Но довольно скоро совсем стемнело, и небо усыпали крупные, мерцающие, словно бы переговаривающиеся о чем-то неведомом звезды. Именно в этот время – в третью четверть часа Волка, из домиков айла в сторону Проклятой рощи потянулись изверги с заплечными мешками, с мечами и кинжалами у пояса, с луками и запасами стрел за спиной. Легкой тенью скользили они через луг в густом мраке, лишь слегка подсвеченном звездным светом и бесшумно растворялись между деревьев на опушке рощи. И только резкие неприятные крики ночной охотницы – неясыти, тревожили покой ночного леса.
К началу часа Вепря вокруг Вотши собрались все. Все двадцать пять человек. Ребята были молчаливы, серьезны, сосредоточены, и отнюдь не ночная тьма была причиной такой сосредоточенности. Они знали, куда и зачем их поведет белоголовый Старик, и понимали, насколько страшным и небывалым было предстоящее им дело!
Вотша тихо объяснил порядок движения и легким, неслышным шагом двинулся вперед. Отряд цепочкой вытянулся за ним, и каждый старался двигаться так же легко и бесшумно, как шел этот выкормыш восточных волков.
А путь им предстоял далекий и трудный. Как рассказал Вотше и Падуру старик Самур, княжеский айл Коготь Ирбиса находился на запад от Уругума, в почти непроходимых горах. До крохотной высокогорной долины, где на берегу быстрой речки, стекавшей с соседнего ледника, высилась неприступная стодвадцатиметровая скала, на которой, на высоте сто метров, был устроен айл, надо было идти почти две недели. Три высокогорных перевала предстояло преодолеть отряду, и каждый из них, наверняка, охранялся небольшой дозорной стаей ирбисов. И все-таки они пришли к Проклятой роще, и никто из них не отказался отправиться в этот немыслимый поход!
Отряд продвигался в сторону Когтя Ирбиса уже четверо суток, позади остались две невысокие седловины и два необжитых распадка, в которых не было живой воды. Когда четвертая ночь пошла на убыль, и небо посветлело и налилось безмятежной синевой, а вершину Эльруса вызолотило еще невидимое солнце, отряд остановился на дневку в густом, непроходимом лесу. Ребята развели пару крошечных костерков и принялись готовить горячую еду, а Вотша, прихватив с собой Падура и Азуза, отправился посмотреть дальнейший путь.
Спустя полчаса все трое вышли на опушку леса, в котором притаился их отряд, и, скрываясь за деревьями опушки, принялись осматривать, открывшийся луг, местами поросший невысоким кустарником, тянувшийся склону горы и выводивший к голым скалам невысокого перевала.
Минут через пятнадцать Вотша, не поворачиваясь к своим спутникам, сказал:
– Похоже, здесь все спокойно…
– Да, – откликнулся Падур, – и небо над нами чистое, никаких… «птичек» не видно.
– Так, может быть прогуляться до самого перевала?.. – Предложил Азуз, стрельнув глазом в сторону Вотши.
С минуту Вотша разглядывал улыбающуюся физиономию Азуза, а затем покачал головой:
– Нет, не стоит. Место это довольно пустынное, но всегда есть вероятность присутствия где-то рядом многоликих, так что показываться нам здесь нет никакого смысла.
Скрываясь под деревьями опушки, они прошли вверх по склону горы, насколько это было возможно, не выходя на открытое место. Вокруг было пусто, только в глубине леса посвистывали малые пичуги. Ребята вернулись к лагерю, где уже был готов завтрак. После того, как все поели, Вотша распределил дежурства, и отряд улегся отдыхать.
Первый день похода прошел спокойно. В конце часа Волка, после плотного ужина, отряд снова отправился в путь. Вотша повел своих ребят той самой, едва заметной тропкой, по которой рано утром они втроем вышли к лугу. Оказавшись на опушке, Предводитель отряда остановился и, обернувшись, знаком позвал к себе Азуза. Когда темноволосый крепыш оказался рядом, Вотша, чуть усмехнувшись, прошептал:
– Ты хотел прогуляться до седловины?.. Давай… Только меч оставь ребятам, а кинжал спрячь под куртку.
Азуз быстро отстегнул ножны меча от пояса и сунул оружие в первые, протянувшиеся к нему, руки. Затем, тряхнув кудлатой головой, он тихо шепнул: – Ну, я пошел!.. – И шагнул из-за скрывавшего его дерева на траву луга.
Вотша внимательно наблюдал, как невысокий изверг неторопливо шагал вверх по склону, оглядывая погружающееся в сумерки пространство. Вот он достиг границы, за которой трава уже не росла, и вступил на россыпь мелких камней – остаток давней лавины. Теперь Азуз шел, наклонив голову, словно бы высматривая что-то между камней, и даже пару раз наклонялся, что-то подбирал и складывал подобранное в карман штанов. Когда он удалился метров на триста, Вотша сам вышел из леса на луг, а за ним цепочкой последовал и весь отряд.
Примерно час спустя я момента выхода из леса, Азуз достиг седловины перевала и остановился, опершись рукой о скальный выступ. Отряд, двигавшийся немного быстрее своего разведчика, был уже совсем недалеко от него – шагах в ста, Вотша поднял руку, останавливая своих бойцов и направился к Азузу один.
С того места, на котором остановился Азуз долина, лежащая за перевалом, открывалась полностью. Справа, у самого подножия гор, на берегу речки, пересекавшей долину с запада на восток, раскинулся небольшой айл. В уже накрытых темнотой домиках горели тусклые огоньки. Перевал, на котором стояли Вотша и Азуз, был еще достаточно освещен, как и левый склон горы, по которому надо было пройти отряду до дальнего покрытого густым лесом низкого увала. Весь этот путь был хорошо виден до того самого места, где вырастали первые, чуть серебрящиеся в тающем вечернем свете, стволы высоких сосен далекой опушки. Если идти напрямую, то расстояние до леса составляло километров восемь, причем два из них пролегали по каменной осыпи, а затем шел луг, по которому были разбросаны редкие заросли невысоких кустов. Но прямо идти было нельзя – чуть ниже этого маршрута видна была небольшая, голов в сто с лишним, отара овец, расположившаяся на ночлег. Там уже горел костерок, и видны были несколько невысоких теней, явно обустраивающих временный лагерь.
Вотша наклонился к уху Азуза и негромко проговорил:
– Поведешь отряд выше отары, вон к тем кустам… – Он вытянул руку и указал на заросли невысокого кустарника, курчавившиеся на уже темнеющем лугу километра на полтора выше мерцающего костерка. – А оттуда двинетесь к вон той сосне!.. – Рука Вотши переместилась в направлении опушки далекого леса, и Азуз понял, что за дерево имеет в виду его командир. Сосна и впрямь была приметная – в нее, видимо, попала молния, и теперь правая ее половина была мертвой, сожженной, а левая, вопреки небесному огню, продолжала оставаться зеленой.
– Там мы и встретимся! – Закончил Вотша, и Азуз немедленно поинтересовался:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
