И не уверена, что когда-нибудь захочу это узнать.
— Давай, прибавь шагу, Ашер. Встретимся на крыльце, — зовёт Тристан, и меня охватывает зависть, когда он поворачивается и бежит к моему дому. Позволяю своему взгляду задержаться, и вздох, полный тоски, вырывается из меня.
Непринуждённый, идеальный болван — хотя это не совсем справедливо. Он уже несколько дней не вёл себя со мной, как придурок. Нет, он был милым, вёл себя абсолютно наилучшим образом. После нашей ночи обнажённых игр мы немного сбавили темп. Он пригласил меня на поздний завтрак в воскресенье и на протяжении всей трапезы так жадно смотрел на меня, что я едва могла сосредоточиться. Это было как-то неудобно.
И горячо. Нельзя этого отрицать.
Мы много переписывались. Чуть-чуть потусовались. Множество раз целовались. Долгие поцелуи с языком, которые, кажется, отравляют мой мозг и превращают меня в кучку кашицы. Это… приятно. И кажется реальным. Весело и легко, ничего слишком серьёзного. В прошлом я всегда очень быстро бросалась с головой в полноценные отношения. Ожидая гораздо большего, чем когда-либо хотел дать парень, с которым я была.
Да, мы танцуем вокруг да около, но у нас не полноценные отношения, и меня это устраивает.
На самом деле.
Наконец, я добираюсь до парадного крыльца и нахожу Тристана, сидящего на ступеньках, потягивающего воду из бутылки и выглядящего сексуально, как грех. Падаю на ступеньку рядом с ним, кладу голову ему на плечо и пытаюсь отдышаться. Он не отталкивает меня, не говорит ничего грубого или обескураживающего. Просто, закончив пить, целует меня в макушку и размахивает новой бутылкой воды перед моим лицом.
От этих милых жестов я таю. Которые в последнее время он действительно хорошо умеет делать.
Беру у него воду и откручиваю крышку, делая большой глоток, прежде чем снова закрутить крышку и поставить бутылку рядом с собой.
— Я не в форме.
— По мне, так ты выглядишь довольно хорошо, — он толкает меня плечом, и я реально чуть не падаю. Этот парень крепок, как гора.
— Не совсем. Я худая, но у меня это получается само собой. Когда я была подростком, все думали, что я страдаю анорексией, — я хмурюсь. Я совсем забыла про это, даже не знаю, как. Я ненавидела, когда мама водила меня к врачу, снова и снова подчёркивая, что у меня, должно быть, какая-то проблема.
Что на самом деле иронично, так как именно она и была моей проблемой. Она постоянно говорила, что мне нужно следить за своим весом, следить за тем, какую пищу я ем, постоянно дёргая меня за одежду и намекая, что я почему-то выгляжу толстой. Она единственная, кто мог бы в одно мгновение сделать меня анорексичной. Я удивлена, что этого так и не случилось.
— Кто все? — уточняет Тристан.
— Мои родители, — я замолкаю. Не хочу говорить о них, хотя мне действительно следует поговорить с Тристаном.
— Они были суровы с тобой? — мягко спрашивает он.
— Большую часть времени мне казалось, что они даже не помнят о моём существовании, — честно признаюсь я. — Они всегда были заняты.
— Та же самая картина и со мной, особенно что касается отца, — Тристан смотрит вдаль, щурясь на солнце. — Он трудоголик. У него есть чем ещё похвастаться, так что это уже кое-что.
— У вас много денег, — констатирую я очевидное.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Состояние Прескоттов исчисляется миллиардами. Нам с Шепом нужно соответствовать, хотя от нас ничего не ждут. Не то, что от Гейба. Его отец полностью рассчитывает, что когда-нибудь он возьмёт на себя их семейный бизнес, не то, чтобы Гейб этого хотел.
— А ты собираешься заняться семейным бизнесом после окончания университета? — спрашиваю я с любопытством. Он тоже никогда не говорит о своём будущем. Как и я, тем более что понятия не имею, с чем оно будет связано.
— Если они возьмут меня. Наверное, — он снова переводит взгляд на заходящее солнце, в уголках его глаз появляются морщинки, рот кривится в напряжённой гримасе. — Не знаю, хочу ли я этого.
— Тогда чего ты хочешь?
