его автомобиля.
И понуро бреду домой. Эх, скорей бы уже девять вечера и опять жить!
Захожу в странно притихший дом, но не придаю этому никакого значения. Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю к себе, а затем толкаю дверь в свою комнату.
И тут же тихо вскрикиваю.
У окна, сцепив руки за спиной, стоит мой брат. Стоит и смотрит на меня так, как будто хочет придушить голыми руками.
— Ну, здравствуй, сестрица. Нагулялась?
Боже…
Глава 27. Открой глаза
POV Соня
— Д…Даня?
Я не знаю, к чему я спрашиваю это. Может надеюсь, что брат всего лишь плод моей фантазии — галлюцинация. Или я просто сплю и вижу свой самый страшный и жуткий кошмар. Но нет…
— Ну че ты шарежки на меня свои выпучила? Рассказывай, давай. Как дела твои? Что нового? Как поживаешь?
— Н-нормально, — переминаюсь с ноги на ногу и почти скатываюсь во внутреннюю истерику.
— Нормально?
— Да.
— Ну что же ты прибедняешься, сестрица? Я думал у тебя все заебись, а тут оказывается всего лишь нормально? — его саркастический тон больно ранит, но я стараюсь держаться изо всех сил.
— Дань…
— С кем ты сейчас была?
— Ни с кем.
— С кем, Соня?
— Я была одна.
— Хватит мне пиздеть! — буквально взрывается брат и я нечеловеческим усилием заставляю себя не срываться в слезы.
— Не ори на меня! — все-таки смахиваю я предательскую влагу с глаз.
— Ах, не орать? Может мне молиться на тебя, Сонь?
— Нет, но…
— Я последний раз спрашиваю, сестра! С кем ты была у Исаакия?
Сердце на вылет. Мозги в кашу. Кровь свернулась. Легкие горят. Схватилась за косяк, потому что колени подогнулись и все мои надежды развеялись как дым.
Он видел…
— С парнем, — выдыхаю я отчаянно.
— Так, с этим разобрались. С парнем, значит. И че ты этому парню позволила, дорогая моя сестра, м-м?
— Даня, пожалуйста, — сложила я руки в умоляющем жесте и сделала шаг ему навстречу, а он стремительно и резко ко мне.
И навис надо мной, высверливая дырку у меня во лбу и презрительно поджимая губы.
— Что. Ты. Ему. Позволила?
— Дань…
— Он трахал тебя? Отвечай мне, Соня?
— Боже…
— Давай-ка я напомню тебе, сестра, раз твоя память тебе изменяет. Ты продана. И девственность твоя тоже продана. За охулиард бабла, блядь. Смекаешь? Ты на хер не нужна Ильясовым, если тебя уже кто-то поимел. Это тебе понятно, гребаная ты дура?
— Я его люблю.
— Ах, любишь. Ну, тогда не проблема. Только вот маленький вопрос, Соня — что ты знаешь о том, перед кем ты раздвигала ноги? Ради кого, черт возьми, все веселье?
— Его зовут Рома, — словно послушная овца пробормотала я.
— Рома. Как мило. А дальше?
— Красавин.
И на этом самом месте мой брат рассмеялся так, будто бы я рассказала ему самый забавный анекдот в мире.
— Красавин?
— Да.
— Ебаный стыд, Сонь, — впечатался он лицом в раскрытую ладонь, сотрясаясь от злого смеха всем телом.
— Почему ты смеешься? — стиснула я руки на животе, почти загибаясь от ужаса.
— Потому что ты, пиздец, смешная, сестренка!
— Дань, — умоляюще протянула я ему руку.
— Значит Рома Красавин? Ага, замечательно. Что еще, м-м? Или этой информации было достаточно для твоего мозга, чтобы ты растеклась лужицей и влюбилась?
А я впала в какой-то ступор, потому что брат был прав. Кроме имени и фамилии я не знала про Рому ничего. Ну, день его рождения не в счет. А по факту? Кто он? Чем занимается? Кто его родители?
Я не знала о Роме ничего, кроме того, что он единственный ребенок в семье, что он почти не ест сладкое, а еще, что его любимый цвет черный. Но разве я могла рассказать такое брату? Он же меня просто еще раз пустит на смех.
Поэтому я только молчала, качала головой и плакала, не зная, что еще сказать в свое оправдание.
Даня же развернулся, прошел в глубину комнаты и опустился в кресло у окна, отворачиваясь от меня и недовольно поджимая губы. А я так и осталась стоять на своем месте, ожидая для себя приговора.
— Дура ты, Соня. Маленькая, глупенькая и совсем не знаешь того, перед кем ноги раздвинула. Да, его зовут Рома, вот только фамилия у него не Красавин, а Ветров.
Я сначала даже не поняла, что такое он сказал. Просто стояла и хлопала своими глазами, не в силах нормально переваривать информацию. Но вот слова наконец-то сложили пазл в моей голове и смысл сказанного шарахнул по мозгам ударом молота, прибивая меня намертво.
— Ветров? — тупо переспрашиваю я.
— Да. Тот самый Ветров, который поимел мою невесту накануне свадьбы. Помнишь такого?
— Я…нет! Я тебе не верю! — затрясла я головой, а потом и вовсе вцепилась в свои волосы, раздираемая противоречиями.
— А еще он снял зажигательное хоум-видео с участием Дианы. Вполне вероятно, что теперь и с тобой у него есть точно такое же. Рома это любит и практикует, знаешь ли.
— Ты врешь! — закричала я и все-таки расплакалась.
— А зачем мне тебе врать?
— Боже! — заметалась я по комнате, — Я должна ему позвонить! Я поговорю с ним, и он все мне объяснит! Он докажет тебе, что все это просто какое-то недоразумение! Я вне ваших разборок!
Достала телефон из сумочки, но брат тут же поднялся и выхватил из моих рук гаджет.
— Даня, пожалуйста!
— Этот человек профессиональный лжец, Соня. Он навешает на твои симпатичные ушки столько лапши, что ты поверишь даже в то, что он новый мессия.
— Нет, нет…
— Да! Соня, прими за факт — ты на хрен ему не нужна. Ветров запудрил тебе мозги и поимел только потому, что ему было необходимо достать меня, так как я крепко прижал ему яйца. И у него это очень хорошо получилось. Но на этом все! Ты ему никуда не упиралась, ибо он стопроцентная ходячая блядь! Знаешь, сколько у него телок, Соня? Ты думаешь, он разменяет свою веселую жизнь на тебя? Не будь идиоткой, сестра! Открой глаза!
— Я хочу, чтобы он сам мне это сказал!
— Он скажет только то, что ты захочешь услышать, Соня. А потом будет потешаться над тобой, глядя на то, как ты бегаешь за ним, словно карманная собачонка.
— О, Боже, это все неправда! Неправда, Даня, — уже форменно рыдала я, не в силах выдержать этой ударной волны обвинений.
Но факты неумолимо давили меня, подсовывая подсознанию картинки, где Рома сидит в клубе с красивыми незнакомыми девушками, а потом скидывает надоедливые сообщения от
