засорился, и все из него текло на улицу, дорога была залита нечистотами. На ступеньках одного из домов на корточках сидела девочка, из одежды на ней была только рубашка. Она была примерно одного возраста с Харриет, хотя ее измученное лицо напоминало мордочку старой обезьяны.
– Ма! – закричала она, увидев незнакомцев, и убежала, сверкая босыми, перепачканными в испражнениях ногами.
– Заткните подол за пояс. О ботинках не беспокойтесь – их можно помыть. Не отвлекайтесь на тошноту. И записывайте, вы здесь для этого, – напомнила мисс Роббинс.
Салли подобрала юбку, как ей посоветовали, и взяла блокнот с карандашом.
– Мисс Роббинс, вишь, чё здесь творится? – сказала женщина, появившаяся в дверях. – Уже три недели это продолжается. Мы говорили с домовладельцем, а он сказал, что здесь ни при чем, что надо обращаться в департамент водоснабжения. Тока я не знаю, куда идти, мисс, и чё говорить…
Женщина была тощая, с впалыми щеками, под одним глазом синяк. Ее одежду вряд ли можно было назвать чистой, но было видно, что за ней следили, да и в глазах женщины еще можно было заметить живые искорки.
Салли было трудно сдерживать тошноту. То, что кто-то мог оставаться в этой зловонной дыре дольше чем несколько минут, более того – жить здесь, казалось невероятным, тем не менее здесь обитали люди. Она собралась с духом, записывая слова женщины и стараясь не дышать.
Потом мисс Роббинс настояла на том, чтобы осмотреть саму уборную.
– Негоже жаловаться, если не знаешь, на что жаловаться, – объяснила она. – Нам нужны факты, и чем больше, тем лучше. Вы помните, какого числа туалет засорился? И что вы сделали? А когда вы говорили с домовладельцем?
Она дотошно расспросила женщину. Когда мисс Роббинс узнала все, о чем хотела, она дотронулась до синяка, багровевшего у бедняги на скуле, и спросила:
– Откуда это у тебя, Марта?
– Да упала я в темноте и ударилась о перила лестницы, мисс. Правда. Свечка погасла, а за спичками лень было возвращаться.
– Твой муж все еще работает?
– Да, мисс.
– Сколько он приносит домой?
– На той неделе девятнадцать шиллингов, мисс. А на позапрошлой – двадцать.
– И вам этого хватает?
– Почти, мисс. Мы живем лучше, чем некоторые. Я вовремя плачу за жилье, и это здорово, мисс.
– Да уж. Думаю, домовладелец тоже доволен. А как дети?
– Живучие, как блохи. Можно подумать, из-за всего этого они должны болеть, но пока все нормально. Но дальше по улице, я слышала, тиф начался. Всего в двух кварталах от нас. Скоро доберется и сюда, а тогда…
– Ладно, оставь это мне. Я что-нибудь придумаю. Кстати, если муж еще раз тебя ударит, ты ведь мне скажешь?
– Конечно, мисс. – Женщина потупила взор.
Они попрощались и ушли. Салли побледнела и, как ни пыталась, не смогла сдержаться – ее вырвало. Мисс Роббинс открыла бутылочку с ароматической солью и, не говоря ни слова, передала ей; резкий запах помог Салли немного прийти в себя.
– Надеюсь, вы все отметили, – сказала мисс Роббинс. – Можете написать все это для меня попозже, хотя времени у нас мало. Идемте дальше.
Она провела Салли под лондонскими арками, мимо станции Блэкуолл и Леман-стрит в сторону Уайтчепела. Тут было грязно, но по крайней мере воздух был чистым. Хотя здесь витали другие запахи: тяжелый чад шел от табачной фабрики слева; дымом, от которого першило в горле, тянуло с угольного завода, что находился через одну-две улицы отсюда.
