Глава двенадцатая
Джамайка-стрит лежит к востоку от Уайтчепела, перпендикулярно Коммершел-Роуд, этой главной артерии Ист-Энда. Я прежде не бывал в этой части Лондона и, когда мы с сержантом Бейли туда приехали, с первого взгляда понял, отчего иностранные туристы не любят посещать эти места. Нельзя сказать, что кварталы Ист-Энда поражают особой нищетой, — северные окраины Парижа, иные районы Джерси-Сити или, скажем, Чикаго выглядят намного беднее. Дома Уайтчепела не так уж заметно разнятся от своих собратьев, стоящих где-нибудь в Кенсингтоне или Челси. Но что здесь совершенно иное, особое — это сама атмосфера. Все здесь хмуро, уныло и пошло. Закопченные фасады изъедены проказой, тротуары омерзительно грязны; оборванные дети играют прямо на мостовой. На многих вывесках — турецкие, греческие, польские имена. Уайтчепел, Степни — не только названия городских кварталов, а прежде всего социальные ярлыки. Кто здесь родился, тот живет здесь до конца своих дней. Житель Уайтчепела почти никогда не бывает в Хайгете или в Хэммерсмите.
Было три часа дня, когда сержант Бейли затормозил перед гостиницей «Кипр». Дом абсолютно ничем не выделялся среди других домов этой улицы, на нем не было даже вывески. Трехэтажное здание, грязный фасад, под самой крышей подслеповатые слуховые оконца; к парадной двери вели с двух сторон обшарпанные ступени. Все это отнюдь не внушало доверия.
— Вы уверены, что это здесь? — спросил я сержанта.
— Совершенно уверен. Я справлялся у нас в картотеке меблированных комнат. «Кипр» — третьеразрядный пансион, таких в Лондоне тысячи. Его содержит грек по фамилии Велецос, репутация у него неважная, но мы к нему никаких претензий до сих пор не имели.
Я ничего не понимал. Зачем было Патриции сюда приезжать? Я не мог представить себе ее в этой обстановке, на этой улице, про которую она тоже, наверно, ни разу в жизни не слышала, хотя и была урожденная лондонка. Если ее заставили здесь поселиться ее похитители, какую же цель преследовали они, помещая ее в этой клоаке? Если же она сама решила укрыться здесь от преследований, то почему выбрала именно «Кипр» и где раздобыла адрес?.. Так или иначе, но, когда я толкнул дверь и вошел в коридор гостиницы «Кипр», у меня не было ни малейшей надежды найти здесь свою жену. Несмотря на показания шофера такси, я сильно сомневался, переступала ли она вообще этот порог.
Коридор был темный, нестерпимо воняло луком. С каждой стороны было по двери, в глубине смутно виднелась лестница. Бейли постучал поочередно в каждую дверь — никто не отозвался. Я стиснул зубы, пытаясь подавить тошноту.
Без дальнейших церемоний Бейли распахнул левую дверь. Это был небольшой кабинет, забитый диковинной мебелью. Я увидел старинный пюпитр, перекочевавший сюда, должно быть, из нотариальной конторы, древний граммофон с трубой, какой-то нелепый комод — грубую имитацию чиппендейлских изделий, мраморный умывальник восьмидесятых годов… Все было черным от грязи, точно сюда месяцами никто не заходил.
— Очаровательный домик, — сказал Бейли со своей добродушной улыбкой, которая меня так раздражала. — Но должны же где-то быть его обитатели.
— Что вам угодно? — раздался голос у нас за спиной.
Мы обернулись. На нижней ступеньке лестницы стоял высокий мужчина с лоснящимися волосами и одутловатым лицом. Он выглядел таким же радушным и милым, как ворота тюрьмы Синг-Синг.
— Нам нужно повидать хозяина, — сказал Бейли.
— Это я.
Голос был резкий, с сильным иностранным акцентом.
— Среди ваших постояльцев должна находиться миссис Тейлор, — продолжал Бейли. — Миссис Патриция Тейлор. Мы хотели бы с ней поговорить.
— Весьма сожалею, но я впервые слышу это имя. Впрочем, гостиница пуста.
— Может быть, миссис Тейлор недавно уехала?
— Нет, у меня никогда не жила никакая миссис Тейлор.
Он подошел к дверям кабинета, и я мог теперь лучше разглядеть его круглое лицо. На правой щеке выделялся беловатый шрам.
— И однако, шестнадцатого сентября она останавливалась у вас.
— Это ошибка.
— Нет, ошибки здесь быть не может, — сказал Бейли с такой же невозмутимостью.
— Это ошибка, — повторил Велецос. — И посему я попросил бы вас…
Бейли спокойно отвернул лацкан своего пиджака и показал значок.
— Скотланд-Ярд, — сказал он любезно. — Вы читаете газеты, мистер Велецос?
