Как я ухитрился запомнить весь этот рекламный бред, рассчитанный на людей, уставших от того набора нелепостей, что называют жизнью. Память у меня не особенно хорошая, я никогда не помнил номера своего автомата. А эту брехню запомнил и вот читаю ее сейчас, как стихи, выученные в детстве ко дню рождения бабушки.
И вот я идеальный исполнитель чужих решений, живу в этом бунгало.
10. VII.
Майор Пирсон сегодня утром спросил: «Ты что-то там мараешь карандаши? Дело твое. Пиши что хочешь. Но помни: все останется здесь. Лучше запоминай. Потом расскажешь внукам. Хотя что можно написать о нашем острове? Но ничего не поделаешь: инструкция».
Пирсон у нас старший. Парень он неплохой, тоже побывал в джунглях. Это сразу видно по его взгляду, у меня, наверное, такой же потерянный взгляд убийцы. Всего нас на острове двадцать человек, включая ребят, обслуживающих базу и станцию. Тоже интересная публика, но из джунглей только мы двое.
20. VIII.
Джим Тэрбар вчера шепнул мне, для чего красная кнопка. Простодушный парень этот Тэрбер. Все с первого дня знали, для чего эта кнопка. «Ты скажи, для чего желтая?» — спросил я. Действительно, над этим стоит подумать. Хотя нам платят деньги за то, что мы не думаем…
— Что это за желтая кнопка? — спросил Петя Самойлов. — Вы не заметили ее там?
— Кнопки две, красная и желтая, — сказал Костя, — ключ от желтой мы нашли. Я захватил его. Вот он! Красную давно нажали, и ничего.
Мы стали рассматривать ключ.
— Это хорошо, — сказал Ки, — что он у нас.
— Поэтому я и взял его. Конечно, колодцы пусты. Ракеты вывезли. Ключ стоит поместить в музее.
— Ребята, здесь все-таки повышенная радиация. Хотя и незначительная, но все же… — спохватился Петя.
Мы вышли из дома и побежали к лагуне, продираясь сквозь заросли кустарника, мимо ржавых роботов, сопровождаемые оглушительными криками попугаев…
Петя Самойлов сидел в кресле пилота, мы втроем — возле окон — смотрели вниз, где среди белой ленты прибоя виднелось едва заметное зеленое пятнышко.
Костя повернулся от окна:
— Для чего все-таки желтая кнопка?
— Я где-то читал о подобном искусственном острове с ракетами… — сказал Петя. — Очевидно, чтобы запустить их, нужно было нажать обе кнопки, красную и желтую. Красную нажал какой-нибудь сошедший с ума, не выдержавший напряжения оператор, а желтую… Может быть, они еще раньше догадались, что с нажатием желтой кнопки взлетят не только ракеты, но и весь остров вместе с ними. Помните отброшенные от главного пульта стулья? Наверное, они силой вытащили сумасшедшего оператора и бежали, бежали в панике, испугавшись за собственную жизнь. Ведь они почти все были на грани безумия. Кто-нибудь из них, окончательно лишившись разума, мог нажать и желтую кнопку… Впрочем, подробно о том, что здесь произошло, мы узнаем на биостанции. Там уже получили справку из исторического архива.
Петя изменил угол винтов, и белая лента прибоя медленно поплыла от нас. Скоро сверкающее пятнышко совсем затерялось в пене прибоя.
— А мы-то думали, — сказал Костя с глубоким вздохом и взял с пола стеклянную банку, захваченную с катера («Мустанг» навсегда остался в круглой лагуне), в банке копошилось с десяток пауков. Костя поднес их к окну и сказал:
— Вот этот, в красную полоску, приведет в восторг тетушку Лию.
— Да, очень интересный экземпляр, — сказал Петя.
Ки, сосредоточенно молчавший, вздрогнул, обвел нас взглядом и покачал головой:
— Ужасный, что вы нашли в нем интересного?
— Ты об этом, в полоску? — с недоумением спросил Костя.
— Ах, вы вот о чем… Я думаю о другом. Он убивал моих предков. Страшный и с ограбленной душой человек…
Редьярд КИПЛИНГ
УМНЫЙ АПИС
Написанный в начале 20-х годов, этот рассказ известного английского писателя Р. Киплинга впервые на русском языке был опубликован в 1928 году в журнале «Всемирный следопыт».
Рисунки Г. ФИЛИППОВСКОГО
В Южной Франции, в департаменте Устье Роны, к западу от города Салон-де-Прованс тянется прямое и ровное шоссе, получившее заслуженную известность среди автомобилистов как идеальная дорога для установления рекордов. Я неоднократно пытался промчаться по этому шоссе, однако каждый раз либо дул мистраль, либо навстречу двигалось бесконечное стадо. Но однажды после яркого почти египетского заката настал вечер, которым было бы преступно не воспользоваться. Чувствовалось дыхание приближающегося лета. Лунный свет заливал широкую равнину; резко вырисовывались на земле тени остроконечных кипарисов. Мой шофер, произведя предварительную разведку, доложил, что шоссе в безупречном состоянии и свободно до самого Арля.
— Посмотрим, на что «она» способна при хорошей дороге, — заявил он. — Весь нынешний день «она» так и рвется из рук. Не я буду, если сегодня «она» себя не покажет!
Мы решили провести испытание машины после обеда. Предстояло проехать без малого тридцать километров.
В столовой отеля, где мы ожидали вечера, за одним столиком со мной сидел пожилой бородатый француз, приехавший на быстроходном автомобиле фирмы «Ситроен». Во время обеда он сказал, что слыхал от моего шофера о намерении испытать нашу машину на скорость. Он очень интересуется автомобилями, он любовался моей «эсмеральдой» — одним словом, он был бы весьма признателен, если бы я взял его прокатиться с нами в качестве наблюдателя. Отказать было неудобно. Зная своего шофера, я почти не сомневался, что за этим кроется пари.
Когда француз пошел за своим пальто, я спросил его имя у хозяина отеля.
— Вуарон. Андре Вуарон, — был его ответ. — Вот этот самый.
И хозяин отеля размашистым жестом указал на украшавшие стены броские рекламы, в которых сообщалось, что «Братья Вуарон» торгуют винами, сельскохозяйственными орудиями, химическими удобрениями и прочими товарами…
…В течение первых пяти минут пробега Вуарон говорил мало. Затем он совсем умолк. Шофер угадал: наша «Эсмеральда» была в ударе. После того как стрелка на спидометре поднялась до известной цифры и оставалась на ней на протяжении трех головокружительных километров, Вуарон нарушил свое молчание. Он выразил полное удовлетворение и предложил мне отпраздновать в отеле блестящий пробег.
— Там я держу для друзей одно винцо, о котором хотел бы узнать ваше мнение, — сказал он.
Когда мы вернулись в отель, Вуарон исчез на несколько минут, и а слышал, как они с хозяином возятся в подвале. Затем Вуарон пригласил меня в столовую. На тускло освещенном столе стояли пользующиеся известностью местные блюда, а среди них — бутылка огромных размеров с белой буквой «В» на красной этикетке и датой. Вуарон откупорил ее, и мы выпили «за здоровье моей машины». Бархатистый ароматный напиток красновато-топазового цвета, в меру сладковатый и сухой, играл и пенился в наших вместительных бокалах. Много вин я смаковал на своем веку, но ни разу еще не пробовал такого восхитительного напитка. Я спросил, что это за вино.
