ничего и нет.
— Твое право, Хранитель, — к девичьему голосу добавился мужской. — Владей тем, что тут есть! А нам свободу дай, ее желаем!
Я набрал воздуху в грудь и нырнул, испытывая, впрочем, определенные сомнения насчет того, что доберусь до дна. Глубина тут наверняка порядочная, а я все же не профессиональный пловец. Но попробовать надо, хоть бы даже из интереса.
С первого раза достать до дна не удалось, я вынырнул, отфыркиваясь, ничего не ответил Ласло, который заметил мои телодвижения и что-то спросил, набрал воздуху в грудь, и снова отправился под воду.
Глубина в самом деле оказалась немалая, но не предельная, потому со второго раза я до дна добрался, и почти сразу заметил покрытое зеленью кольцо, торчащее из песка. Причем приделано оно было к крышке небольшого сундучка, это я понял секундой позже. Скорее всего — медь, поскольку другой какой металл давно бы тут ржой стал. Ну, из тех, что были в ходу в старые времена, естественно.
Надо же. Пошел, понимаете ли, искупаться, а нашел клад. Вот потеха!
В висках начало стучать, к тому же в мозг ввинчивались вопли и причитания дуэта, сидящего в обнаруженном мной сундучке, потому я не стал канителиться и протянул руку к кольцу, вот только схватить его не успел.
Сильный удар в грудь выбил оттуда остатки воздуха, и те пузырьками унеслись на поверхность воды.
— Не твое! — Пронзительный визг чуть не разорвал мои барабанные перепонки. — Не тронь!!!
Оказывается, меня ударила и, по сути, почти утопила светловолосая крепкогрудая девица. Она висела надо мной, подбоченившись, и заполошно орала.
Нет повода не удивиться, вот только мне сейчас не до того было, ибо в данный момент я начал прощаться с жизнью. Воздух из меня вышел, а вот вода, наоборот, внутрь влилась, потому я практически потерял связь с реальностью и судорожно шевелил руками, пытаясь подняться вверх, туда, где есть небо, простор и спасение от смерти.
— Куда? — недовольно завопила девка, и вцепилась мне в ноги. — Еще чего! Наш ты теперь! У, ворюга!
В глазах потемнело, в ушах перестали грохотать барабаны, и только тяжесть в груди говорила о том, что я еще жив.
И как же я удивился, когда понял, что вижу свет! А еще ощущаю боль от ударов в живот, и слышу слова Ласло:
— Воду выплюни! Или как это по-русски?
Вообще-то, у нас утопленников сначала на берег вытаскивают, а уж потом пытаются их реанимировать, но это неважно. Я с удовольствием изверг из себя маленький водопад, попутно осознав, что мадьяр с немалой скоростью, подхватив меня под мышки, несется к берегу. Прямо не человек, а торпедный катер.
— Отдай! — Чья-то рука вцепилась в мою ногу. — Он наш, колдун! По праву! По Покону!
— Csókold meg a seggem! — рассмеявшись, ответил
