Реактивный самолет окончил подъем и теперь летел на восток. Ним откинулся в удобном кресле салона первого класса. Он без колебаний отправился в путешествие за счет компании. Пока он в темноте ехал к аэропорту, он думал о своих планах и вновь понял, что вчерашняя неожиданная идея содержит в себе много здравого смысла. Это будет беспосадочный перелет до Денвера, который займет два часа двадцать минут. Там его встретит старый друг. Фестон Джоунз.
Жизнерадостная молодая стюардесса с явно незаурядным характером — у американской авиакомпании был талант отыскивать таких девушек — подала омлет и убедила Нима добавить к нему калифорнийское вино, хотя для выпивки время вроде бы еще не пришло.
— Да не сомневайтесь вы, — посоветовала она, когда заметила, что он никак не решится. — Вы отряхнули прах земной со своих ног, так что дайте душе свободу! Наслаждайтесь!
Он действительно наслаждался рислингом “Мирассо” — не самого лучшего качества, но все же хорошим, — и прилетел в Денвер отдохнувшим.
В Стэплтоновском международном аэропорту Денвера Фестон дружески пожал ему руку и затем повел Нима прямо к своей машине, так как тот свою сумку со сменой белья не сдавал в багаж.
Фестон и Ним вместе учились в университете Стэнфорда, жили в одной комнате и были близкими друзьями. В те времена они всем делились друг с другом, в том числе и подружками, и знали друг о друге почти все. Их дружба сохранилась и позднее, хотя они встречались лишь изредка и иногда обменивались письмами.
Они и прежде, и сейчас отличались друг от друга манерой поведения. Фестон был спокойным, старательным, умным и по-мальчишески симпатичным человеком. Он старался держаться в тени, хотя при необходимости мог применить свою власть. У него было прекрасное чувство юмора. По случайному совпадению Фестон прошел по тем же ступеням карьеры, что и Ним, и теперь занимал такое же положение — вице-президент по планированию — в энергокомпании штата Колорадо, одной из самых уважаемых компаний, производящих и распределяющих электроэнергию и природный газ. Фестон к тому же обладал тем, чего недоставало Ниму, — у него был большой практический опыт увеличения выработки электроэнергии на угольной станции.
— Как дела дома? — спросил Ним, когда они шли к автостоянке у аэропорта. Его друг был удачно женат уже лет восемь на искрящейся весельем англичанке по имени Урсула. Ним ее знал, и она ему нравилась.
— Прекрасно. Я надеюсь, у тебя то же самое?
— По правде сказать, нет.
Ним надеялся, что достаточно ненавязчиво дал понять, что ему не хочется обсуждать их с Руфью проблемы. Очевидно, так и было, поскольку Фестон больше ничего не спросил о семейных делах.
— Урсула ждет тебя. Ты, конечно, остановишься у нас?
Ним пробормотал слова благодарности, и они сели в машину Фестона — “форд-пинто”. Ним знал, что Фестон разделял его неприязнь к машинам, сжигающим слишком много бензина.
Был яркий, сухой, солнечный день. Когда они ехали в Денвер, на западе сияли снежные вершины чистых и прекрасных Скалистых гор.
Фестон сказал немного застенчиво:
— Как хорошо, что ты все-таки приехал, Ним. — Он добавил с улыбкой:
— Даже если ты приехал, чтобы узнать вкус угля.
— Звучит по-идиотски, да, Фее?
Вчера Ним объяснил по телефону причину своего неожиданно возникшего желания увидеть угольную электростанцию.
— Кто может сказать, что умно, а что глупо? Эти бесконечные слушания в наши дни стали безумием — не сама их идея, а то, как они проводятся. Мы в Колорадо связаны по рукам и ногам, как и вы в Калифорнии. Никто не хочет давать разрешения на строительство новых электростанций, а когда через пять или шесть лет придется урезать подачу электроэнергии, нас обвинят в том, что мы не смотрели вперед, не думали о предстоящем энергетическом кризисе.
— Станции, которые собираются строить ваши люди, будут угольные?
— Конечно, черт возьми! Когда Бог создавал полезные ископаемые, он был щедр к Колорадо. Он наградил этот штат углем, как арабов — нефтью. И не каким-нибудь углем, а хорошего качества, с низким содержанием серы, он горит практически без дыма, большая часть его залегает близко к поверхности земли и легко добывается. Но ты все это знаешь.
Ним кивнул, потому что действительно знал, а затем сказал задумчиво:
— К западу от Миссисипи столько угля, что его хватит на энергоснабжение всей страны на три с половиной столетия. Если нам позволят его использовать.
