— Брук? — мягко позвала я.
Она, как сомнамбула, повернула ко мне голову. Похоже, ее мозг готов был взорваться.
— Я… — Брук закрыла рот и обхватила руками колени. — Но… как… я хочу сказать… как мы связаны?
Я поняла, что она имеет в виду. Даже не ожидала от нее.
— Наши миры разделяет тонкая завеса, Брук, — мягко произнесла я. — И все, что мы делаем здесь, отражается там. Это как… — Я порылась в памяти в поисках подходящего сравнения. — Когда твои джинсы слишком узкие, на них появляются дырки. В общем, одно всегда связано с другим.
Сравнение было неудачным. Я осмотрела на стол в поисках подходящего предмета. На глаза попалась голубая канцелярская кнопка. И взяла ее и ткнула Брук.
— АЙ! — взвизгнула она, потирая бедро. — Какого черта?
— Извини. Это для того, чтобы донести до тебя свою мысль. Ты ощутила боль, верно? Даже сквозь джинсы.
— Да, черт возьми, ощутила. А ты… А ты… — На ее глазах появились слезы.
Я погладила ее по руке:
— Не сердись, Брук. Это аналогия. Существа тоже могут чувствовать такие уколы. Особенно там, где штаны тонкие.
В моей голове это звучало очень здорово, но стоило мне произнести слово «штаны», как я едва не покатилась со смеху. Полагаю, я не смогу претендовать на высший балл в тесте на схоластические способности.[19]
Брук кивнула:
— Когда я была маленькой, я была уверена, что другой мир существует. Я пыталась убедить в этом родителей, но они никогда мне не верили. Но я точно знала, что кто-то живет в моем шкафу.
— А, Зеноф… Он, конечно, очень страшный, но довольно славный парень. И он очень переживает из-за того, что ему приходится пугать маленьких детей, чтобы те оставались в постелях, когда на дворе ночь. — Я ободряюще улыбнулась. — То же самое и с лох-несским чудовищем. Там тоже тонкая завеса. Полагаю, оно просто любит купаться в озере Лох-Несс. Ну, что? Теперь ты мне веришь?
Глава двадцать седьмая
— А что ты будешь делать с Алексом? — спросила Брук.
С тяжелым сердцем я пожала плечами:
— Понятия не имею… Не думаю, что он что-то знает, но и не уверена, что он примет меня. Примет то, что я другая… — Мой голос дрогнул.
В офисе было тихо.
— Я знала, что мой отчим придурок. Но никогда бы не подумала, что он еще и убийца, — тихо произнесла Брук. — Я думала, что у него какие-то дела с этой странной девушкой Мелиссой, но даже не предполагала, что он будет вызывать злых духов.
Я одарила ее сочувствующим взглядом:
— Прости, что пришлось втянуть тебя в это.
— Она забрала шкатулку, да? — спросила Брук. — И что теперь будет?
Я понимала, что ее мысли все еще находятся в некотором сумбуре из-за свалившейся информации, однако у меня не было времени посвящать ее в подробности.
И я просто сказала:
— Шкатулку — да. Но не ее содержимое. — С улыбкой запустив руку в карман, я вытащила свернутый листок.
— Ой, а что это? — прошептала Брук.
— Подожди, сейчас увидишь.
Листок был размером с вырванную из тетрадки страницу и сильно выцвел. Я положила его на стол, и над его поверхностью появилось голографическое изображение.
Брук смотрела во все глаза, но, похоже, уже ничему не удивлялась. На белом фоне проступила надпись на древнем языке Существ. Сощурив глаза, я громко прочитала:
— Фоморы появились в ночь Самайна. Но Четыре дара — Камень Фаль, Копье Судьбы, Меч Нуаду и Котел Дагды — низвергли их. В Ином мире был восстановлен мир.
Ниже шло заклинание, призывающее Дары:
Камень, Копье, Меч, Котел… Да снизойдет на меня ваша сила.
Так просто…
По краям стали проступать рисунки. Я наклонилась, чтобы разглядеть их. Четыре женщины. У каждой в руках один из Даров. Потом я увидела герб.
— Похоже на… — Я резко выпрямилась и повернулась к Слейду.
— На что? — спросил он. — На что это похоже?
— Н-не… знаю… не уверена… — Я снова уставилась на герб.
Щит. В центре меч, обвитый ветвями. За мечом проступала буква «О». О’Донты… Герб моей семьи… Гобелен, который висит у нас в фойе…
— Ты сможешь одолеть фомор? — спросил Слейд.
Я расправила плечи:
— Да, смогу. Теперь я уверена в этом.
— Но где ты найдешь Дары? — Он приподнял брови.
— О, мне не придется искать слишком долго, — прошептала я.
Мы вышли из офиса и двинулись по коридору. Там ничего не изменилось: целующиеся парочки, грохот музыки, только теперь играли не рок, а традиционную ирландскую музыку.
— Давайте заглянем, что там, — предложила Брук.
Бородатый солист рычал в микрофон, визг волынки резал уши. Подогретая публика прыгала перед сценой, пытаясь изобразить ирландскую джигу.
— Я Майкл Флэтли — Повелитель Танцев! — выкрикнул какой-то парень рядом с нами и затрясся в пляске святого Витта.
— Одержимый, точно… — прокричала мне в ухо Брук.
Мы уже собрались уходить, когда к Слейду пристала обдолбанная девица в футболке с трилистником и с надписью: «Поцелуй меня, я ирландка».
— Привеееет, милый! — пробормотала она и рыгнула. — Ууууупс!
Слейд посмотрел на меня и спросил:
— Тебя не задевает, что клевер так тиражируют?
Я пожала плечами.
— Остерегайся троллей и фей, — крикнула Брук девице и подмигнула мне.
— Ох, тролли… — простонала та. — Познакомь меня хоть с одним. А то тут каждый парень либо лузер, либо гей.
Глава двадцать восьмая
— Лея, ты дома! Как же я волновалась за тебя! — сказала Джия, накрывая на стол к ужину на следующий вечер. — Существа, наверное, пытались удержать тебя? — Она поставила на стол очередную тарелку и тряхнула длинными светлыми волосами.
— Ну, не так чтобы очень активно, — ответила я, подошла к холодильнику, достала бутылку с водой и сделала долгий глоток. — Прости, сегодня перед школой не зашла с тобой поздороваться.
Джия кивнула:
— Ничего. Я была занята, помогала одному писателю придумать кульминацию к книге. Это было так здорово.
Я улыбнулась и ничего не ответила. То, чем она занимается, довольно сложно, но не идет ни в какое сравнение с посещением Иного мира.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила мама, входя в кухню и обнимая меня за плечи. Пока что она не расспрашивала меня о визите к Существам.
— Да так, не особо, — призналась я, опускаясь на стул.
— Ты выглядишь как куча мусора. — В кухне появилась Рея, а следом за ней вошел Слейд. — Мам, он останется на ужин, — сообщила сестрица.
Мы со Слейдом обменялись взглядами, но не более того.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
