— Не-е-ет, п… по голосу слышу, что не… не уважаешь! Ты думаешь, я у… упал, потому что ты меня у… уронил? Я упал, потому что у… устал.
— Кав, я тебя так уважаю, просто слов нет. Большего зверюги я в жизни не видел. Снегирь, давай.
Второй дролери вознес фуражку над головой хозяина и аккуратно перевернул — в фуражке оказалась вода из фонтана.
— Вереск, сволочь, убью-у-у-у-у-у! — офицеру явно полегчало, и он попытался встать.
Дролери ухмыльнулся, отскочил от загребущей пятерни, кинул быстрый взгляд на Рамиро. В его темных раскосых глазах горел шалый огонек.
— Что, смертный, — спросил он, улыбаясь разбитыми губами. — И тебе ведома красная жажда? Иди, присоединяйся, тут на всех хватит. Прекрасный праздник, не так ли?
Рамиро отрицательно покачал головой и отступил. Праздник ему совсем не казался прекрасным. За спиной Вереска видно было, что Йон, наконец, поднялся на ноги, сцапал беловолосого и утянул в воду, как акула. Под водой началось бурление и трепыхание.
— Ну нет, так не годится — куда же ты? Только пришел — и уже уходишь? — темные глаза зажглись лиловым огнем, острые уши прижались. — Никому не позволено просто стоять и глазеть.
Вереск протянул руку и толкнул Рамиро в плечо. Рамиро молча отступил.
— Ну? Давай, разозлись. Ручка поранена? Так и я свою за спину заложу, — дролери и впрямь убрал правую руку за спину, оскалил зубы.
Рамиро вздохнул и приготовился драться, от души пожелав Вереску тяжелого адреналинового похмелья наутро.
Вдруг звуки потасовки и взрывы пьяного хохота перекрыл шум моторов и работающий громкоговоритель — по Победе подъехала цепочка грузовиков.
— Третья, Пятая и Гвардейская — по машинам, — пророкотал громкоговоритель. — Королевский приказ.
Настала минутная тишина, участники свалки остановились и заоглядывались. Вереск недовольно скривил губы, фонари и фары грузовиков бросали на его лицо плещущие отсветы.
— Третья, Пятая и Гвардейская…
Рамиро отступил, посмотрел в конец проспекта — к парку подъезжали черные глянцевые «барсы», принадлежащие «Плазме».
— Похоже, праздник не задался, — мирно сказал он выругавшемуся дролери.
Однако тот уже развернулся и, забыв о стычке, направился к машинам. Макабринские люди, пошатываясь и ворча, тоже загружались в пришедший транспорт.
* * *
— Рэнни, изолируй его! — Вран смотрел с яростью, которая пробивалась сквозь его обычно невозмутимые черты, как пламя. — Он полуночный, а Полночь опасна. Опасна! Я устал повторять это! Мне иногда кажется, что я вещаю глухим.
Вран, его дочь, День, посланник и Герейн укрылись от взглядов возбужденных и встревоженных гостей в комнате, в которой обычно сидел секретарь. Срочно послали за лордом-Тенью, который отсутствовал на празднике по болезни.
Вран хмурил брови и только что не рычал, Мораг, высокая и угловатая, неподвижно замерла у окна, не сводя пристального взгляда с посланника. Его Высочество принц Анарен Лавенг, которого уже семь сотен лет не должно быть на свете, сохранял спокойствие. На нем был светлый, сильно измятый дорожный костюм и легкомысленные кожаные сандалии.
— Изолируй его! — настаивал Вран.
Герейн облизал пересохшие губы.
— Черта с два. Это же мой родич. Это же Принц-Звезда! За него Вербена поручилась. Но вот то, что он принес…
Принц еле заметно дернул углом рта. Светлые серебристые, как ртутная амальгама, лавенжьи глаза пристально, с подозрением, смотрели на сумеречного — так смотрит кот на умышляющего дурное ветеринара.
Письмо на мягко выделанном пергаменте лежало на столе, придавленное дыроколом и герейновым кинжалом в ножнах. Текст был написан от руки, обычными чернилами. Остатки сургуча выглядели коричневой кляксой.
И тем не менее это было письмо из Полночи. Короткое и ясное.
«Король Дара стоит на границе Наших владений. Да не сделает он шага вперед».
