Белгородские власти вестью об осаде Тамбова Булавиным ввели Голицына в заблуждение. Ни тогда, в апреле, ни позднее повстанцы Тамбов не осаждали. Характерно то, что об этом говорили в центральном городе Белгородского разряда. Голицын испытывает явное беспокойство. Как и по другому случаю:
— Указом вашим, государевым, велено в апреле выслать из Белогородского разряду 23 000 на работу в Троицкой и в Азов. А належит путь итти работникам через донские городки. И опасно того, чтоб оной вор Булавин не склонил бы их к возмущению: многие обвезались свойством с донскими казаками, и мног число Белогородского разряду беглых живут в донских городках.
Сокрушаясь по поводу ожидаемого расширения восстания, Голицын сообщает царю и весть, которая не может его не порадовать:
— Сего числа получил ведомость: Булавина жена с сыном, которому полгода, привезена в Белгород.
Движение набирало силу. Но случались и осечки. В середине апреля Лукьян Хохлач с отрядом в 500 человек на реке Битюге пытался отогнать лошадей из драгунских караванов. Но при переправе через реку на него напал драгунский эскадрон подполковника В. А. Рыкмана. «Жестокий бой» длился с первого часа дня, то есть с рассвета, до середины дня. Каратели разбили повстанцев, многих убили во время сражения, других преследовали и убивали «версты с 4» по стели; третьи тонули в Битюге. Повстанцы оставили врагу шесть знамен, бунчук, четыре пищали, немало лошадей, пожитков. В плен попали бунчужный и еще восемь повстанцев. В Воронеже «в роспросех и с пыток те взятые воры... говорили про умножительное их собранство и возмущение всенародное казачье и из новопоселенных новых мест уездов разных городов, от которых по ведомости подъезжали они, воры, для розгону» (лошадей). Волконский, сообщающий об этих допросах Меншикову, добавляет:
— Да те ж воры говорили о умысле позжения кораблей, от чего боже храни!
Недели через полторы Хохлач, опять в районе Битюга, потерпел новое поражение. У него было до 1,5 тысячи «воров-булавинцев», как именует повстанцев С. Бахметев. Последний вместе с полком Тевяшова и драгунским эскадроном Рыкмана настиг Хохлача на речке Курлаке в районе Чиглянского юрта. У речной переправы и разгорелся бой. Начали его повстанцы, конные и пешие; «и от них, воров, — сообщает Бахметев, стрельба и напуски были превеликие, у которой переправы был бой часа с 3 непрестанно на обе стороны». Далее Бахметев, «видя их такое многое собрание и наглой их к переправе приход, велел, спешась, гренадерам и драгунам итить через переправу на оных воров, чрез которую (реку, переправу. — В. Б.) перешел с нуждою», то есть с большим трудом.
Сражение, долгое и ожесточенное, закончилось все же победой регулярных войск. Повстанцев «збили и рубили верстах на 20-ти и больши, и многое число оных воров побили и поколотили, покамест было, разве которые спаслись лесами и болотами», 143 булавинца попали в плен. Карателям достались знамена, ружья, лошади, верблюды побежденных. Правда, Бахметев умалчивает о своих потерях. Упоминает только, что у многих его ратных людей «на бою лошади были побиты» — как будто в сражениях гибнут только лошади, а их седоков ни пули, ни сабля не достают.
Стольник перечисляет помощников Л. Хохлача, которого называет «приводцом и атаманом», «Булавина товарищем»: в полковниках у него были Фатей Локтев, «из ярыжек» [26], Андрей Рубец из Высоцкого городка, Агей Иванов с Курмынья, Павел Иевлев с Медведицы; есаулами — Иван Орел из Бурацкого городка, Кондратий Дьяков из Михайловского, Тихон Семенов из Усть-Бузулуцкого, Иван Долгий из Тишанского.
Бахметев вместе с отпиской послал в Москву прелестное письмо Л. Хохлача, полученное им «во время того ж походу»:
— От донских атаманов-молодцов, от Лукьяна Михайлова и ото всего Войска Донского стольнику Бахметеву, а имя и отчество пропамятовали, и воем бояром челобитье. Ведомо им чинят о том: слышно им, Войску Донскому, учинилось, что собрались полки (царские войска. — В. Б.) на Дон, и на Хопер, и на Бузулук, и на Медведицу и хотят разорить казачьи городки и отвратить от истинные веры христианские и превращают в еллинскую веру. И мы в том стали крепко, единодушно и з запорожскими казаками и з Белогороцкою ордою, и с калмыки, и с татары, и з гребенскими, и с терскими, и с ыицкими казаками ж заодно за бога и за великого государя, и за дом пресвятые богородицы, и за крест животворящий, и за истинную веру — так же, как и прежние казаки на реке живали. И хотим вывести еллинскую веру, что много душ христианских погибает напрасно.
Воззвание Хохлача повторяет мысли других прелестных писем, исходивших от булавинцев: объединились они с запорожцами и прочими в защиту истинной православной веры (не замечая, что в число защитников христианства зачисляются мусульмане-татары и буддисты-калмыки) и великого государя — Петра I. От кого? Повстанцы постоянно выдвигают мысль, что они борются с «плохими» боярами, воеводами и т. д..; стало быть, имеется в виду «защита» веры и царя от них, «плохих» бояр и прочих? Но воззвание адресовано как раз «всем боярам» и Бахметеву — командиру карательных войск. Более того, они призывают стольника:
— И тебе б Бахметеву стать с нами заодно за веру христианскую.
А как быть с боярами и прочими, которых повстанцы, Хохлач в том числе, постоянно ругают, обвиняют во всяких обидах, призывают их побивать? На сей раз, в этом прелестном письме, они говорят совсем иное:
— А нам нет дела ни до бояр, ни до торговых людей, ни до черни, ни до солдат, ни до драгун. Только нам нужны немцы и прибыльщики.
Такой вот выход из положения Хохлач и его помощники находят, наивно надеясь привлечь на свою сторону Бахметева и, вероятно, других воевод, командиров. Расчеты их шиты, конечно, белыми нитками. Подобные «агитационные» уловки и хитрости никого не могли ввести в заблуждение. Да и сами повстанцы не очень на это надеялись. И поэтому в конце воззвания переходят на более строгий тон:
— А будете вы стоять за немцев, и вы б на нас не пеняли и такоже неправедные судьи бояря, которые стоят за немцев же. И мы таких неправедных судей будем сыскивать. А мы идем к вам не воровством, отписываем к вам, чтоб нам не пролить напрасно крови христианские. И ведомо вам чиним, что мы поймали солдат трех человек.
Обращения, уговоры и угрозы, естественно, не помогли, и повстанцы, разбитые и разогнанные, пробираются (те, кто остался в живых) к своим собратьям в хоперские и иные городки.
Два поражения Хохлача, однако, не сказались сколько-нибудь отрицательно на продвижении Булавина к Черкасску. Оно продолжалось. Именно в день второго сражения Хохлача с карателями главные повстанческие силы подошли к столице Войска Донского. Царские воеводы явно обеспокоены угрозой повстанцев Азову и другим городам. Черкасская старшина со страхом ожидает осады. Все просят царя, Москву о присылке полков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