На Колчестер-стрит мисс Роббинс изучила медные таблички на двери, нашла ту, что была ей нужна, и вошла в дверь, не постучав. Салли последовала за ней с блокнотом наготове. Толстый человек, сидевший в конторе, что-то записывал в гроссбух, а худой считал на столе монеты.
– Купер? – спросила мисс Роббинс. – Вы отвечаете за квартиры в Роули-Корт?
– Прошу прощения? – поднял глаза толстяк.
Худой прекратил считать, его рука застыла в воздухе.
– В Роули-Корт засорилась канализация. Жильцы жаловались вам…
– Двадцать пятого числа прошлого месяца, – подхватила Салли.
– …и вы ничего не предприняли. Двор сейчас в ужасающем состоянии. Вы обсуждали этот вопрос в столичном департаменте водоснабжения?
– Да, обсуждал. Но я не понимаю…
– Вы писали им письмо? Могу я увидеть копию?
– Нет, не можете. Как вы смеете вламываться сюда и требовать…
– А как вы смеете обрекать ваших жильцов на жизнь в грязи и болезнях? Как смеете вы позволять детям существовать в таких условиях? Как смеете вы брать с людей плату, но пальцем о палец не ударить, чтобы исправить положение? Как вы думаете, скоро там начнется эпидемия тифа? Или холеры? Я рада, что увидела вас, Купер. Теперь буду вас знать.
– Пожалуйста, погодите минуту, мадам, позвольте объяснить – это ведь не моя собственность, я всего лишь агент. Я передал жалобы жильцов владельцу, мадам, сразу же, как только меня известили, но решать проблемы не в моей компетенции. За это отвечает департамент водоснабжения, а я уж не знаю, сообщал ли мистер… в смысле, домовладелец в департамент. Не знаю…
– А кто владелец?
– М-м… это компания, мадам, а не человек.
– Название?
Он сделал вид, будто ищет имя в своей бухгалтерской книге, хотя наверняка знал его так же хорошо, как и свое собственное.
– «Ист Лондон проперти компани», мадам.
– Это корпорация? – спросила Салли.
– Простите, мадам?
– Это частная компания с ограниченной ответственностью? Она зарегистрирована как юридическое лицо? Она существует реально или нет?
– Прошу прощения, мисс, но я не понимаю.
– Хорошо, вы знаете адрес?
Агент забеспокоился.
– Энджел-Корт, надо свернуть с Трогмортон-стрит. Смотрите…
– Всего хорошего, – бросила мисс Роббинс и направилась к выходу.
Салли последовала за ней.
– Что это за дела с корпорацией? Что это значит? – Вопрос мисс Роббинс предназначался ее спутнице.
– Если компания зарегистрирована, то она является юридическим лицом и на нее можно подать в суд, как на человека. А если нет, то придется судиться с людьми, ежели удастся выяснить, кто они. Вы хотите это выяснить?
– Посмотрим. Сначала обратимся в департамент водоснабжения. У меня нет денег на судебные тяжбы.
«У меня теперь тоже нет», – с тоской подумала Салли, в то время как они молча шагали по улице. И сейчас это было более дружелюбное молчание, она почувствовала, что прошла некий тест.
Офис столичного департамента водоснабжения находился в Бишопсгейте, в километре от конторы агентства. Там их встретил прилизанный чиновник, которого звали мистер Хэнбери.
– Роули-Корт, Роули-Корт, «Ист Лондон проперти компани»… Ох, у меня тут есть заявление мистера Купера о… Да, мы послали уведомление хозяину, смотрите, у меня все записано.
Он мягко улыбнулся и показал им письмо.
– И это все, что вы собираетесь сделать? Послать уведомление? Мистер Хэнбери, думаю, вы должны надеть шляпу и пальто и пойти с нами.
Он недоуменно посмотрел на них.
– Что, простите?
– Вы видели, в каком состоянии это место?
Он развел руками.
– Мадам, – начал мистер Хэнбери. – Я не знаю, кто вы и что вам нужно, но подобные вопросы решаются исключительно домовладельцем, и никем другим. К тому же,
