Получилось так, что я не заснула к тому времени, к которому собиралась, и именно по этой причине, я случайно подслушала Сэма, говорящего по ВУСу. Он разговаривал тихо, как если бы не хотел разбудить меня. Или, чтобы я услышала.
— Так что, встречаемся в беседке на Северной Авеню?
В глазах помутнело, когда я села на кровать и выглянула в окно. Искусственный рассвет огороженного стеной города окрасил задний двор в тени и придал синего оттенка; из-за городской стены солнце восходило даже позже, чем обычно, хоть это было и нормально для середины зимы.
— Я думаю, она в опасности, и сегодняшний вечер идеально подходит для того, чтобы то-то пошло не так.
Что? Я уставилась на шелковые стены, хоть, конечно, не могла увидеть его сквозь полки, инструменты и книги, которые он хранил в комнатах между нашими.
— Она — моя главная подозреваемая. Я не знаю никого другого, у кого было бы столько же поводов навредить... — он резко замолчал. — Не думаю, что она работает в одиночку. Но я не нашел ничего полезного.
Слишком часто он упоминает какую-то женщину. Неужели он говорит обо мне?
— Спасибо, Стэф. Можешь еще позвонить Виту, Сарит и Оррину? — он усмехнулся, но тот факт, что кто-то определенно в беде — возможно я — сделал смешок неестественным. — Ага, ушло всего лишь пять тысяч лет, чтобы найти им применение.
Даже учитывая, что он шутил о своих друзьях, я вздрогнула, радуясь, что он не говорит так обо мне.
— Естественно я нуждаюсь в твоей помощи. Не будь глупой. Никто не может заменить тебя, — он звучал... раздраженно? Униженно? Трудно сказать. — Ладно. Увидимся через час.
Пока он пытался тихо ходить по дому, я умыла лицо и оделась. Обычные штаны и свитер. На улице стоял мороз; надеюсь, к вечеру потеплеет.
Запах кофе снизу манил меня к себе, вместе со звуком шипения еды на сковородке. На столе меня уже ждала кружка. Наверное, Сэм услышал, как я выбралась из постели, сам он стоял возле плиты, хмуро поглядывая на яйца.
Я сделала глоток кофе для храбрости и облокотилась на стойку рядом с ним. Он встретил меня с полуулыбкой.
— Хорошо спалось? — его голос был хриплым, будто он вообще не ложился.
Еще один большой глоток кофе. Я не хотела, чтобы он злился на меня, особенно сегодня.
— Я подслушала половину твоего разговора со Стэф. Что происходит?
Он сердито посмотрел на меня.
— Это был личный разговор.
— У тебя стены из шелка. В следующий раз, когда будешь говорить с ней, я просто оглохну, хорошо? — Я отнесла свою кружку обратно на стол. — И у тебя яйца подгорают.
Выругавшись, он взял лопаточку, чтобы отодрать еду от сковороды, и через пару минут мы ели жидкую в середине но хрустящую по краям яичницу. Обычно, из него был повар получше, но я ничего не сказала по поводу того, что он называл «завтраком», а я «ужасом», мне не хотелось его оскорбить. Я съела кусочки, которые более-менее были похожи на нормальную яичницу, а остальные порезала на части. Если повезет, он не сможет понять, сколько я не съела.
— Мне надо уйти на пару часов, — он вновь сел за стол. Его тарелка с едой выглядела так же, как и моя.
— Хорошо, — я выкинула свои объедки. — Тебе не обязательно все мне рассказывать. Некоторые вещи должны оставаться личными.
Он вздохнул и подвинул стул.
— Ана...
Я положила тарелку в раковину и повернулась к нему.
— Слушай, ты сам предложил мне жить здесь. Твои стены не звуконепроницаемые. Я могу случайно подслушать. Я не шастаю вокруг и не роюсь в твоих вещах, но если ты говоришь в доме, я, скорее всего, это услышу, — я тяжело выдохнула. — Я не хочу уходить, но если ты против того, чтобы я продолжала тут жить, все, что тебе надо сделать — это просто сказать.
Сэм пересек кухню в четыре длинных шага и стал ко мне так близко, как в день, когда чуть не поцеловал меня. Его рот открылся и закрылся, что бы там он ни собирался сказать, слова остались не произнесенными.
— Не уходи.
У меня накопилась куча всего, что я могла бы ему ответить, по большей части, грубого, но он действительно выглядел встревоженным — на его лице отражались десятки эмоций, но пропадали так быстро, что я не успевала их разобрать. Слишком сложно.
— Тогда, я не уйду, — я выдержала его взгляд. — Хотела бы я, чтобы ты мне открылся и сказал, что происходит.
Он закрыл глаза, и я вновь была слишком медленной, чтобы понять его выражение.
— Обещаю, что расскажу, только не сейчас. Мне действительно пора идти.
— Если ты не говоришь мне только потому, что хочешь, чтобы я хорошо повеселилась вечером, то ты дурак. Теперь я буду волноваться по любому поводу, — я засунула кулаки в рукава. — Я хочу сказать, ты же подарил мне нож. Что я должна думать после такого?
— Прости, Ана. Слишком многое тебе нужно объяснить.
— Тогда, сделай это, когда вернешься. — Я выдержала его взгляд, хоть он и опустил глаза, и моя шея заболела из-за напряжения, которое мне понадобилось, чтобы держать голову на нужном уровне. — Если я как-то в этом замешана, то имею право знать.
— Отлично. Поговорим, как только я вернусь, — он выдавил улыбку. — Пожалуйста, не уходи.
— Тебе придется быть гораздо более жестоким, чтобы заставить меня уйти, чем просто испортить завтрак. В конце концов, у меня ушло восемнадцать лет на то, чтобы уйти от Ли, а ты ведь знаешь, какая она ужасная, — наши одинаковые выдавленные улыбки стерлись с лица, когда мы поняли, как прозвучали последние слова: будто я действительно могла сравнить Сэма с Ли. Я ответила глухим голосом: — Я буду здесь.
Он кивнул, убрал локон волос с моего лица и вышел из кухни.
— Ненавижу быть подростком.
— Почему?
— Гормоны.
Он одарил меня грустной полуулыбкой и ушел.
Поскольку теперь он отсутствует, а у меня нету никаких занятий — библиотеку закрыли на время приготовлений к маскараду, и уроки на сегодня не были запланированы — я воспользовалась случаем примерить свой наряд, чтобы убедиться, идеально ли он на мне сидит. В нем я перестала быть собой, и это заняло целую вечность — правильно его надеть — но конечный результат мне понравился.
Я аккуратно сняла с себя все его детали и спрятала их на свое место.
Покончив с этим, я решила выйти на улицу и взяться за домашнее хозяйство. Животные сами себя не покормят. Стоило мне со всем закончить, как я услышала голоса Сэма и Стэф, за шорохом от морских свинок и кудахтаньем кур. Я бросила на полку старые рабочие перчатки и начала обходить дом, чтобы предупредить, что я снаружи и могу услышать их очень личный разговор.
— Это многое объясняет об Ане, не так ли? — спросила Стэф.