— Мы поедем прямо на станцию Чероки, — объявил Фестон. — Она самая большая. Пожирает уголь как голодный бронтозавр.
— Мы сжигаем здесь семь с половиной тысяч тонн, иногда меньше, иногда больше! — Управляющий станцией Чероки выкрикивал информацию для Нима, изо всех сил стараясь, чтобы его было слышно в шуме мельниц, растирающих уголь в порошок, вентиляторов и насосов. Управляющий был подвижный светловолосый молодой человек; его фамилия — Фолджер — была выведена по трафарету на красной жесткой каске. На белой каске Нима была надпись: “Посетитель”. Фестон Джоунз принес свою собственную каску.
Они стояли на стальном листовом полу около гигантского котла, в который уголь, только что раздробленный в мельчайшую пыль, в огромном количестве вдувался напором воздуха. В котле уголь мгновенно воспламенялся и прокаливался до белизны, небольшой участок этого пекла можно было увидеть в специальное застекленное отверстие для контроля — это было похоже на попытку заглянуть в ад в дверной глазок. Жар от угля нагревал воду в трубах котла, расположенных в виде решетки. Вода быстро превращалась в пар под большим давлением, который с шумом поступал в специальное отделение, где нагревался до сверхвысоких температур, доходящих до тысячи градусов по Фаренгейту. Пар в свою очередь заставлял вращаться турбогенератор, который вместе с другими агрегатами Чероки вырабатывал почти три четверти потребляемой Денвером и ближайшими населенными пунктами электроэнергии — общая мощность электростанции составляла миллион киловатт.
Оттуда, где они стояли, можно было увидеть только небольшую часть котла; его общая высота равнялась пятнадцатиэтажному дому.
Кругом был сплошной уголь — его вид, звук, запах и вкус вытесняли все остальные впечатления. Под ногами хрустел угольный песок. Ним чувствовал, что этот песок хрустит у него на зубах и забивается в ноздри.
— Мы убираем как можно чаще, — поспешил сказать управляющий Фолджер. — Но уголь грязный. Фестон громко добавил с улыбкой:
— Грязнее, чем нефть или вода. Ты уверен, что хочешь притащить эту пакость в Калифорнию?
Ним утвердительно кивнул, не пытаясь перекричать грохот воздуходувок и конвейеров. Затем он передумал и прокричал в ответ:
— Мы присоединимся к чумазой братии! У нас нет выбора.
Он уже радовался тому, что приехал. Было действительно важно почувствовать, что такое уголь, поскольку это имело отношение к “Тунипа”, к его показаниям на следующей неделе.
Король Уголь! Ним недавно где-то прочитал, что “старый Король Уголь вновь возвращается на свой трон”. “Так и должно быть, — подумал он, — другого пути нет”. За последние десятилетия Америка повернулась спиной к углю, дававшему ей, тогда еще молодой стране, дешевую электроэнергию, возможность расти и богатеть. Другие источники энергии — нефть и газ — вытеснили уголь, потому что они были чище, с ними было легче работать, их было легче добывать, и какое-то время они стоили дешевле. Но не сейчас!
Несмотря на недостатки угля, которые невозможно устранить, огромные залежи “черного золота” все еще могут быть спасением для Америки, ее самым главным природным богатством, ее главным козырем.
Наконец он заметил, что Фестон жестами предлагает ему идти дальше.
Еще час они исследовали шумный, запорошенный угольной крошкой лабиринт Чероки. Они надолго задержались около гигантских электростатических пылесборников, которые были необходимы в соответствии с требованиями законов об охране природы. Они удаляли золу, которая иначе выбрасывалась бы через дымовые трубы в воздух.
Генераторные залы, похожие на соборы, с их знакомым оглушительным поющим гулом напоминали о том, что независимо от вида энергоносителя станция существует для выработки электроэнергии в исполинских масштабах.
Наконец Ним, Фестон и Фолджер вышли из здания станции на переход, расположенный почти на самом верху, в двухстах футах над землей. Он соединялся с лабиринтом других переходов внизу с помощью крутой стальной лестницы и представлял собой металлическую решетку, сквозь которую было видно все находящееся внизу. Рабочие, ходившие по нижним переходам, казались мухами. Сначала Ним нервничал, глядя на свои ноги и через решетку; несколько минут спустя он привык. Молодой Фолджер объяснил, что решетки сделаны в расчете на зиму, чтобы лед и снег проваливались сквозь них.
