старавшейся казаться культурной и естественной. Но если первое ей удавалось, то вот второе — плохо.
Я видела, что она чувствует себя очень неуютно, сидя на полотенце, постеленном на мягкую обивку глубокого кресла, то и дело ладонью поправляя спутанные после купания волосы, которые она так и не привела в порядок. Я успела убедиться, что без расчески и мои собственные выглядят ничуть не лучше, но не придавала этому значения, думая, как отвлечь Гермиону. Мне хотелось разрядить обстановку, но подходящая случаю шутка никак не желала придумываться, поэтому повисло неловкое молчание.
Гермиона не заметила, как в моих руках оказалась переданная принесшим заказ официантом маленькая коробочка, из-за которой я всё и затеяла. Положив её рядом с собой, я спокойно принялась за еду. Мы обе проголодались, поэтому не отвлекались на разговоры, лишь опустошая тарелки. Когда настал черёд бокалов с шампанским, Гермиона вопросительно изогнула бровь, потому что на столе оказались ещё и зажжённые свечи, а электрический свет внезапно потух, оставляя нас в романтическом полумраке.
Заиграла классическая музыка, и я извлекла из коробочки то, что собиралась преподнести Гермионе, для чего выбралась из-за стола и припала перед ней на одно колено. Обычно я не лезу за словом в карман, но в этот момент карманов у меня и не было, так что я немного замешкалась. mon soleil увидела блестящее на моей ладони золотое колечко с крупным камнем и всё поняла. Предложение я озвучила глухим и как будто не своим голосом, нарушив всю романтику момента, но это оказалось неважно.
Гермиона радостно завизжала, бросившись меня обнимать и целовать. Она едва не уронила при этом кольцо, которое в короткой паузе между поцелуями я всё-таки умудрилась нацепить на её безымянный палец. Я спросила Гермиону, не сердится ли она на меня за историю с купальниками, но ответом мне стал очередной горячий поцелуй. Не оригинально, но как же приятно!
Гермионе предстояло провести со мной всю жизнь, а значит, нужно учиться быть более раскрепощенной и свободной, чем раньше. Успех требовалось закрепить, тем более что Гермионе не нужно знать, что кабинет не заперт. Я любовалась ею, стоящей передо мной и одетой лишь в иллюзию, с рассыпанными по плечам чудесными волосами... В серьёзных карих глазах отражались мерцающие огоньки свечей. Гермиона напоминала древнегреческую богиню, грозную и величественную. Дозволено ли касаться божеств? Она сама дала мне ответ на этот вопрос, когда наши лица снова оказались настолько близко друг от друга, что соприкоснулись носами.
Даже нарисованные купальники стали совершенно неуместными, но волшебная палочка сразу выпала из моих пальцев, едва я сотворила заклинание, окончательно убравшее их с наших тел. Невербальное — потому что Гермиона целовала меня страстно и жадно, прижав к стене кабинета, не желая отпускать. Окружающая обстановка перестала иметь значение. Всё утро, начиная с момента пробуждения, было прелюдией к этому моменту близости, и теперь я наслаждалась каждым жестом.
Движения рук Гермионы, её ласки, поцелуи, которыми она осыпала мои уши, щеки, шею и плечи... Я получила очередное подтверждение того, что с одеждой мы сбрасываем и всё наносное, только обнажёнными оставаясь теми, кем являемся на самом деле. Лишь сейчас я видела настоящую ma chérie — не строгую даму, авторитетного политика, а страстную и чувственную девушку. Её язык коснулся моего пупка, но затем скользнул ниже, проводя мокрую дорожку к лобку, и я замерла в предвкушении, разводя ноги...
Даже от одного-единственного прикосновения губ Гермионы к моему клитору по телу будто пробежал ток, а когда она осторожно ввела палец в моё влагалище, мир вокруг и вовсе взорвался ярким фейерверком. Мне ещё не верилось, что моей женой станет эта своевольная красавица, пальцы которой дарили удовольствие, срывая с моих губ один стон за другим... Но даже в этот момент я знала, что сделаю всё, чтобы красочным для mon amour стал не только этот день, но и все остальные, которые мы проведем вместе.
Примечания
1
Моя красавица.
2
Моя милая.
3
Моя любовь.
4
Моя умная девочка.
5
Мое солнце.
6
Моя принцесса
