— Надоели мне его разговоры, — спокойно произнес Зигфинн.
— Поразительно, — прошептал Регин. — Он даже не успел выйти из этого смехотворного тела.
Голова Гадарика медленно скатилась с плеч и упала на пол.
10
НОВЫЕ СОЮЗНИКИ
— Гадарик! — вот уже в сотый раз завопил Хурган.
Стражники давно убрались подальше от тронного зала, а Зверь тихонько поскуливал.
Хурган был вне себя от ярости. Он однозначно дал понять своему советнику, чего он ждет, но ничего не произошло! Головы ему так и не принесли, враги не были повержены, Элея до сих пор не появилась, Фафнир прилетал время от времени, но Хурган не знал, на кого ему следует натравить дракона.
А теперь еще и Гадарик куда-то подевался!
Хурган не видел его уже несколько недель. Государственными делами никто не занимался, власть Хургана над Ордой постепенно ослабевала, и он это чувствовал. Как такое возможно? Он заключил договор, гарантировавший ему вечное царствование. И он всегда придерживался своей части соглашения. Нибелунги должны были обеспечивать ему правление, контроль, целую вечность!
Но постепенная утрата власти заботила короля меньше, чем его слабеющий разум. С каждым днем он ощущал это все сильнее и сильнее. Слова, которые он произносил тысячи раз, теперь уже не приходили на ум. Имена, которые он так часто слышал, казались чужими. Иногда Хурган шел куда-то, намереваясь отдать приказ, но уже через какое-то время забывал, что же он собирался сделать. Никто об этом не говорил, никто над ним не посмеивался. Но все эти новости распространились быстро.
Впервые Хурган понял, насколько ничтожна его власть, если ее никто не поддерживает. Нужен был кто-то, кто слышит приказы.
Но никто больше не слушал правителя Бурантии.
И он начал разговаривать сам с собой. Вначале тихо, заботясь о том, чтобы рядом никого не было, затем громче, смелее, радуясь тому, что наконец-то нашел себе компанию. Хурган говорил о мрачных планах, спорил, как следует наказать королевство, которое он так ненавидел. Ему нравились свои мысли, он поправлял и хвалил сам себя за свою жестокость. Иногда ему было жаль, что он не может с собой выпить и разделить трон.
Лаэрт был христианином, хотя церковь Иисуса Христа почти утратила свое значение. Хурган сжег все церкви и монастыри, и в соседних королевствах обещания Спасителя не помогали управлять государством. Но Лаэрту нравилось, что Бурин молится, хотя он и не подозревал, что при этом она думает о Зигфинне и рассказывает своему далекому другу о жизни в Вендене.
После того как Бруния разожгла в его теле страсть, наместник попал под власть ее чар. Уже через несколько дней он позволил ей обедать с ним, а через несколько недель впервые спросил ее совета. Его придворные выдумали историю о благородной семье из Константинополя, чья дочь Бурин последовала за наместником в Венден по велению сердца.
Многие знали, что эта история не может быть правдивой, но никто не стал ее оспаривать. Рабыня стала возлюбленной, возлюбленная — подругой, и еще до рождения ребенка, чьим отцом не был Лаэрт, она стала его супругой. Лаэрт говорил своему народу о любви. Так Бруния стала Бурин Венденской. Не королевой, но наместницей в небольшой провинции и предводительницей небольшого войска. Каждый день во дворе замка появлялась Видящая, но придворные, не замечая ее, проходили мимо. По ночам она говорила Брунии, что ей следует делать, опьяняла ее историями о Зигфинне, который будет ее ждать, когда все закончится.
Мысль о том, что она обманывает своего супруга, иногда мучила Брунию, ведь Лаэрт всегда обращался с ней хорошо и выказывал ей больше уважения, чем все другие мужчины до него. Но она не должна была так думать. Лаэрт, как и Хурган, был ложью этого столетия. Иллюзией. Тому, кого на самом деле нет, Бруния не могла быть чем-то обязана. Им удастся исправить время, и тогда Хурган исчезнет, а с ним Фафнир, Бурантия и Лаэрт.
Она давала правителю целебные травы, снимавшие боль в легких, держала его голову на своей груди, когда он по ночам кашлял кровью, и мечтала о его скорейшей кончине.
Девочка, которую Бруния родила восьмимесячной, была от семени Кальдера, от души Зигфинна и от права Лаэрта. Принцесса назвала дочь Финной, выдумав какую-то историю этого имени. На самом деле это имя должно было напоминать ей о Зигфинне.
Лаэрт с радостью принял ребенка, зажегшего на его измученном болезнью лице улыбку. Конечно же, он надеялся на сына, но любовь к Бурин заставила его забыть о наследнике. Ему хватило сил, чтобы подержать свою дочь на руках еще один день и поставить свое имя на документах, отписывающих Бурин провинцию, прежде чем он умер.
Всего за неделю Бруния стала матерью и правительницей Вендена. Народ приветствовал ее с радостью, а ребенку принесли много подарков.
Ночью Бруния стояла у колыбели и думала о том, чтобы задушить свою дочь. Одна подушка, немного силы — и грязная похоть Кальдера утратит свое доказательство. Когда принцесса была беременна, она об этом не помышляла, но теперь появилась эта девочка с глазами Кальдера.
— Ты оставишь ребенка в живых, — сказала Видящая.
— Это так важно? — спросила Бруния. — Разве моя власть в Вендене не важнее?
— Дело не в этом, — возразила Видящая. — Ребенок…
— Ребенок Кальдера, — перебила ее Бруния.
— Не Кальдера. Это твой ребенок. Она станет тем, кого ты из нее сделаешь. Если можно извлечь какой-то урок из всех смертей этого столетия, то он будет таков: не кровь делает нас героями или трусами. Нет ни власти, ни долга. Научи Финну благородству сердца, силе и справедливости, тогда она будет в большей степени дочерью Зигфинна, чем Кальдера.
— Что тебе известно нового о Зигфинне? — Бруния взяла девочку из колыбели, собираясь ее покормить.
— Он жив и сейчас находится в Вормсе, — ответила Видящая.
— Ты это каждый раз говоришь, — с разочарованием прошептала Бруния.
— Я не вольна сказать что-то большее.
С этими словами Видящая исчезла, а Бруния осталась с ребенком на руках. Финна с довольным видом посмотрела на мать, и Бруния подумала, что если постараться, то она могла бы увидеть в дочери черты Зигфинна.
Когда Зигфинн вышел из леса нибелунгов, его лошади уже не было. Он не знал, сколько часов, дней или недель он провел под воздействием чар древних богов. Борода на его лице свидетельствовала о прошедшем времени, которого он не заметил. В остальном ничего не изменилось, и лишь меч на его спине был новым.
Зигфинн пешком вернулся в Вормс. Если город и раньше был грязным и хмурым, то теперь он показался принцу кладбищем, распространившимся по всему королевству. На улицах почти не было торговцев, голодные животные кричали в стойлах, а многие окна были забиты досками. Старуха, которую Зигфинн хотел расспросить о причинах происходящего, показала ему черный обрубок на месте, где раньше у нее был язык.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
