– Урод.
– В данном случае ты несправедлива – я тебя не пришиб, хотя мог и даже был обязан. Кстати, за кого ты меня приняла?
– За Цертуса.
– Тебе померещилось сходство?
– Немного. Вообще-то я о нем почти не задумывалась, все вышло само собой.
– Отлично. Классический фокус этого места – ты подсознательно считаешь меня врагом, поэтому создаешь именно ту ситуацию, которая необходима для стрельбы. Ты убийца, Авителла Брукс.
Авита угрюмо вздохнула.
– Так, значит, все это…
– Великолепная подделка. Мы внутри извращенного сектора Системы, или, точнее, небольшой резервации, которую выгородил для нас Цертус. Думаю, все это, – Цилиан небрежно махнул рукой в сторону скалистого хребта, – существует только в нашем разнузданном воображении. Возможно, всей этой прелести нет по существу, даже в виде электронной модели.
– Биологическая пси-наводка?
– Во всей красе – роскошная и величественная.
– А почему мы тогда видим одно и то же?
– Этот паскудник воспользовался твоей глупостью и объединил наши рассудки, не стоило тебе соваться к терминалу.
Цилиан стряхнул с плеча серой куртки невидимую соринку. Брукс присмотрелась к нему повнимательнее – несомненно, это был самый настоящий Цилиан, его выдавал сарказм, тонкие особенности мимики, только немного изменилась одежда и…
– Правильно, мое оборудование исчезло, – кивнул Тэн. – Впрочем, внутри миража от него никакого проку.
– Зато мой браслетик остался при мне.
– Девочка, не обольщайся. Твой браслетик сейчас в бункере, на твоей неподвижной руке. Здесь мы видим его воображаемую копию с неизвестными свойствами.
– А почему Цертус оставил ее?
– Понятия не имею. Может быть, твое подсознание удержало образ подарка – это в лучшем случае. В худшем – твой генератор только часть игры нашего «дружка». Возможно, это оригинальное украшение лучше выбросить.
– Нет.
– Как хочешь, я устал и не имею никакого желания спорить. Просто прими к сведению, что всегда, в любую минуту и при любой ситуации твоя побрякушка – это лишний риск. Оставайся начеку, девочка. Ладно, вставай, пошли.
– Куда?
– Надо найти выход и заодно посмотреть, какие сюрпризы заготовил нам Цертус.
– Чего он добивается?
– Понятия не имею. Возможно, нашей смерти, но тогда он преступно мешкает. Быть может, он намерен хитро манипулировать нами. Во всяком случае, этот тип дал фору черепкам из Калассиановского Центра – мы имеем дело с первым достоверным случаем отделения души от тела. Точнее, двух душ.
Брукс вытерла влажный от пронзительного ветра нос.
– Здесь водятся странные души – обладающие возможностью простудиться. И к тому же самые глупые и доверчивые во всей Каленусии.
– Сейчас неподходящее время для самобичевания. Потусторонний мир – очень странное место, хотя то, что находится вокруг нас, конечно, не классический Лимб.
– А что это?
– Этакий маленький персональный ад для непослушных. Аккуратный, ухоженный, огороженный забором частный Оркус.
– Тут нет заборов. Тэн Цилиан помрачнел.
– Так ты все еще не поняла? Тогда самое время сказать тебе – я уже пытался уйти. Мне все время что-то мешало. Тот склон, такой пологий и приятный на вид, с которого ты явилась…
– Ну и что?
– Ты там не оглядывалась?
– Нет.
– Так я и знал, значит, со всех ног рванула к менгирам. Так вот, если на этом склоне медленно оглянуться, то за спиной почти ничего нет, если не считать все того же голубого свечения – слабый ровный синеватый огонь, который, если присмотреться, окрашивает здесь все подряд. Я предпринял попытку идти навстречу свету, но меня вежливо развернули обратно, никаких толчков, ударов или тому подобных грубостей, просто я, в конце концов, оказался на прежнем месте, прогулявшись по кругу.
– Если это подстроил Цертус, то к чему ему такие нежности?
– Не знаю. Он загнал наши души в банку и теперь желает, чтобы консервы не испортились.
Авителлу передернуло.
– А подняться с противоположной стороны ты не пробовал?
– Конечно, но там голые скалы. Без снаряжения даже мои шансы равны нулю, а твои, девочка, и подавно.
– А я пойду и сумею.
– Ты останешься на месте, я не собираюсь поощрять глупости.
– Думаешь, навсегда заделался боссом? Для босса ты слишком закоренелый неудачник.
