— Ну все, придурок. Ты сам напросился.
Он начинает открывать замок.
— Слушай, друг. Скажи Хёрли, чтобы вырубил меня еще раз, мне так нужно хоть немного поспать.
Замок открыт. Я опрокидываюсь на спину и задираю вверх ноги, прижимая колени к груди.
— Хёрли тебе тут не слуга! Придурок, я сам о тебе позабочусь. Тоже мне, умник нашелся. Все, теперь тебе конец!
— Ты собираешься снять с меня кандалы?
— Определенно. Боюсь только, мой способ тебе не понравится.
Дверь распахивается. Я изо всех сил пинаю его обеими ногами, он отскакивает назад и, злобно хрипя и отплевываясь, вновь врывается в комнату. На этот раз я ловлю его ногами в живот и перебрасываю через себя. Он обрушивается всей своей массой на плетеный стул, который под таким напором разлетается в щепки. Я как можно скорее переворачиваюсь обратно на задницу и выбираюсь за дверь чулана, выставив вперед руки.
— Эй, Том. Я бы помог тебе подняться, если бы не эта штуковина у меня на руках.
— Ну все, сволочь.
Он стремительно налетает на меня, и я успеваю лишь сильно пожалеть, что у меня такой грязный болтливый рот.
Я пытаюсь сбросить его с себя, пытаюсь столкнуть его ногами на пол, где мне, возможно, удастся захватить цепью, сковывающей мои руки, его горло и задушить Тома, разломав к чертовой матери хренову трахею. Но тщетно. Он без труда уворачивается от моих ног, хватает меня за воротник пиджака, поднимает с пола и принимается мутузить мое лицо. Лидия цепляется за него и оттаскивает от меня почти сразу же, однако ему удается вмазать мне по лицу десять или одиннадцать раз. Я безнадежной грудой падаю на пол. Из носа и рта течет бесценная кровь, которую сейчас мне никак нельзя терять. Том порывается в мою сторону, но Лидия с легкостью ставит его на место.
— Черт! Ты хоть думаешь, что творишь, дура?
Ее мощные накачанные мышцы на плечах напрягаются, однако голос все так же спокоен:
— Полегче с выражениями.
— Кончай учить меня разговаривать, уродка!
— Том, еще раз я услышу от тебя такие слова, как девка, стерва, сволочь, любитель отсосать, лесбиянка, дура, голубой или уродка, я не просто заставлю тебя проглотить твою собственную сперму, но натравлю на тебя двух знакомых мне вампирш, которые от тебя и следа не оставят. Ты только их жди.
Он делает шаг в мою сторону, но внезапно между нами возникает Хёрли.
— Терри бы не хотел, чтобы вы двое дрались.
Я лежу на боку, отплевываясь и отхаркивая кровь.
— Да, ребятки, папочка жутко рассердится, когда увидит, что вы так и не научились друг с другом ладить.
Том из собственных ботинок готов выпрыгнуть, лишь бы до меня добраться, да только Хёрли кладет свою тяжелую руку ему на плечо, и тот успокаивается. Затем Хёрли поворачивается ко мне.
— Джо, может, и тебе стоит попридержать язык?
Уставившись на лужицу крови прямо под моим лицом, я всерьез подумываю о том, чтобы ее выпить.
— Да, да, Хёрл. И тебя иногда посещают толковые мысли.
Он важно пыхтит.
— Ты же помнишь, что произошло в прошлый раз, ведь так, Джо?
— Ага.
— Тогда я старался быть с тобой помягче.
Я молчу. Он переводит взгляд с Лидии на Тома.
— А вы двое немедленно пожмите друг другу руки в знак перемирия.
Том сердито вздыхает.
— Да пошел ты.
Лидия протягивает ему руку.
— Он прав, Том. Мы ведь с тобой в одной лодке. Мы должны держать наших темпераментных монстров в узде.
Она ему улыбается. Он принимает ее руку. Она крепко сжимает ее, однако Хёрли ничего не замечает. Том с силой выдергивает свою ладонь обратно и накидывается на нее с кулаками.
— Чертова сволочь!
Хёрли закрывает Лидию от его ожесточенных ударов и мягким движением руки отшвыривает Тома к противоположной стене.
— Том, иди прогуляйся.
— Какого хрена?
— Терри бы не понравилось такое. Так что иди продышись.
— Сейчас светло.
— Тогда иди наверх.
— Да этот хренов…
Хёрли взводит вверх палец.
— Отлично. Я спокоен. Я, на хрен, спокоен. Иду наверх. Только прежде пусть этого чертова шпиона посадят обратно в клетку.
Хёрли пожимает плечами.
— Конечно.
В два гигантских шага он добирается до меня, сгребает в охапку и снова заносит в сырой чулан. Дверь закрывается и запирается на цепь. Слышу, как Том начинает подниматься по лестнице, но вдруг останавливается.
— Лидия, ты права. Мы в одной лодке. Я запомню это, детка.
Хлопает дверь — все, он ушел. Тяжело поскрипывает стул: Хёрли сел на свое место.
— Видишь, вот так-то лучше. Теперь все друг друга любят.
— Он говорит, что родился анархистом, а на самом деле он фашист. Ты в курсе, что он хотел ввести униформу. Футболки и нарукавные повязки для всех членов Общества. И это еще не все. На форме должна быть нашита лицензия Общества и разные значки, в зависимости от твоей принадлежности к подразделениям Общества: его анархисты, лесбиянки, голубые и прочие группы по интересам или половому признаку. Он сказал, что это еще больше сплотит нас. Так мы всегда будем узнавать друг друга на улицах. На самом деле, таким образом он просто мечтает возродить систему классификации, чтобы еще за милю распознать в человеке врага и позаботиться о нем, когда придет время. Сказать начистоту, до того как меня заразили, мир вампиров совсем не был организован. И этот тупица намеревается наверстать упущенное. Он уже почти под стать Сталину, а дай ему повязку и значок — мир содрогнется от второго Гитлера. Пусть даже это будет мир вампиров. Хотя с такими темпами — кто знает?
Она сидит за столом и прихлебывает ложкой какую-то вегетарианскую, судя по запаху, смесь, которую все помешивал Том.
— С такими успехами, Хёрли, он скоро станет главным по охране в Обществе, а это может быть чревато для тебя. Сейчас ему нравится поигрывать твоими мускулами, только вот когда он доберется до главы, его анархисты в бойцовских сапогах будут лично контролировать по ночам улицы, вооружившись дубинками. Так что пока тебе стоить быть осторожным.
— Я присматриваю за всеми, Лидия. Так мне говорит Терри.
— Да, но так ли уж ты нужен Терри? Сколько еще ты будешь позволять ему принимать решения за тебя?
— С этим у меня все в порядке.
— Да, но, понимаешь…
Я с трудом могу переварить то, о чем они говорят. Колики одолевают меня. Одна более резкая, другая более продолжительная. Черт, только не обе сразу! Надо найти какой-то выход.
— Эй, Лидия.
Тишина.
— Лидия.
— Что?
— Мне, конечно, очень интересно слушать вашу беседу с Хёрли о том, как функционирует Общество. Только мое состояние, мягко говоря, все ухудшается.