— Извините, сэр, — пробормотал грек, и глаза его стали круглыми от ужаса. — Пожалуйста, войдите…
Он забежал впереди нас в кабинет и подвинул два обтянутых клеенкой кресла, но мы сделали вид, что не замечаем этого.
— Я вас спрашиваю, читаете ли вы газеты, — сказал Бейли, — потому что позавчера мы опубликовали фотографию миссис Тейлор, и, поскольку я совершенно уверен, что в пятницу шестнадцатого сентября она останавливалась в вашем заведении, я думаю, вам надлежало бы ее узнать… и тотчас с нами связаться.
— Должно быть, я пропустил это сообщение, — сказал Велецос, глядя на нас с мольбой; его физиономия, всего минуту назад предельно наглая, теперь выражала крайнее раболепие.
— Должно быть, так, — согласился Бейли и поднял с пола экземпляр «Дейли Миррор».
Газета была сложена вчетверо, внутренними страницами наружу. Бейли развернул ее, и мы увидели фотографию Пат. У меня кольнуло в груди; клише было скверное, но все равно передо мной была Пат, со своей копной волос, со своей улыбкой…
Теперь Велецос перепугался окончательно. Он буквально затрясся от страха.
— Я как раз собирался вам сообщить… — залопотал он. — Да, я подумал… Но я не был уверен…
— Ну так как же? — любезно осведомился Бейли.
— Да, да, — жалобно промямлил Грек, — одна особа, которая как будто… которая немного напоминает даму на этой фотографии… в самом деле приехала сюда недели две назад. Она спросила, нет ли у меня свободной комнаты, я ответил, что есть, и она сказала, что хотела бы пожить здесь некоторое время. Она заплатила за месяц вперед.
— Ее фамилия?
— Она назвалась Памелой Томсон.
— Покажите мне вашу регистрационную книгу.
Велецос вытащил из кармана ключ, отпер пюпитр и извлек из него немыслимо грязную тетрадь. Действительно, там оказалась сделанная фиолетовыми чернилами запись: «Мисс П. Томсон, уплачено за месяц вперед» — и дата: 16 сентября.
— По-моему, книга заполняется нерегулярно, — заметил Бейли. — Это почерк самой миссис Тейлор?
— Нет, ничего похожего, — ответил я.
— Я… я сам сделал эту запись, — пробормотал хозяин.
— Опять нарушение правил. Вы должны требовать у клиентов расписку и проверять их документы.
— Я… я не знал.
— Вы отлично знали. Но к этому мы еще вернемся. Итак?
— Итак… что?
— Итак, что было дальше? Эта дама еще здесь?
— Я… я не знаю.
— Как прикажете вас понимать?
— Она… она больше не появлялась… примерно с прошлой недели.
— Не появлялась? Объясните, что вы имеете в виду.
— Она оставалась здесь… дайте вспомнить… до воскресенья или до понедельника. Да, конечно, до понедельника.
— До какого именно?
— Не до последнего, а до того, предыдущего. До девятнадцатого числа. Все эти четыре дня она почти не выходила из комнаты; клиенты у меня обычно не столуются, но она попросила сделать для нее исключение, и я готовил для нее еду.
— Она совсем не выходила?
— Кажется, раза два или три она вышла, но я ведь не следил за ней. Это не мое дело, правда? Постояльцы имеют право идти, куда им заблагорассудится…
— Звонила ли она кому-нибудь по телефону?
— От меня не звонила. В комнатах нет телефонов.
— Что произошло в понедельник девятнадцатого?
— Около полудня к гостинице подъехала машина, черный «райли». Из машины вылез человек, вошел в гостиницу и спросил мисс Томсон. Я указал ему ее комнату. Вскоре он спустился вместе с ней; он нес ее вещи, но, так как она уплатила вперед, я не стал возражать. Они сели в машину, и с тех пор я больше ее не видел.
— Каков был из себя этот человек?
— Я не разглядел.
— Думаю, — сказал мне Бейли таким тоном, будто рассуждал о погоде, — что мы сейчас увезем этого субъекта в Ярд для допроса.
— Нет, нет! — закричал Велецос. — Клянусь вам, я больше ничего не знаю!
— Как выглядел человек, приезжавший сюда девятнадцатого числа?
— Он был в плаще, в клеенчатой шляпе и толстых темных очках, — с трудом выдавил из себя Велецос. — И еще он хромал. Больше я ничего не разглядел, клянусь вам.
— Он хромал, вы уверены в этом?
— Да, это мне сразу бросилось в глаза, когда он спускался по лестнице. На каждой ступеньке он останавливался.
— Ладно, допустим, — сказал Бейли. — И с тех пор вы больше их не видели?
— Нет, ни разу.
— Вы заметили номер машины?
