— Утешение слабое, на мой взгляд.
— Но ничего такого не случится. По правде говоря, я хотел тебе сначала ничего не говорить и сказать только тогда, когда всё будет позади. Но всё же мне захотелось, чтобы ты понял, что произошло, что ты перенес всё сознательно и увидел, что нет в этом ничего страшного.
— Ну, — поджал губы Пелорат, — наверное, ты прав, только, честно говоря, я не спешу…
— Уверяю тебя…
— Нет-нет, дружочек, я тебе верю на слово, но только вот, видишь ли… скажи, ты читал когда-нибудь «Сантерестил Мэтт»?
— Конечно. Я грамотный.
— Ну да, ну да, и зачем я спрашиваю. Помнишь, о чём эта книжка?
— На амнезию я тоже пока не жалуюсь.
— Господи… похоже, у меня просто талант какой-то людей обижать! А ведь я всего лишь хотел сказать, что мне всё время приходят на память те эпизоды, когда Сантерестил и его друг Бен удрали с планеты семнадцать и заблудились в космосе. Я пытался представить себе, как всё это было. Наверное, есть что-то гипнотическое в этом медленном плавании между звёзд, неведомо куда, без слов, в глубоком молчании… И никогда не мог, знаешь ли, в это поверить. Мне нравилось читать эту книгу, это трогало меня, но по-настоящему я не верил в то, что там описано. Но теперь, когда я привык к самому понятию пребывания в космосе, когда сам пережил это ощущение — я знаю, как это глупо, но в общем мне не хочется теперь от этого отказываться. Я, знаешь ли, временами сам себе кажусь Сантерестилом…
— Угу, — кивнул Тревайз. — А я, следовательно, твой дружок Бен.
Тревайзу романтическое настроение Пелората было явно не по душе.
— Ну да, в некотором роде, — не заметил издевки Пелорат. — А маленькие, разбросанные тут и там звёздочки неподвижны, и только наше солнце удаляется от нас, но мы этого не видим. Галактика хранит своё туманное величие, она такая, какой была всегда… Космос молчит, он безмолвен, и ничто не отвлекает меня…
— Кроме меня, — буркнул Тревайз.
— Кроме тебя, — автоматически повторил Пелорат. — Ой, я опять… Но, Голан, дружочек, разговоры с тобой о Земле и мои попытки рассказать тебе кое-что из древней истории человечества тоже имеют свою прелесть. Мне не хочется, чтобы это кончилось.
— Не закончится. Не скоро, во всяком случае. Не думаешь же ты, что мы совершим Прыжок и тут же окажемся на поверхности искомой планеты? Мы ещё долго пробудем в полёте, а Прыжок не займет много времени. На какой-либо планете мы окажемся не раньше чем через неделю, так что не волнуйся.
— Под искомой планетой ты, конечно, подразумеваешь Гею, дружочек. От неё мы можем оказаться ещё очень далеко, когда выйдем из Прыжка.
— Знаю, Джен, но зато мы окажемся в нужном секторе, если твои данные верны. Если же это не так…
Пелорат грустно покачал головой:
— Как можем мы оказаться в нужном секторе, если не знаем координат Геи?
— Джен, а ты представь на минуточку, что попал на Терминус, тебе нужно попасть в Аргирополь, но ты не знаешь точно, где этот город находится, знаешь только, что где-то на перешейке. Как только доберешься до перешейка, что делать будешь?
Пелорат задумался — нет ли тут подвоха и не ждет ли от него Тревайз какого-то сложного ответа. Наконец он сдался и ответил:
— Пожалуй, я бы спросил у кого-нибудь, как туда добраться.
— Ну естественно! Как же иначе! А теперь ты готов?
— То есть прямо сейчас?
Пелорат с трудом встал. Обычно хладнокровное лицо его стало не на шутку озабоченным.
— Что я должен делать? Мне стоять? Сесть? Что?
— О боже, Пелорат, ничего тебе делать не надо! Мы просто пойдём сейчас в мою каюту, и я побеседую с компьютером. Хочешь — сиди, хочешь — стой, хочешь — ложись, песни пой — лишь бы только тебе было хорошо. Лично я бы тебе посоветовал сесть перед видовым иллюминатором. Будет интересно. Ну, пошли!
Пройдя по короткому коридору, они очутились в каюте Тревайза, тот уселся перед компьютером.
— А хочешь сам, Джен? — неожиданно предложил он.
Я дам тебе цифры, и тебе нужно будет только думать о них. А всё остальное компьютер сделает.
— Нет, нет, не надо, спасибо большое, — поспешно отказался Пелорат. — Мне почему-то кажется, что мы с компьютером друг другу не подойдём, знаешь ли. Ты, конечно, скажешь, что просто у меня мало практики, но мне так не кажется. У меня, наверное, совсем другой тип мышления, Голан. Ты думаешь по-другому, не так, как я.
— Не дури…
— Нет-нет. Этот компьютер тебе так подходит. Вы просто созданы друг для друга, знаешь ли. Когда ты садишься к нему, вы как бы сливаетесь воедино. А… если я попробую, то нас всё равно останется двое — Джен Пелорат и компьютер отдельно. А это не одно и то же.
— Ерунда, — отмахнулся Тревайз, хотя это ему немного и польстило. Он положил пальцы на очертания рук, почти любовно прикоснувшись к поверхности стола.
— Ну вот и славно, — обрадовался Пелорат. — А я тут посижу, погляжу… То есть я хочу сказать — по мне, лучше бы этого вовсе не было, но раз уж так выходит, то придётся посмотреть…
И он с волнением уставился в видовой иллюминатор, где виднелось туманное тело Галактики, слегка припудренное порошком тускло светивших звёзд.
— Обязательно скажи мне, когда это произойдёт, — попросил он Тревайза, робко прислонился к стене и обнял себя руками.
Тревайз улыбнулся, руки его, казалось, погрузились в крышку стола — он ощутил ментальный контакт. День ото дня это ему стало удаваться всё легче, связь его с компьютером становилась всё более дружеской, интимной, и, как бы он ни смеялся над тем, что об этом сказал Пелорат, он действительно это ощущал. Сейчас ему казалось, что уже не надо сознательно думать о координатах. Компьютер знал, чего хочет Тревайз, без всякого мысленного «произнесения вслух» — он сам выуживал информацию для себя из его сознания.
На всякий случай Тревайз всё-таки «произнес» задуманное и попросил компьютер совершить Прыжок через две минуты.
— Всё в порядке, Джен. У нас две минуты… Сто двадцать… сто пятнадцать… сто десять… Смотри, смотри в иллюминатор!
Тревайз продолжал отсчёт шёпотом:
— Пятнадцать, десять… пять… четыре… три… два… один… ноль…
Ощущения движения не возникло — никаких ощущений вообще, но картина в иллюминаторе мгновенно переменилась. Звёздное поле стало более густым. Галактика исчезла.
Пелорат, не отрывая глаз от иллюминатора, прошептал:
— Это оно было? Это самое?
— Что — «это самое»? Ты вздрогнул? Сам виноват. Ты ничего не почувствовал, признай.
— Признаю.
— Вот и всё. Давным-давно, когда путешествия через гиперпространство ещё были в новинку, судя по тому, что пишут, в книгах, можно было ощутить что-то неприятное, типа головокружения или тошноты. Но по мере накопления опыта гиперпространственных полётов и совершенствования оборудования этих явлений становилось всё меньше и меньше. А при наличии компьютера, такого, как наш, любые явления находятся за порогом ощущений. По крайней мере, я ровным счётом ничего не ощутил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