— Я отзову Сэнни и его ребят, велю законсервировать вышку. Пожалуй, мы и впрямь увлеклись. Не стоит ворошить осиное гнездо.
— Я говорил, что море Мертвых проходит почти по краю шельфа, — жестко сказал Вран. — Я предупреждал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы же не лезем на глубину…
— С Полночью не шутят.
— Пропасть, Вран, как будто это не тебе нужны сотни тонн ископаемых!
— На твои же военные дела, Рэнни.
— Ваше Королевское Величество, — терпеливо сказал принц Анарен. — Я плохо ориентируюсь в современной политической обстановке, но велите отозвать людей как можно скорее. Вам не нужна война с Полночью. Никому она не нужна, и самой Полночи в том числе, я уверен в этом. Но если вы по неведению вторгнетесь в ее границы… кроме того, я располагаю данными о том, что сейчас в Даре находится наймарэ, не связанный приказом. Это может повлечь за собой ужасные последствия.
— Нам это известно. Мы пытаемся принять меры.
— Все-то Нож видел, все-то знает… — пропела Мораг. — Только его роль во всем этом неясна.
— Ваше Величество, а где ваша человеческая свита? — вдруг спросил Анарен. — Не слишком ли много вокруг дролери?
— В самый раз.
— Ну что же… Наверное, не полуночному судить. Хотя в мое время король обычно правил самостоятельно.
Герейн развернулся, посмотрел на легендарного Принца-Звезду.
— Любезный родственник. Если бы у вас был опыт правления государством, я бы попросил у вас совета.
Анарен опустил глаза.
— Прошу прощения, Герейн. У меня действительно нет опыта правления.
Мораг фыркнула. Анарен упрямо продолжил:
— Но прислушаться к совету Холодного Господина я бы все-таки рекомендовал.
Повисла пауза. Герейн прошелся туда-сюда по комнате.
— Почему я должен доверять этому письму? Какая выгода этому вашему Холодному Господину предупреждать меня об опасности? Я вот не вижу никакой выгоды Полночи от этой писули. Значит, это ловушка?
Он обвел глазами своих дролери, но те почему-то молчали.
— А вы что скажете, любезный родственник?
— Я был бы рад, Герейн, если бы вы звали меня просто по имени.
— Анарен, — поправился король. — Объясните позицию Полночи, как вы ее понимаете. В свете этого, — он кивнул на бумагу.
— Надо немножко разделять, — сказал принц, — Полночь и Холодного Господина. Они не идентичны. Полночь достаточно проста, Холодный Господин — загадка из загадок. Его пути неисповедимы, намерения непредсказуемы. Выгоды… выгоды у него могут быть самые странные, и могут не совпадать с выгодами Полночи. Точно сказать я могу только одно: это письмо — абсолютная правда. Подтвердите, господа дролери?
Господа дролери кислыми минами подтвердили.
— То есть, таким извилистым путем, Анарен, вы хотите донести до меня факт, что письмо ловушки не содержит?
— Вполне вероятно. Я даже убежден в этом… но мои убеждения — всего лишь мои убеждения.
— Вы хоть раз его видели вообще, вашего Господина, дорогой родственник?
— Анарен, — с легким укором поправил тот. — Не видел. Подозреваю, в лицо его не видел никто и никогда. Считается, кто видел альма, пастуха демонов, тот видел Холодного Господина. Считается, что альмы — проекции его воли, лишенные личности. Альмов я видел… хотя они тоже явление редкое.
— Поня-а-атно, — протянул Герейн и снова заходил туда-сюда.
Вран, сложив на груди руки, присел на край стола и застыл черным утесом. Мораг, в идентичной позе, устроилась на подоконнике. Лорда Тени все не было. День сжал губы и сосредоточенно тыкал пальцами в поплавок, не обращая или делая вид, что не обращает внимания на окружающее.
— День? — взмолился король.
— Рэнни, я же не из-за бесчеловечных побуждений молчу, — буркнул тот, бегая пальцами по клавиатуре.
— С Найфрагиром нет связи, — сказал король Анарену. — Если письмо опоздало…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вот и ловушка, которую ты искал, Рэнни, — встрепенулся Вран. — Я уверен, что этот тип где-то шлялся или отсиживался, чтобы протянуть время.
— Я… — Анарен дернулся — и опустил глаза. — Я спешил, как мог. С тех пор, как я получил письмо в руки, прошли сутки.
