ЩИ-ИК!
Фредди перерезал завязку хоккейной маски.
Маска слетела с лица ребенка, со слабым всплеском шлепнулась на поверхность воды и закачалась на ней…
Мальчик сразу отскочил в сторону; лицо его скрыла тень.
— Ну разве это не прекрасно? — усмехнулся Фредди, и его обожженные губы искривились в мерзкой злорадной улыбке. — В сердце всякого безжалостного убийцы скрывается испуганный плаксивый мальчонка!
Фредди шагнул вперед и взял мальчика за подбородок, а затем медленно повернул его лицо к свету.
Череп Джейсона был неестественно белым, бесформенным, а его лицо…
Фредди в ужасе отшатнулся.
— Такое лицо может любить только мать, — произнес он и с отвращением плюнул.
Он повернул лицо Джейсона так, чтобы тот мог видеть помещение котельной.
И там, в проходе, виднелась голова матери Джейсона, насаженная на деревянный кол. Это была ее голова. Разложившаяся. Сидящая на колу.
Ах-а-а-а-а-а-а-а!!!
Маленький Джейсон испугался, закричал и забился в руках Крюгера, стараясь вырваться.
— Ну что ж, сейчас мы кое-куда отправимся. Ты понял меня, маленький кусок дерьма? — злобно прорычал Фредди, тряся голову Джейсона.
Мальчик сопротивлялся, вырывался, но безуспешно — Фредди поднял свою страшную руку в перчатке и всадил смертоносный нож, прикрепленный к указательному пальцу, в бесформенную и безволосую голову Джейсона.
Кровь хлынула из раны; Джейсон заверещал, как обычный перепуганный насмерть ребенок, но Фредди всаживал нож все глубже и глубже в его голову, до тех пор пока не проковырял глубокую дыру в его мозгу.
— Надо бы вскопать поглубже… — задыхаясь от злобы, произнес Фредди, тщательно рассматривая бесформенный череп Джейсона, проникая еще глубже в извилины, в синапсы[13], в разделы мозга, отвечающие за память.
— А теперь посмотрим то, чего ты по-настоящему испугаешься!
Электронервический импульс, пронизавший мозг Джейсона, вызвал в его памяти яркую вспышку молнии в черном небе над гористым ландшафтом.
Это место ему знакомо.
Какие-то деревья.
Какое-то озеро.
Да это же лагерь на Хрустальном озере!
Но это было не то Хрустальное озеро, каким привыкли видеть его туристы. Это было гнусное, отвратительное озеро, каким видел его Джейсон.
Деревья преобразились в трупы. Валуны, лежащие на земле, — в разбитые, облепленные грязью черепа. Вода стала густой теплой кровью. Все, что лежало под мрачным темным небом, казалось, помечено какой-то черной печатью осквернения. Это было Хрустальное озеро, каким оно могло запечатлеться в горячечном мозгу психопата, совершающего свой последний путь на виселицу. Таким Хрустальное озеро могли видеть гноящиеся глаза человека, умирающего на дне чумного могильника. Это было Хрустальное озеро, каким оно запечатлелось в сознании серийного убийцы.
Это было озеро крови.
Это было озеро смерти.
Душераздирающий крик разорвал темное безмолвие. Кричала женщина. Она кричала потому, что ее вдруг схватили и потащили. Тащил ее Джейсон! Джейсон, этот громадный, вечно жаждущий крови маньяк в хоккейной маске, а не Джейсон-мальчишка, до смерти боящийся воды.
Убийца не обращал никакого внимания на крики жертвы. Наконец он дотащил ее до развалин какого-то дома.
Стены когда-то стоявшего на этом месте здания по большей части обрушились, крыши не было и в помине. Дом выглядел так, будто оказался в центре боевых действий с активным использованием артиллерии. Только дверь и несколько деревянных элементов дверной коробки оставались на месте. Джейсон мог войти внутрь с любой стороны, но направился к входной двери, намереваясь открыть ее, как будто он не видел, в каком плачевном состоянии находился этот дом.
Маньяк рывком распахнул дверь и бросил женщину внутрь. Она еще раз вскрикнула, но кто мог услышать ее в этом мрачном пустынном месте?
Фредди Крюгер вышел из тени на свет.
Осмотрелся вокруг.
Неплохо — у этого мальчишки есть некоторое воображение.
Он, спотыкаясь среди обломков, прошел немного вперед, готовый смотреть следующий акт «Шоу Вурхиса».
Четверо молодых людей ехали уже много часов подряд, освещая светом фар бесконечную дорогу в густом лесу.
Сначала они решили, что будут сидеть за рулем по очереди, но Уилл, окинув своих спутников беглым взглядом, понял, что только он один может сейчас управлять машиной. Киа и Линдерман были необычайно возбуждены, а Лори — Лори была на удивление спокойна, но мысленно пребывала где-то в другом месте. Она все еще обдумывала ситуацию, пытаясь перебрать в уме все возможные варианты.
По телу Джейсона время от времени пробегала судорога, он шевелил пальцами. Линдерман взял шприц и наполнил его транквилизатором.
— Зачем, — спросила Киа, — ведь ты только что ввел ему полный шприц?
— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
Линдерман ввел содержимое шприца в шею Джейсона. Нет, ни в коем случае нельзя допускать того… чтобы эта скотина проснулась еще в машине. Ни за что.
Киа, вздохнув, отвернулась.
Звук работающего мотора действовал усыпляюще. Они уже долгое время были в дороге.
Линдерман посмотрел на Джейсона — тот крепко спал. Перевел взгляд на пол, потом на свои башмаки, потом на Киа. Она выглядела великолепно. От испуга вид у нее был немного глуповатый, и она казалась совсем беззащитной. Ему стало жаль себя, жаль всех, кто был с ним. У них была общая беда.
Он кашлянул, чтобы прочистить горло.
— Ну… ты… ты знаешь, Киа… Я хочу извиниться… понимаешь, ну за то… что я тогда наговорил тебе на вечеринке.
Киа посмотрела на него. Он говорил совершенно искренне.
— Не бери в голову, Линдерман. Я знаю, что могу быть еще той сукой, сукой с большой буквы.
— Ну… а то, что я запал на тебя. Как быть с этим?
Киа нежно улыбнулась.
— О, Линдерман, похоже, что твой стручок, поднимаясь, не дает тебе покоя?
Он рассмеялся — в этот момент левая рука Джейсона резко дернулись!
Они, подскочив, закричали в один голос. Джейсон затих, совсем затих.
Лори, повернувшись на сидении, спросила:
— Что там у вас произошло?
Линдерман посмотрел на Джейсона.
— Ему снятся кошмары.
В старой резиденции Вурхисов и стены, и потолок были в целости. Весь дом был в порядке — он преобразился при первом же шаге через входную дверь.
Но воздух в доме оставался затхлым.
Внутренняя отделка обшарпана. Все вокруг было коричневым и старомодным. Коричневые обои, коричневая краска, коричневая деревянная мебель — дом можно было легко принять за музей старого быта. При свете, сочившемся из-под абажура из стекла Тиффани[14], было заметно, что на всем в комнате лежал слой пыли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
