Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей и давления гнетущей обстановки, нужно было чем-то заняться. Сначала старик подобрал пакет и стал собирать в него мусор. Затем ему вручили брезентовые рукавицы и зеленые крепкие мешки для мусора. Старик сам разжился палкой и привинтил к ней проволокой тонкий металлический штырь, получив вполне удобное приспособление для сбора мусора. Он таскал мешок за мешком к забитым до самого верха мусорным контейнерам. Крепкую вонь гниющего мусора разносило теплым весенним ветерком по округе.
Старик работал и работал. Совершенно незаметно его стали воспринимать как обычного дворника, которого знали уже многие годы. В этом было даже что-то приятное. Его просили о чем-то, благодарили, спрашивали. Так было уже значительно легче. Со временем к нему присоединился Блидевский. Адвокат разжился кривой садовой тележкой и совковой лопатой с метлой. Работа отвлекала и помогала получить хотя бы иллюзию своей необходимости.
К вечеру из дверей больницы вышел плотный человек в очках с тонкой оправой и поманил их к себе.
- Мужики, сходите в столовую. Помогите принести ужин для больных. Только живенько. Одна нога здесь - другая там.
Такая простая и даже несколько хамоватая просьба подарила чудесное чувство причастности к общему делу.
В столовой их встретили без лишних вопросов. Каждому вручили по два обычных эмалированных ведра с чем-то горячим. С ними в больницу отправились две женщины среднего возраста с сумками и однорукий рыжий мужчина с большим полевым термосом на спине.
В больнице их встретила медсестра с белым столиком на колесах. Под покрывалами из вчетверо свернутой марли стояли стопки тарелок, стаканы и столовые приборы. Так они шли по коридору от палаты к палате, раздавая еду больным и раненым.
Сестричка катила столик с тарелками. Женщины большими половниками раскладывали пшенную и рисовую каши на молоке, наливали в тарелки густой как кисель суп. В тарелку с кашей каждому клали кусок курицы или сосиски. Завершал меню наваристый сладкий компот из сухофруктов.
Внезапно из платы выскочила сестричка и кинулась к старику:
- Дедушка, постойте, пожалуйста. Тут внук ваш!
Старик остолбенел. Остолбенела вся команда раздатчиков. Старик поставил ведра с сосисками и куриным мясом на пол и пошел вслед за сестричкой.
Он его сначала не узнал. К нему тянул худые ручонки замотанный бинтами мальчик. Малыш тоненько подвывал, по его лицу катились градом горькие слезы.
Старик не удержавшись, обнял мальчика. Только сейчас он вспомнил его. Опять помогла привычка обращать внимание на носы. Старик помнил его. Мальчишку он всегда жалел. Вежливый симпатичный умный мальчик. А мать дуреха дурехой. Есть такие, которые ищут в жизни сами не знают чего. Отец мальчика был настолько компанейским, что старик даже не смог бы сказать, сколько народа о нем спрашивало и сколько к нему человек приезжало - их было море или маленький океан. Разумеется, отцу мальчика приходилось делить свое время между семьей и этой массой из друзей и знакомых. Но Валерку отец любил и заботился о нем - это точно.
- Валерка! Как же так? А мама где?
Малыш только скулил. Как он только смог заметить его через открытую дверь? Он же стоял у всех за спинами.
- Вы родственники? - спросил у него высокий худой врач.
Старик не задумываясь, ответил:
- Да.
Глава 14
Корейцы
Миша Тен узнал о приходе Большой полярной лисы, когда его в приказном порядке выдернули на работу с больничного. Собственно говоря, выдергивать его было не нужно. В этот день он был на работе. В джинсах и кофте ручной вязки он наконец-то собрался навести порядок в собственной подсобке с учебным материалом.
Загрипповал он на выходных. Будь проклята эта склизкая весенняя погода. Теперь любая, даже мелкая, хворь для него превращалась в очередное испытание. До сердечного приступа, он совершенно наплевательски относился к своему здоровью, но болезнь сердца заставила его пересмотреть приоритеты в жизни. Слабость, отдышка и головокружение вкупе с болями в сердце и сбоями сердечного ритма стали непременными спутниками любого недомогания.
Коллеги и руководство института с пониманием относились к его хронической болезни и потворствовали его ипохондрии. В понедельник он вызвал врача на дом и взял больничный. Участковый врач также с понимаем отнеслась к своему постоянному пациенту и открыла больничный сразу до конца недели, оставив Мишу спокойно поправляться дома.
