Раньше я считала: бабник и гуляка — это на всю жизнь. Раз раньше таким был, значит, таким навсегда и останется. Но я забыла, что в нашем мире даже горы медленно, но неотвратимо меняют свои очертания. А уж если горы меняются, то и человек, если захочет, может измениться до неузнаваемости. Антон мне это доказал.
Он несомненно не стал мальчиком-зайчиком, белым и пушистым ангелочком. У него всё ещё есть недостатки, также как у всех, как у меня, например. И, как любой живой человек, он подвержен порокам, главное, что он научился им противостоять.
Может, мой жених когда-то и был распутным бессовестным эгоистом, но сейчас я в нём этого не вижу.
Месяц, в течении которого он ухаживает за мной, открывает мне его с каждым днём всё больше и больше. Его идеи меня развлечь и привлечь моё внимание говорят о незаурядном уме. А его отношение к детям, даже к чужим, показывает, какой он человек. Или, если быть точнее, каким он стал на сегодняшний день.
В глазах малышей, нашего центра он теперь герой. Часто навещает их, проводит с ними время, независимо от моего присутствия.
Со мной же он ведёт себя очень достойно, сдержанно. Да, бывает, полезет ко мне с поцелуями, старается постоянно касаться меня. Я делаю вид, что мне это не нравится, хотя временами это сложно.
Не хочу быть для него лёгкой добычей. Пусть постарается, пусть добьется, а не на блюдечке с голубой каёмочкой получит. Сильнее ценить будет.
Хочу стать для него единственной и самой любимой. И, судя по состоянию Антона, мы именно к этому и идём. Он смотрит на меня так, будто кроме меня никого не видит.
За всё время ухаживаний ни разу не дал повода усомниться в себе. Каждый день доказывает мне не словами, а делом, что он больше не любитель прыгать с одной постели в другую, с одной девчонки на другую. На него такие красотки вешались, прямо при мне, я видела. Антон на них ноль реакции, его горящий взгляд для меня одной.
И теперь я боюсь себе признаться, но он почти подобрал ключик к моему недоверчивому сердцу. Кажется, я уже готова уступить ему.
Готова уже поговорить о свадьбе, хотя сама просила время на конфетно-букетный период. Антон мне нравится. Мне нравится проводить с ним время.
А сегодня я жутко перенервничала за него, когда они с Владом зашли в дом. Оба выглядели прилично помятыми. Антон точно дрался, я сразу отметила покрасневшие костяшки его рук. А у Влада, кроме пару гематом, на лице ничего. Значит из-за него Антону и досталась.
Я не настолько наивная, чтобы не понимать, какой проблемой может оказаться Влад. И почему-то разозлилась именно на Антона, хотя была уверена, из-за кого произошла потасовка. Влад по этой части мастер на все руки.
Не показала Антону свои мысли чувства. Решила быть холодной и бесчувственной. Пусть не воображает себе, готова жалеть его из-за полученых травм.
Хотя почему-то в груди, где бьётся сердце стало больно за него, ведь досталась ему прилично. Якобы нехотя позволила ему подняться в свою комнату. А когда увидела его там, сердце в бешеном ритме забилось, я испугалась своих чувств. И опять воздвигнула между нами стену холода и отчуждения.
У меня пальцы дрожали, когда обрабатывала его раны. Хотелось взять руками его лицо и нежно-нежно целовать его разбитые губы, рассеченную скулу, глаза, которыми он меня поедал. Но сдерживалась, как всегда. Заковала себя в ледяном панцире и выпустила колючки.
А стоило нам вместе встретить рассвет, я сдалась, расслабилась. В его объятиях было так тепло и приятно, что сама не заметила как уснула.
Мне снился сон, где мне было очень хорошо. Так тепло и уютно в нежном и крепком коконе.
Нежный шелк струился по моему телу, осторожно касаясь в самых чувствительных местах. Эти прикосновения настолько невероятные и приятные, что одежда кажется лишней, хочется избавиться от неё, чтобы лучше ощущать каждое касание.
