и уезжает. А парень, вместо того, чтобы ехать за любимой, едет куда-то ещё. И они случайно встречаются. Но, опять же, начинают вести себя совершенно нелогично. Трудно объяснить, — призналась Берта. — Какая-то фальшь… Неестественно очень. В общем, мы с ним ушли. А вот рынок — это действительно интересно, сейчас увидишь.
Это было действительно интересно, Эри очень быстро поняла, что Берта совершенно права. Потому что вещи, которые были разложены на одеялах и коробках вдоль стен фойе, выглядели, мягко говоря, странно.
…Черный футляр, похожий на скрипичный, с множеством внутренних потайных кармашков, в каждом из которых — по нескольку слайдов с обнаженными женщинами. Старик, продающий футляр, с гордостью говорил, что это его персональная коллекция, и «таких птичек нынче не делают, не те времена».
…Подсвечник, изображающий фонтан, бьющий из верхушки пирамиды.
— Почти как Альтея, — шепотом сказала Берта. Эри согласно кивнула. Действительно, похоже.
…Статуэтка «Влюбленные». Целующаяся пара, вроде бы ничего странного, но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что оба влюбленных воткнули ножи в спины друг другу. От вида этой статуэтки Эри передернуло, и она поспешила отойти прочь.
…Связка писем, перетянутая алой лентой. Письма, судя по виду, очень старые, и продавала их тоже очень старая старушка, ветхая, в пыльном пальто и сером платке. Она утверждала, что была когда-то актрисой, и что письма эти «все пикантные», и что с их помощью «можно познать всё вероломство любви».
…Карты звездного неба, тоже старые, вытертые почти до дыр на сгибах. Одну из них Берта решила посмотреть, и спустя пару минут пришла к выводу, что карты эти делал явно сумасшедший — на карте оказались… две экваториальных сетки. Эри, не знакомая с темой, ничего не поняла, а вот Берта несколько минут разглядывавшая карту, только качала головой.
…Гравюра «Парусник» — тут уже пришла очередь Эри удивляться. Пятый с Лином немного просвещали её, когда она спрашивала о море и судах, и, благодаря этим беседам, Эри сумела найти на гравюре явные несоответствия. Яхта — а изображена была именно она — шла вроде бы острым курсом, по идее это должен был быть бейдевинд, но паруса ее находились в положении для курса фордевинд, словно ветер дул сейчас яхте в корму. Тоже какой-то бред, пояснила Эри, видишь, яхта кренится, но паруса стоят совершенно неправильно, такое просто невозможно. Словно паруса с одной картины, а корпус яхты — с другой. Она не должна крениться, и, видишь, как нарисован ветер? Абсурд.
…Открытки, много, россыпью, тоже старые, с истрепанными и оторванными уголками, сваленные на одеяло в совершеннейшем беспорядке. На открытках — самые разные пейзажи, виды, города. Вот только надписи на всех без исключения открытках, с обратной стороны, одинаковые. «Привет из места, где ты никогда не будешь! С любовью!» Что это? Чья-то жестокая шутка, или один из признаков локации Город? Неизвестно.
…Несколько коробок со стеклянными крышками. Внутри — высохшая до состояния мумии… еда. Самая разная еда. Скорчившееся пирожное, ссохшийся сыр, заскорузлый хлеб, коричневое сухое мясо, какие-то овощи. Надписи на коробках гласили следующее: «Последняя трапеза подвижника Аграновского», «Последняя трапеза лучезара нашего Филипка», «Последняя трапеза любезного Аюпа Светлого». И так далее. Коробок у ног продавца стояло несколько десятков, и он охотно показывал их проходящим. Берта спросила, что это. Продавец ответил, что это «недоетое» прекрасных людей, которых настигла кончина «в силу печальных обстоятельств». Каких? спросила Берта. Ну, разных. Убили их. Злые люди убили. Пожгли, по большей части, бессердечные. Не дали допеть песнь жизни.
…Куча заклепок самых разнообразных форм и расцветок. Заклепки железные, медные, латунные, серебреные, и позолоченные. Большая часть использованная, и к применению уже непригодная. Но — заклепки охотно покупали, причем на вес. Это благодатные заклепки, пояснила продавщица, святые они. Святые? Эри удивилась. Это как? А они могут быть из Клети, пожала плечами продавщица. Никто же не знает, как на самом деле выглядит Клеть, так что для молитвы любая заклепка сгодится.
…Неподъемный даже на вид бронзовый бюст на подставке из белого мрамора, пыльный, кое-как протертый. Продавщица, безвозрастная дородная дама, объясняющая, что это сам Светозарный, но табличка с бюста утеряна, поэтому боятся, не берут, дураки. Берта присмотрелась — вдруг этот Светозарный похож на Ри? Нет, не похож. Больше всего похож, пожалуй, на какого-то композитора или философа, причем немолодого, лет пятидесяти, а то и старше.
— А он точно таким был, Светозарный? — осторожно спросила Берта.
— Почему это — был? — удивилась продавщица. — Будет. Когда-то будет. Покупаете?
— Нет, — решительно покачала головой Берта. — Мы без мужиков, одни мы его до дома не дотянем.
— Да, тяжелый он, — кивнула женщина. — Мне его сюда муж на детской коляске довез, и то еле-еле доперли. Вы найдите потом что-то с колесами, да заберите. Завтра ждать вас?
— Это вряд ли, — решила вмешаться Эри. — Заняты мы завтра.
— Жалко, — продавщица зевнула. — Ну, значит, в другой раз.
— Значит, в другой, — согласна кивнула Берта.
Еще какое-то время они бродили вдоль рядов, разглядывая товар, потом, опомнившись, обнаружили, что время их пребывания в локации, оказывается, уже на исходе. Выходить здесь, в фойе, не хотелось, поэтому они забрали в гардеробе свои вещи, оделись, и вышли на улицу — под дождь.
— Затягивает, правда? — спросила Берта. — Здесь интересно.
— Да, интересно, — задумчиво подтвердила Эри. — Мы ходили там почти полтора часа. Даже больше. Долго ходили. Вот только…
— Только — что? — не поняла Берта.
— Здание совсем маленькое, — Эри обернулась, и внимательно посмотрела на кинотеатр. — Берта, оно же крошечное. Где там можно было ходить столько времени?
— Да не может быть, — Берта нахмурилась. — Наверное, мы не так сориентировались, и оно длинное, это только фасад короткий.
— Давай обойдем, — предложила Эри. — У нас как раз пятнадцать минут в запасе.
Пятнадцати минут не понадобилось, кинотеатр обошли вокруг гораздо быстрее, потому что идти, собственно, было особенно и некуда — здание действительно было небольшим. Эри еще удивилась, как же в него уместился не только зрительный зал с экраном, но и фойе? Ах, да, сообразила Берта, еще ведь зрительный зал, верно. Они стояли у входа, под дождем, и смотрели друг на друга.
— И что с этим делать? — спросила Эри. — Как поступим?
— Сперва выйдем, — решительно произнесла Берта. — Потом… будем думать и решать. Да, еще раз повторю, хорошо, что ты пошла — я ведь не замечала этого. Видимо, тут что-то связано со мной, и мне это всё казалось логичным и правильным.
— Не исключено, что это всё действительно и логично, и правильно, — пожала плечами Эри. — Так же логично и правильно, как арматурный завод и
