Она молча кивнула, уставившись на ковер.
— Я уже говорил, что ты самая прекрасная из всех невест, которых только видел этот мир?
Она снова кивнула.
— Прекрасно. В таком случае не надо вести себя, как маленький и к тому же до смерти напуганный щенок. Лучше позволь мне, жена, помочь тебе с этим дурацким платьем.
Чонси почувствовала, что его пальцы стали осторожно расстегивать одну пуговицу за другой, медленно опускаясь вниз по спине. «Я его жена, — повторяла она снова и снова. — Я должна вести себя, как счастливая невеста. Он не должен подозревать…»
— Повернись ко мне лицом, дорогая, и держись за мою шею. Я никак не могу снять с тебя это чертово платье.
Вскоре она осталась в кружевной рубашке, отделанных кружевом панталонах и шелковых чулках.
— Ты восхитительна, — нежно прошептал он, беря ее лицо в ладони. — Никогда еще не видел невесту в фате и панталонах. Бесподобно! Любовь моя, присядь за этот туалетный столик, а я попытаюсь распустить твои волосы. Делани осторожно вытащил из волос заколки и ласково погладил ее по голове. Ему показалось, что она немного успокоилась.
— Я уловил какие-то гнусные ремарки со стороны Пенелопы. Ты тоже слышала?
— Еще бы! Нужно быть абсолютно глухой, чтобы не слышать то, что говорят во весь голос! Мне показалось, она была готова вонзить мне под ребра нож, которым резали пирог.
— Ну что ж, все хорошо кончается. Так, по-моему, говорят в подобных случаях? — Он подхватил обеими руками ее пышные волосы, ощущая их приятную тяжесть. — Я чрезвычайно благодарен тебе за то, что ты спасла меня от этого чудовища. Хотя, с другой стороны, думаю, что так и не женился бы на ней. Она стала действовать мне на нервы еще задолго до твоего появления.
Чонси смотрела на его отражение в зеркале. Не женился бы! Неужели все это впустую? Все зря? Столько усилий — и напрасно! Она сокрушенно покачала головой. Нет, не зря! Так будет лучше! Она будет жить в этом доме, сможет получить доступ ко всем его бумагам и подробнее узнать обо всех его планах. А после этого она уничтожит его, разорит.
— У тебя великолепные волосы, Чонси, — сказал он и неожиданно открыл ящик стола. — У меня есть для тебя сюрприз. Разумеется, не из магазина месье Дано.
Он достал большую коробку, перевязанную красной лентой, и протянул Чонси.
— Надеюсь, тебе понравится. — При этом он нежно поцеловал ее в губы и резко выпрямился.
Чонси развязала ленту и подняла крышку. Там в папиросной бумаге лежали ночная рубашка и пеньюар необыкновенной красоты. Никогда в жизни она еще не видела такого великолепного белья — удивительно легкое, почти прозрачное, отделанное лебяжьим пухом.
— Какая прелесть! — выдохнула она, прижимая к груди подарок. — Почти невесомое!
— Да, — согласился он, — почти невесомое и почти прозрачное. Именно то, что нужно. — Он поцеловал ее в щеку и повернулся к двери. — Надень его, Чонси. Я вернусь через минуту.
Когда дверь за ним закрылась, Чонси посмотрела на прекрасный подарок, разгладила рукой легкую ткань и машинально бросила взгляд на обручальное кольцо. Оно сверкнуло большим бриллиантом, окруженным тремя маленькими рубинами в прекрасной золотой оправе. Она неподвижно стояла перед камином, глядя на ласковый огонь, и вдруг бросилась к кровати. Ведь он скоро вернется, а она стоит посреди спальни в одном нижнем белье. Быстро сняв белье, она надела ночную рубашку и посмотрела на себя в зеркало. Очень соблазнительно!
Дверь отворилась, и на пороге показался Делани.
— Боже мой! — восторженно воскликнул он, глядя на ее прозрачное одеяние. Она даже не подозревала, что на фоне мягкого света от камина все ее тело предстало перед ним во всей своей красоте и невинности. — Ты великолепна, Чонси, неподражаема!
— Ты тоже, Дел, — неожиданно для себя произнесла она, когда он подошел поближе. Он был одет в темно-синий бархатный халат, который еще более подчеркивал его широкие плечи и грудь.
— Сейчас, — тихо сказал он, — когда мы оба без обуви, я смогу в точности определить, насколько ты подходишь мне. — Он вплотную прижался к ней, а она уткнулась лицом в его грудь. — Прекрасное соотношение, — прошептал он в ее распущенные волосы. Она почувствовала, что он задрожал всем телом, и очень удивилась. — Сегодня, любовь моя, я заставлю тебя ощутить страшный голод. А сейчас положи руки мне на плечи и поднимись на цыпочки.
Чонси потянулась вверх, плотно прижавшись к его горячему телу. Его руки скользнули вниз по спине и остановились на бедрах. Она замерла, а через мгновение неожиданно застонала.
— Тише, милая, — шепнул он ей на ухо. — Расслабься. Вот так, хорошо. Чувствуешь меня, Чонси?
«Как все это странно», — подумала она, снова ощущая пустоту в нижней части живота, куда упиралось что-то твердое.
— Что я должна чувствовать? — с детской наивностью спросила она.
— Мое желание обладать тобой, дорогая. — Он опустил руки еще ниже и крепко прижал ее к себе.
— О! — воскликнула она и почти повалилась на него, уткнувшись лицом в его шею.
«Не надо спешить, — приказал он себе. — Впереди еще целая ночь. Господи, целая ночь!»
Делани легко подхватил ее на руки и понес к кровати. Положив жену на спину, он выпрямился и неожиданно сказал:
— Знаешь, дорогая, я чертовски устал от этого барахла.
— Но у меня же под ним ничего нет! — воскликнула она, высоко поднимая ноги.
— О нет, дорогая, ошибаешься, — весело сказал он. — Там у тебя очень много интересного. Ты даже представить себе не можешь, какое там у тебя богатство!
Не повергнет ли ее в смятение его мужская плоть? Не слишком ли быстро он движется к своей цели?
«Что он хочет со мной сделать?» — с ужасом думала Чонси.
Делани осторожно поднял ее с кровати и усадил к сеое на колени.
— Давай поговорим, — мягко произнес он, придерживая ее за плечи. — Мне показалось, что сейчас ты выглядишь не такой усталой, как некоторое время назад. Скажи, пожалуйста, о чем ты думала сегодня утром, перед нашей свадьбой?
— О том, что Агата может в любую минуту расплакаться материнскими слезами.
Его рука на мгновение застыла, а потом снова начала поглаживать ее плечо.
— Ах, Чонси, — вздохнул он, — я же тебе много раз говорил, что я по натуре романтик. Разве не так? Я надеялся, что ты скажешь, что это были самые счастливые минуты в твоей жизни.
Он по-прежнему улыбался, а его глаза устремились на ее грудь и набухшие соски. Еще мгновение — и его рука коснулась этих розовых бутонов, делая их еще более тугими и твердыми.
Она затаила дыхание, не находя в себе сил даже пошевелиться. Ей хотелось закричать, чтобы он оставил ее в покое, но она, естественно, не могла этого сделать. Он был ее мужем, и с этим нужно было смириться.