Не открывая глаз, я тянусь ближе к этой шелковой, так хочется ощутить её снова, чуть отчётливее, чуть ярче. Так приятно, так нежно, так чувственно. Я не знаю, почему мне становится жарко. Но это приятный жар, он окутывает меня следом за шелком, касается моих плеч. Моей груди. Следует дальше, вниз, и во мне рождается ответный жар внутри, где-то возле живота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я неосознанно льну к источнику этого тепла и наслаждения, которое чувствую позади себя. В этот момент крепкие руки притягивают меня к себе ещё ближе, я чувствую твердость литых мускул, горячность дыхания у себя за спиной, знакомый и волнующий запах.
Я знаю эти руки, знаю этот запах, безо всяких раздумий жмусь к сильному, горячему телу. Чувствую себя как на вулкане, вот-вот сгорю, поглощённая лавой страсти и порока.
Наверное, так нельзя, это чересчур… но ведь никто не узнает, да? Это же просто сон, а во сне не бывает нельзя. Я ведь всего лишь хочу получить капельку наслаждения и чуточку удовольствия.
Никто ведь не заметит, если я ещё чуть-чуть прижмусь попочкой к этой груде мышц из стали? Просто это так приятно, ещё немного ближе, ещё чуть-чуть и наверное, мне должно быть стыдно, но всё внутри меня ликует от этого жаркого соприкосновения.
Горячие губы со стоном прижимаются к моей шее, влажный поцелуй дразнит чувствительную кожу, и я вдруг окончательно просыпаюсь.
Сердце бешено бьётся в груди, а и понимаю, что всё происходящее — не сон. Я, и Антон в моей постели. Его руки лихорадочно исследуют моё тело, жадно, страстно, бессовестно. Он находит мои груди, которые и так уже стали чувствительными, и начинает играть с ними, как виртуозный музыкант, срывая с моих губ мелодию моего удовольствия. А сам трётся об меня своим каменным стояком, я чувствую его даже сквозь ткань джинсов и тонкую преграду своих пижамных шортиков.
У меня перехватывает дыхание, так это всё порочно, и так правильно.
— Ангел, ты охренительно сладкая. Хочу тебя всю попробовать. — хрипло шепчет мне на ушко этот искуситель, и у меня мурашки бегут по всему телу.
Его горячий шёпот и не менее горячие ласки сводят меня с ума.
— Антон… — удаётся лишь простонать. В горле пересохло, мой голос как будто не мне принадлежит.
— Да, сладкая, это я. Привыкай ко мне, моя хорошая. Только я буду тебя ласкать, только мне позволено доводить тебя до иссупления, и только моё имя ты будешь выкрикивать на пороге удовольствия.
Моё тело призвано реагирует на его собственнические слова и жаркие ласки, и я больше не могу контролировать себя. Сдаюсь с тихим стоном этому воплощению искушения, будь что будет.
— Ангел, позволь мне любить тебя, позволь разделить с тобой твоё наслаждение, — он не спрашивает, а требует. — Хочу попробовать тебя всю.
Его рука оставляет мою грудь и плавно направляется к пижамным шортикам.
Мне наконец-то становится стыдно, очень стыдно. Правильная девочка во мне вопит сиреной, чтобы я остановила наглую руку, а мой внутренний дьяволёнок требует продолжение. И, похоже, сегодня удача на стороне дьяволёнка.
Я поддаюсь его уговорам, забываю обо всём, кроме мужчины, который своими пальцами показывает мне рай, вовлекая нас обоих в калейдоскоп, состоящий из порока и соблазнов.
Кажется кто-то дорвался до сладкого.))) Мои дорогие, как думаете, Антону этого хватит или же ещё чуточку осчастливить его?
Глава 32
АНТОН
О да! Кайфанул, так кайфанул.
Столько удовольствие не получал, даже когда натягивал двух тёлок одновременно. И пусть по факту мне сейчас ничего не перепало, на деле наслаждения было через край. Никогда не думал, что возможно получить удовольствие, доставляя его другому человеку.
Но Ангел доказала мне — если есть чувство, то наслаждение своей половинки можно прочувствовать сильнее своего собственного. А уж к Ангелу у меня чувства точно есть. На уровне инстинктов, как у первобытных мужчин.
Сразу ведь, ещё когда на парковке её увидел, в голове шибануло: Моя! Только с ней у меня появляются собственнические чувство.
Меня бомбит, когда она улыбается другим мужчинам, или же когда на неё смотрят другие. Но я стараюсь не показывать этого, ведь точно знаю — Ангел расстроится. Да и не из тех она, кто при живом женихе будет на сторону смотреть.