Тен жил в служебной квартире. Квартира - это было громко сказано. На самом деле это была комната гостиничного типа в офицерском общежитии МВД. Кухни не было, зато был свой туалет, объединённый с ванной, и относительно большая прихожая, которую Тен превратил в уютную кухоньку.
Странные вести докатились до него вечером следующего дня. Заскочившие домой с дежурства друзья и коллеги рассказывали о каких-то беспорядках и массовом сумасшествии, а потом убегали, оставив своим вторым половинкам для стирки грязную форму. На самом деле он сначала пропустил их россказни мимо ушей. Неожиданно быстро отступил противный грипп, и Миша ощутил себя совершенно здоровым. Не желая упускать драгоценное время, он засел за подготовку к предзащите.
Институту были нужны преподаватели со степенями, и ему обещали всяческую протекцию в получении кандидатской степени, но Тен не расслаблялся, он был трудолюбив и не хотел выглядеть бледно, поэтому готовился очень серьезно и ответственно. В разгар подготовки он обнаружил полное отсутствие дополнительных материалов, которые получил от добросердечного рецензента. Посетовав на свою неорганизованность, он поехал в институт, предвкушая язвительные взгляды коллег.
Но и там материалов не было. Они как сквозь землю провалились. Тену пришлось перебирать в подсобке свои многолетние завалы. Подшивки из журналов и газет, плакаты, книги, методички, учебные пособия и конспекты лекций валялись в безобразном хаосе, который он называл рабочим порядком. Окончательно выйдя из себя, он расшвырял всю эту макулатуру по кабинету, подняв настоящие тучи удушающей книжной пыли. Распахнув окно, он выгнал побочный продукт переработки научных знаний на улицу, наполнив весь учебно-научно-методический чулан влажным весенним воздухом. Теплый воздух принес новые мысли, рассмешившие Тена. Он представил как дневальный из столовой, увидев густые облака книжной пыли, которые клубами летят из его подсобки, поднимет пожарную тревогу. Собственно говоря, он представил себе, как встретит пожарных словами: 'Какой пожар? Никакого пожара! Это я тут у себя уборочку устроил'.
У Миши поднялось настроение, и он принялся сортировать и раскладывать кипы макулатуры. Для систематизации процесса он сначала освободил два древних книжных шкафа, обнаружив там залежи потерянных вещей. Наткнувшись и там слои многолетней пыли, Миша нехотя достал большое пластмассовое ведро, которое использовал вместо урны, вытряхнул из него скомканную бумагу прямо на пол и пошел набирать воду. Если начинать уборку, то следует все делать это основательно.
Тревожная сирена и сигнал общего сбора застали его на пороге мужского туалета. Ведро было бросать жалко, и он побежал на плац прямо с черным пластиковым ведром, как бы глупо это не выглядело. Там Михаилу сообщили приказ об общей мобилизации и переходе на военное положение. Учитывая его хроническое сердечное заболевание, Мишу отрядили охранять архив префектуры.
Так Миша оказался на улице Иконникова. Ночью они увидели первые ходячие трупы. Как бы невероятно это не выглядело, но мертвые ходили и убивали живых. Пошла первая официальная информация о катастрофе, но только по служебным каналам. Было бы все ничего, но утром из его отряда дезертировали все два бойца, которые были отданы ему в подчинение. На бегство Филлипочкиной Тен отреагировал спокойно. Преподаватель гражданского права была дамой семейной и от строевой службы такой же далекой, как Антарктида от экватора. Еще в самом начале, посмотрев, как она тискает автомат Калашникова, он просто забрал у нее оружие от греха подальше. Филипочкина сказала, что дойдет до ближайшей аптеки за предметами женской гигиены, но так и не вернулась. Тен видел, как по улице пролетела машина ее мужа. Ну, уехала и Бог с ней.
Их должны были сменить утром, но никто так и не появился. Второй его боец - преподаватель психологии и судебной психиатрии симулировал сердечный приступ и убежал якобы в больницу.
Миша, как самый боеспособный, застрелил за ночь четверых зомби. На его вызовы так никто и не приехал. Зато к утру единичные выстрелы на улице превратились в частую пальбу, которая имела все потенции перерасти в полноценную прифронтовую канонаду.
Тен, как человек, отдавший оперативной работе семь лет, вполне прилично овладел теорией, а в некоторых случаях и практикой, криминального ремесла разного профиля. Его знаний с избытком хватило, чтобы взломать и завести один из припаркованных автомобилей. Хрен с ними. А архив свой, пусть сами охраняют.
