Большие перемены в Республике Флоренция, 1510—1512
I
В письме от 7 июля 1510 года, отправленном из Лиона, Макиавелли извещал Синьорию, что на успех своей миссии во Францию он не рассчитывает. Положение у него и в самом деле было крайне неприятное – Флоренция оказалась между враждующими сторонами, папой Юлием II и королем Людовиком XII, пыталась каким-то образом удержаться вне конфликта и в своей попытке держаться середины и не вмeшиваться, раздражала обе стороны.
Уже 9 августа Макиавелли написал следующее:
«Ваши превосходительства могут верить так, как они верят в Евангелие, что если случится война между кoролем Людовиком и папой римским, то остаться в стороне вам не удастся».
И он, конечно же, оказался прав. Пьеро Содерини вручил ему инструкции и велел передать на словах королю Людовику, что он, гонфалоньер Флоренции, желает делать только три вещи: чтить господа нашего, Иисуса Христа, заботиться о благосостоянии Республики и защищать честь короля Франции. И поэтому он, Содерини, настойчиво советует королю помириться с папой римским, ибо – и он повторяет свою излюбленную мысль: «папа не слишком ценен как друг, но очень опасен как враг».
Что правда, то правда: папа, собираясь «изгнать варваров из Италии», делал это с помощью наемных швейцарцев, с помощью испанских войск и привлекая в ту же Италию солдат императора Максимилиана. Ну, это не помогло – французы, союзники и защитники Флоренции, требовали от нее конкретных действий и помощи, а Республика, как обычно, тянула время и пыталась переждать непогоду. Макиавелли настойчиво рекомендовал не ждать, а проявить инициативу и предложить обеим враждующим сторонам свое посредничество.
Он надеялся на успех.
Секретарь Второй Канцелярии был проницательным человеком и редко ошибался в своих политических прогнозах, но в данном случае он ошибся просто кардинально. Папа при первом упоминании о посредничестве буквально спустил флорентийских послов с лестницы – он затопал на них ногами и пригрозил отлучением. Им еще повезло – когда о том же посредничестве заикнулся посол герцога савойского, папа пришел в такую ярость, что обвинил его в шпионаже, велел заковать в цепи и отправить в тюрьму, где посла допрашивали отнюдь не по-отечески [1].
В общем, попытка повлиять на папу в сторону достижения мира окончилась провалом. Оставалось попробовать убедить короля Франции. И Макиавелли попробовал. У него не было серьезных козырей с точки зрения веса державы, которую он представлял, не было и ресурсов для подкрепления его мнения – ни солдат, ни денег. Только голос разума. И он сказал казначею короля Людовика, что открытая война с папой сопряжена с огромным риском: если Франция будет вести ее одна, она вряд ли победит из-за нехватки ресурсов, а если она найдет союзников, то ей придется делить с ними плоды победы, и это повлечет за собой еще одну войну, может быть, похуже первой. Более того, довольно глупо со строны Франции требовать от Флоренции активной помощи войсками, потому что если Флоренция выполнит эту просьбу, она останется без достаточной защиты и станет легкой добычей общего противника.
Все вышесказанное он повторил перед лицом Коронного Совета Франции, добавив, что папские войска окружают территорию Республики и что она погибнет понапрасну. После долгого и бурного заседания Коронный Совет решил, что в доводах посла Флоренции есть некий смысл.
Дело решили передать на усмотрение самого короля Людовика. В аудиенции Макиавелли король отказал, но в аргументы его все-таки вник. 5 сентября 1510 года посол Республики Никколо Макиавелли сообщил Синьории, что военной помощи от Флоренции больше не требуют.
Oн вернулся домой, призаняв денег на дорогу у знакомого купца, Бартоломео Панчиакки. Если бы не заем, написал Макиавелли в комиссию Десяти, «пришлось бы продать лошадь и идти во Флоренцию пешком».
Как обычно, ему не прислали денег...
II
Не успел Макиавелли добраться до дома, как грянул новый кризис. Король Людовик решил использовать против папы оружие не земное, а небесное: он решил собрать Вселенский Собор, который сместил бы папу с престола. У него было влияние на французских и испанских кардиналов, и он решил попытать удачи. Местом проведения Собора король избрал Пизу.
Ох, насколько было бы лучше для Флоренции, если бы Пиза так и оставалась непокоренной...
Собор был назначен на сентябрь 1511 года. Папа Юлий II немедленно отлучил от церкви всех, кто захотел бы принять в нем участие, и назначил собственный Собор, в Риме, в мае 1512-го. Опять плохо пришлось Флоренции – ecли она нe сможет отказать королю Людовику в предоставлении своей территории для его теологических затей, то попадет под отлучение, а если откажет, то прогневает своего могущественного союзника, короля Франции.
И Макиавелли опять отрядили в дорoгу, на этот раз в Пьяченцу. Надо было уговорить собравшихся там профранцузских кардиналов отложить свой проклятый Собор или по крайней мере не проводить его на территории Флоренции. Уж что на них повлияло, не знаю – то ли дальность пути, то ли враждебность пизанского населения, то ли опасная близость к Романье, то ли красноречивые уговоры Никколо Макиавелли – но кардиналы собрали свой очень обременительный багаж и перебрались в Милан, под защиту французских войск.
Но, конечно, дело на этом не кончилось – папа Юлий в октябре 1511 года собрал Святую Лигу, теперь уже направленную не против Венеции, а против Франции. Список участников был поистине впечатляющим – Папская область, Венецианская Pеспублика, Испания, Священная Римская Империя, Англия и кантоны Швейцарии. Уж казалось бы, что за дело молодому королю Англии, Генриху VIII, до итальянских войн? В общем-то никакого – но желание насолить королю Франции и сделать одолжение папе римскому перевесило все аргументы холодной логики.
Что оставалось делать королю Людовику XII? При таком количестве врагов оставалось или срочно искать мира, или атаковать – и он выбрал наступление. Его племянник, Гастон де Фуа, несмотря на свои 23 года, был прекрасным командующим. В 1511 году он стал командующим французской армией в Италии – и за две недели снял осаду с Болоньи, разбил венецианцев при Вероне и взял приступом Брешию, бывшее владение Венеции, восставшую против французов.
Предводитель восставших был публично обезглавлен на городской площади, а город отдан на пятидневное разграбление. Потом понадобилось три дня на то, чтобы убрать с городских улиц 15 тысяч трупов. Бергамо откупился 60 тысячами дукатов, чем и закончилось восстание. После этого он двинулся против испанской армии и 11 апреля 1512 года вблизи Равенны нанeс ей полное поражение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
