— Всё готово, Великая Мать!! — служитель, красивый молодой человек, подошёл к женщине и на прекрасном золотом подносе подал небольшой кривой кинжал, усыпанный драгоценностями.
Служитель опустился на колени, наклонил голову и поставил на неё поднос, как на стол. Парень был совершенно обнажён, как и все служители и служительницы, находившиеся в жертвенном зале.
Мать взяла кинжальчик, потом подняла парня, взяв его за руку и легко вздёрнув его вверх так, как будто он ничего не весил.
Она осмотрела служителя, потупившего глаза, снизу доверху, легко провела мягкой рукой по низу его живота и сказала глубоким, грудным голосом:
— Сегодня ты придёшь ко мне после полуночи и будешь ласкать меня, во славу Великой Аштарат. Ты доволен, Угран?
— Конечно, Великая Мать! — обрадованный парень бросился на колени и стал целовать её ноги, украшенные браслетами и цепочками из золота с самоцветами.
— Ну встань, встань, помоги мне разоблачиться! — поморщилась женщина и повернулась спиной к коленопреклонённому рабу, подняв вытянутые руки вверх.
Раб тут же вскочил и взявшись за подол её туники, стал аккуратно её поднимать, легонько касаясь бёдер обнажаемой женщины.
Хозяйка Аштарат слегка поёжилась от его прикосновений и в её животе разгорелся небольшой пожар желания.
Она подумала: «Жаль, конечно, убивать такой экземпляр мужчины — вон он как возбудился от одного моего прикосновения, да и жезл у него впечатляющий…впрочем — его жезл займёт почётное место в моей коллекции…пожалуй, на втором месте. Первое место всё-таки у того раба из Истрии — он десять раз довёл меня до экстаза! А уж какой у него был жезл! Чуть не вывернул меня на изнанку… Так хотелось его оставить в живых…но никто не может овладеть Великой Матерью и остаться жить на этом свете. Да и Великой Аштарат нужны такие сильные и умелые любовники! Славься, Аштарат, дарующая нам силу!»
Даранисса огладила обнажённые бёдра руками, посмотрела на свою безупречную кожу, и усмехнулась: «Волей Аштарат, время не властно над нами! Две тысячи лет, и я выгляжу как двадцатилетняя красотка, заботящаяся о своей фигуре! Кровь, всё кровь! И воля Аштарат…»
И правда — выглядела она потрясающе — длинные, круглые, мусклуистые, но не слишком, ноги, несли безупречного сложения туловище с торчащей вперёд упругой грудью с коричневыми сосками.
Крепкая грудь вызывающе глядела вперёд, как будто опровергая закон притяжения, на первый взгляд казалось, что грудь сделана с какими-нибудь имплантами, но это было не так — магия и только магия участвовала в создании этого совершенная. Неестественно белая кожа, копна снежно-белых волос и сверкающие голубые глаза дополняли облик этого странного существа.
Интересно, что все те, что находились на верхушке власти в Аштарате и являлись родственниками Дараниссы, обладали именно такой кожей и глазами, резко отличаясь от остальных жителей юга, смуглых и довольно низкорослых — за редким исключением.
Никто, кроме белокожих и голубоглазых не мог взойти на пирамиду власти. Впрочем — Даранисса не особенно приветствовала приближению к её трону кого-либо из горячо любимых родственников…уже не один десяток их поплатился за несбыточные надежды гибелью — не на жертвенном камне — это удел черни и рабов, родственники умирали удушенные шёлковой удавкой. Не может же Даранисса допустить, чтобы пролилась хоть капля её родовой крови? Это может дурно воздействовать на умы подданных, эдак они могут подумать что их божественные правители тоже имеют плоть и кровь, которую можно и выпустить…
Убийцы родичей тут же убивались другими убийцами, или кончали с собой по приказу, а официальной версией смерти троюродного внучатого племянника или четвероюродной сестры племянника была смерть во время сна: «Аштарат прибрала! Радуйтесь, люди!»
Даранисса улыбнулась и рукой сделала жест в сторону распростёртых на камнях жертвах. Непонятно откуда — видимо они дожидались своего времени в тёмных стенных нишах — выскочили с десяток младших жрецов и жриц, которые разделились на пары и бросившись к жертвенным стали ублажать их всеми доступными способами.
Оттого, что чувства лежащих на алтарях были обострены до предела, они получали невероятное наслаждение, поддерживаемое умелыми ласками служителей храма и бесконечно извивались в череде оргазмов, оглашая огромный зал криками и стонами.
Так продолжалось минут десять, пока Великая мать не сказала:
— Наступило время кровавых игр! — и подойдя к лежащей девушке, отработанным движением перерезала ей сонную артерию, тут же брызнувшую струёй горячей вкусной крови.
Жрица пилась её в горло, с наслаждением глотая эту красную живительную влагу и ощущая, как бодрость наполняет её тело. Регенерационная система девушки тут же зарастила порез, но в желудке жрицы оказалось не менее полулитра крови.
Кровь, густо насыщенная возбуждающими и обладающими наркотическим свойством средствами постепенно разлагалась в желудке Дараниссы, впитываясь уже в её кровь.
Так ей нравилось больше, чем если бы она просто выпила малую толику того же напитка. Так она чувствовала лишь мощный прилив возбуждения, но её чувства не обострялись до такой степени, как у жертв.
Жрица подошла к распростёртому парню, легко на него вскочила, приняла в себя и задёргалась в экстазе, возбуждаясь с каждым движением.
В тот момент, когда она возвысилась до верхней точки, пика наслаждения, Даранисса вонзила свои стальные когти в подреберье парню и разодрала ему живот, обнажив фиолетовые витки кишок. Парень дико закричал — его боль была многократно усилена напитком, от боли у него чуть не пошла пена, но система регенерации не дала ему умереть, хотя кровь брызгала во все стороны, заливая сидящую на нём наездницу.
Даранисса подцепила его рёбра, рванула вверх и в стороны — они с хрустом лопнули, оставив открытыми сокращающееся сердце и поднимающееся-опускающееся лёгкое.
Парень, как будто очнулся, переборов действие напитка и с ужасом смотрел на свои внутренности, расположившиеся, будто на прозекторском столе. Но он всё ещё был жив — к удовольствию Жрицы.
Она с гордостью художника посмотрела на открывшуюся картину — сработано было чисто и хорошо, с человека была как будто снята скорлупа, а он всё ещё жил и страдал!
Наклонившись вперёд она нежно поцеловала парня, заходившегося в диком крике прямо в сочные губы, залитые кровью, лизнула его щёку, слизывая густой потёк крови, сразу начавшийся сворачиваться на воздухе и стала целовать его ниже и ниже, пока не дошла до открытого, сокращающегося сгустка мышц, именуемого сердце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
