Рейф стоял у подножия лестницы, ожидая, когда появится Даниэла, чтобы проводить ее в столовую, стараясь не думать об ожерелье и о том, что может значить его исчезновение. Хотя он не корил жену за потерю, Рейф хотел, чтобы она доверяла ему настолько, чтобы могла признаться во всем. В глубине души он был убежден, что рассказанное ею не было полной правдой.
Бросив взгляд на часы над входом, Рейфел вздохнул. Даниэла не была наивной и юной женщиной, в которую он влюбился пять лет назад. Сейчас она стала другим человеком, которого он толком не знал и потому не мог отбросить сомнения.
Мягкий звук шагов наверху привлек его внимание. Он поднял глаза и увидел, что Даниэла спускается по мраморным ступеням.
На мгновение он замер. В элегантном вечернем платье из изумрудного атласа она выглядела богиней, сошедшей с небес. Желание обдало его жаром, и его чресла болезненно напряглись. Когда она подошла ближе, он едва удержался оттого, чтобы не броситься к ней навстречу, взять ее на руки и отнести в постель.
Он стоял как громом пораженный и смотрел на нее, словно вчерашний школьник. Она распустила волосы, что делала довольно редко, заколов их с одной стороны жемчужным гребнем и оставив всю прочую массу свободно струиться по спине. Он вспомнил, как эти шелковистые локоны ласкали его кожу, бриджи стали тесны ему. Даниэла подошла с улыбкой:
– Я просто умираю с голоду. А ты?
Во рту пересохло. Его глаза остановились на роскошном бюсте, который не могло утаить слишком глубокое декольте.
– Кажется, и я ужасно проголодался.
Мягкий атлас облегал высокую грудь, открывая соблазнительную ложбинку, и он хотел спустить платье с ее плеч, обнажить роскошную грудь и прижаться к ней губами.
– Так мы идем ужинать? – спросил он.
– О, конечно. – Она просунула руку ему под локоть, прижимаясь к нему. Его мужское достоинство тут же отреагировало, и Рейф едва сдержал стон.
В столовой он усадил ее справа от себя, а сам сел во главе стола. Хотя он выбрал эту просторную комнату, чтобы сохранять дистанцию между ними, сейчас ему казалось, что она чересчур далеко.
– Я говорила с поваром, – сказала Дэни. – Сегодня у нас будет жареный гусь.
Рейф посмотрел на нее, чувствуя мощный толчок вожделения, и подумал, что его «гусь» уж точно готов. Даниэла всегда была непреодолимым искушением, и не было никакой возможности отказаться от нее в этот вечер. Если бы не лакей, стоявший у стены и готовый услужить в любую минуту, то он скинул бы со стола все эти чертовы блюда, уложил ее на середину и…
Она убрала локон золотисто-рыжих волос с плеча и потянулась вперед, чтобы сесть более удобно на стуле с высокой спинкой. На мгновение ее платье приоткрылось, и ему показалось, что блеснул розовый бутон соска. Конечно, нет, говорил он себе, но это уже не имело значения.
Воображение разыгралось, кровь забурлила, и голова пошла кругом.
– Пожалуй, я выпью вина, – как ни в чем не бывало сказала она.
Один из лакеев бросился вперед, чтобы исполнить ее желание. Пока он наливал вино в тяжелый хрустальный бокал, Даниэла вытащила салфетку из золотого кольца и разложила ее на коленях. Взгляд лакея замер на секунду на ее прелестной груди, и Рейф чуть не вскочил со стула. Он едва не выкинул любопытного беднягу из столовой. Ухватить бы его за голубую атласную ливрею и ударить в лицо!
Рейф вовремя сдержался, заставил себя дышать поглубже и медленно приходил в себя. Этот парень совсем зеленый. И Рейф не идиот. Он помнил слишком хорошо, куда привела его ревность. Если бы он не хотел так сильно Даниэлу, не ревновал ее столь дико, он бы выслушал ее в ту ночь, вместо того чтобы на целых пять лет лишить радости и ее, и себя. Это была ошибка, которую он больше никогда не повторит.
Ужин продолжался, одно блюдо сменяло другое. Они все были на один вкус для Рейфа, который не мог выбросить из головы Даниэлу.
– Как подвигаются приготовления к балу? – небрежно спросил он, стараясь не выдать себя голосом.
– Твоя матушка определилась с датой – в следующую пятницу. Парламент еще не будет созван, поэтому в городе не будет так много народу, как в начале года. Она хочет, чтобы мы непременно вернулись в общество.
– Ты очень нравишься моей матери.
– Еще бы, она ненавидела меня более пяти лет.
Он пожал плечами.
– Она мать, готовая всегда встать на защиту сына.
– Она верила, что я обидела тебя. Да?
Его грудь напряглась, когда ужасные воспоминания пронеслись в голове.
– Смертельно.
Дэни отвернулась.
Они сменили тему, говорили о холодной декабрьской погоде, о статьях в утренней газете, то есть вели скучный разговор, хотя все, что он хотел сделать, – это поднять ее со стула и отнести в постель. Каждый раз, стоило ему подвинуться на стуле, и он ощущал неудобство от своего невероятного возбуждения.
Лакей подошел, привлекая их внимание к блюду с вишневыми пирожными, которые поставил передними. В центре каждого пирожного на возвышении из взбитых сливок темнела вишня на тонком стебле.
Даниэла ухватила стебелек двумя пальцами и вынула вишню из пирожного. Закинув назад голову, она слизнула крем с основания вишни. Ложка Рейфа замерла на половине пути. Высунув язык, Даниэла снова облизала вишню, затем медленно взяла ее полными влажными губами. Ложка Рейфа со звоном опустилась на блюдце, он тяжко вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Я думаю, мадам, мы закончили с десертом.
– О чем ты?
Рейф схватил ее за руку и поднял на ноги.
– Ты хочешь сладкого? Что ж, пожалуй, я могу дать тебе это. – Обхватив ее колени, он поднял ее и, прижав к груди, понес к двери, не обращая внимания на изумленные лица лакеев.
Даниэла обхватила руками его шею.
– О Боже, Рейф. Что ты делаешь?
– Думаю, ты знаешь. Если нет, я с радостью покажу тебе, как только мы доберемся до постели.
Она прильнула к нему, но он не думал, что она боялась. Сильный прилив вожделения закружил его. И ее тоже?
Даниэла крепко обнимала его за шею. Она вскрикнула, когда он отворил спальню, внес ее туда и ногой захлопнул Дверь. Только тогда он поставил ее на ноги, склонил голову и впился губами в ее рот. Ее голова закружилась. «О Господи, я приручила тигра!»
Но все мысли исчезли, потому что Рейф продолжал целовать ее. Его язык проник в глубину ее рта, его горячее сильное тело прижималось к ней. Ответный огонь желания объял ее, и она отдалась целиком его власти.
Прижимая ее к двери, он ловким движением пальцев расстегнул несколько пуговиц на спине ее платья, что позволило ему добраться до ее груди. Склонил голову, и она ощутила там его горячие губы, его зубы, осторожно покусывающие ее соски. Поток желания теплом разливался внизу живота, и она невольно прогнулась, прижимаясь к нему.