— Я знаю, что мне нравится проводить время с тобой, — он берёт мою руку и сжимает её между своими. — Ха, это, наверное, прозвучало чертовски глупо. В духе Стивена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне смешно, потому что, хоть я и знаю, что это неправильно, мне нравится, как он ревнует к моим отношениям со Стивеном. Хотя называть это отношениями — преувеличение. Это больше похоже на дружбу.
— Стивен очень милый.
— А я нет. Я далеко не милый, — сознаётся Тристан, снова толкая меня в плечо, на этот раз более мягко. — Тебе нравятся такие? Я зря трачу своё время, ангел?
Он зондирует почву, чтобы посмотреть, как я отреагирую? Как он хочет, чтобы я ответила? Повернувшись, смотрю на него, улыбаясь и не отрывая взгляда.
— Я не думаю, что ты зря тратишь своё время. И сладкое переоценивают. Я предпочитаю немного острых и самодовольных.
Его улыбка становится шире.
— Я бы никогда не подумал, что ты пустая трата времени. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Да, — искренне отвечаю я.
Я действительно так думаю.
ГЛАВА 22
Тристан
После нашего познавательного разговора на крыльце — кто знал, что пробежка заставит Александрию так сильно открыться — мы пробрались в дом, а затем и в её комнату, радуясь, что все, кто уже был внутри, сосредоточились на игре, разворачивающейся на экране телевизора.
— Мы могли бы быть террористами, они бы нас ни за что не заметили, — возмущается Александрия, как только я закрываю дверь в её спальню.
— Точно, как будто террористам интересен твой дом, — шучу, прочно запирая замок. Не хочется быть прерванным прямо сейчас.
— Ладно, пусть не террористы, а просто люди, вторгшиеся в дом, — она делает паузу, и я бросаю на неё взгляд. — Что? Такие преступления пугают меня до чёртиков! Ты сидишь дома, занимаешься своими делами, когда внезапно кто-то врывается и требует всё самое ценное. Не могу представить, насколько это страшно.
— В ваш дом каждый день вторгаются друзья Конрада, — серьёзно говорю я ей. Чёрт возьми, это правда. В настоящее время в гостиной пятеро парней, и троих из них я не знаю. — Или Келли.
Она морщится.
— Не смейся над Келли. Она расстроена.
— Из-за чего? — сажусь на край кровати Александрии и наблюдаю, как она бродит по комнате, хватает резинку для волос и собирает их на макушке в небрежный пучок.
Мне нравится, когда она так делает. Мне вообще всё нравится, чем бы она ни занималась.
— Из-за Стивена. Они всё ещё играют в игру «Ты-мне-не-нравишься-но-нравишься», — она закатывает глаза. — Им нужно просто разобраться с этим.
— Звучит знакомо, — замечаю с улыбкой, зарабатывая за свои слова шлепок по руке.
— Ты знаешь, почему я не тороплюсь, — парирует она, совершенно очаровательная. А я никогда не думал, что цыпочка очаровательна. — И ты говорил, что тебя это устраивает.
— Да. Честно, — у меня пересыхает во рту, когда она тянется к подолу своей толстовки и приподнимает его. И задирает его вверх, пока не обнажает голый живот и чертовски сексуальный спортивный лифчик, который на ней надет. Он прилично закрывает. Где она взяла эту штукенцию? — Проклятье, это что, новая пытка?
Она полностью стягивает с себя толстовку и бросает её на ближайший стул.
— Что не так с моим спортивным лифчиком? — она смотрит на себя сверху вниз, ещё более очаровательная, чем была раньше.
Я машу рукой, показывая ей подойти ближе. Она делает, как я прошу, останавливаясь прямо передо мной, и я поднимаю руку, поигрывая указательным пальцем с маленькой застёжкой молнии.
— Это. Вот что не так с твоим спортивным лифчиком. Он застёгивается на молнию, — прямо по центру. Один рывок, и я мог бы всё увидеть.
И это всё, о чём я могу думать. О том, как медленно расстёгиваю лифчик и обнажаю эту идеальную маленькую грудь с розовыми сосками. И провожу остаток дня, посасывая их, мы оба голые в её крошечной кровати.
Закатив глаза, она отбрасывает мою руку и делает шаг назад.