Брукс повернулась и пошла прочь, Цилиан догнал ее в два прыжка и ловко ухватил за локти:
– Назад. Предупреждаю последний раз, если не будешь слушаться – поколочу как паршивого котенка. Лига защиты несовершеннолетних далеко, тебе здесь никто не поможет.
– Я совершеннолетняя!
– Тем более взрослой девушке непростительно быть такой дурой. Стоит тебе упасть со скалы, и твоя песенка спета – тут нет не только больницы, но даже самой простой аптечки.
– Ты сам говорил, что здесь все ненастоящее, какая разница, сломаю я выдуманную ногу или нет?
– Большая. Психический шок будет очень даже реальным – ты знаешь, что человек чувствует, когда трескаются и крошатся кости? Кроме того, стоит лишиться подвижности, и ты уже никогда не уйдешь из миража. А знаешь, что это означает? Что твое настоящее тело так и будет лежать в бункере Далькрозов, покуда не превратится в прах. Этого хочешь?
– Нет.
– Тогда слушайся безоговорочно.
– Ладно, но учти, что это только до поры. Босс из тебя все равно никудышный, недаром Тэна Цилиана вышвырнули из Департамента Обзора.
Тэн повернулся спиной.
– Пошли. Поищем удачу другим путем. Раз есть небо, а декорации реалистичны, день будет закономерно сменяться ночью. Мне очень не нравится идея приближения ночи.
– Почему?
– Такой антураж хорош, чтобы усилить наводку. Ответ показался Брукс слишком коротким, Цилиан явно избегал полной честности.
– Не увиливай. Что ему мешает сейчас? Тэн как-то косо дернул плечом:
– Не знаю. Все-таки запустить наводку через Систему – на это не способен даже твой приятель Далькроз со своим девяносто восьмым индексом. Кем бы ни был наш Цертус, у него сейчас большие трудности. Перегруженный псионик охотно использует подавленные страхи объекта. Все, чего ты боишься, Авита, о чем не смеешь даже лишний раз подумать, не то, что говорить, он вытащит наружу, дай только противнику удобный случай.
– Пугаешь?
– Не пугаю, нет. Самое разумное сейчас – не засыпать. Только рано или поздно все равно придется это сделать.
– Давай поищем проход через горы…
– Разве ты не поняла? – Цилиана постепенно охватывало раздражение. – Прохода нет, потому что так задумано им.
– Если все здесь – выдумка, то мы могли бы ее переделать по-своему.
– Ни ты, ни я – не псионики. У этого подлеца дозированный расчет, наводка идет только в одну сторону, к нам – надежно и никакого риска для него.
Авита не стала спорить. Она села на горку щебня, спрятала лицо, прижалась лбом к коленям, ощущая на щеках и губах соленые потеки слез. Инспектор, кажется, смутился:
– Извини, но я больше не хочу тебя обманывать. По-моему, правда имеет свои преимущества. Выход есть, но боюсь, что он тебе не понравится.
– Какой еще выход?
– Нам нужно превзойти его в терпении. Даже самый способный сенс рано или поздно устает. Он вымотается до предела, не сумеет удержать наводку и отступит, тогда мираж исчезнет и все кончится.
– Ты уверен?
– Думаю, да. Хотя последние часы могут оказаться очень и очень неприятными. Как только этот молодчик поймет, что проигрывает, он постарается подкинуть тебе пару-тройку качественных кошмаров, выудит их из твоего же подсознания. Главное, что бы ни случилось – не паникуй, во всяком случае, что-то мешает ему нас прикончить, иначе он сделал бы это сразу же, а не городил этот бутафорский ад.
– Ты сам-то веришь в то, что наплел?
– Да.
– Думаешь, что с ним можно как-то справиться?
– Я уверен, что потенциально это возможно. Встретить свой тайный страх и выдержать такую встречу – в этаком поединке есть некоторый шик.
– Мне наплевать на всякое такое с шиком и без, мне хотелось бы побыстрее попасть домой, и чтобы подальше от некоторых «верных друзей»…
– Естественное желание, я его разделяю с небольшой поправкой – хочу добраться до одного человека и посмотреть ему в лицо – в настоящее, без кошачьей маски. На этот раз кое в чем он крепко подставился. Раньше я думал, что Цертус – просто продажный чиновник из самых верхов, теперь можно не сомневаться, что мы имеем дело с уникальным ивейдером. Использовать Систему, нарушив фундаментальное ограничение Калассиана… Такой сенс даст форы даже Далькрозу.
Они замолчали. Брукс прислонилась спиною к теплой грани дольмена.
Синеватое сияние, которое заменяло в мираже солнечный свет, медленно меркло, воздух словно бы посерел и сгустился, делая явным умирание дня. Выдуманная ночь в иллюзорном мире вступала в свои права, шуршали метелки осенней травы.
