не интересуют, а замещение реальной природы природой компактной оказалось жизненно необходимо, чтобы сохранить рассудок в условиях изоляции.
К тому же популярный миф о том, что растения очищают воздух[3], подогрел к ним интерес во время пандемии. Спору нет, растения благоприятно влияют на психическое здоровье, скрашивают одиночество тех, кто оказался в локдауне, и снижают уровень стресса. Плюс, уход за растениями — это понятное и медитативное занятие для тех, кто страдает от повышенной тревожности.
Стремление воссоздать в своем жилье не свойственный окружению колорит и климат не ново. Тропические растения в принципе ответственны за появление так называемого комнатного цветоводства. Выращивание растений в помещениях вышло на новый уровень в XVII веке, когда заморские экспедиции начали привозить в Европу диковинные виды, их стало нужно где-то и как-то сохранять, но уличные условия европейского климата им едва ли подходили — и пришлось приспосабливаться.
Одним из авантюрных ботаников-натуралистов был Джозеф Бэнкс, его судьба — это еще одна удивительная история страсти и увлечения. Молодой человек из более чем обеспеченной семьи (сын члена Палаты общин — это не шутки), учившийся в Хэрроу[4] и Оксфорде (который, к слову, не окончил), решил, что продвигаться по политической линии ему совершенно неинтересно. А интересно — познакомиться с Карлом Линнеем, чьим фанатом он был. После их судьбоносной встречи Бэнкс понял, что все, чего он хотел бы достичь в жизни, — это стать таким же подвижником и неустанным исследователем, как Линней.
Одаренный юноша сперва заполучил должность советника короля Георга III (аристократическое происхождение открывало ему многие двери), но исполнял служебные обязанности, не забывая о своей великой цели. Бэнкс без конца продвигал идею экспедиций в дальние страны и внушал Георгу III мысль, что это необходимо для исследования новых земель, но на деле — просто мечтал, что его отправят в такую «командировку» и там-то он непременно погрузится в усердное исследование и классификацию доселе неизученных растений.
План удался: Бэнкс отправился на корабле «Индевор» с Джеймсом Куком в путешествие и был бесконечно счастлив тому, как все обернулось. Он хотел повторить успех первого плавания с Куком, но тут случилась незадача: ему не одобрили в качестве «багажа» двух музыкантов, которые бы играли для него за ужином. Бэнкс, ставший к тому моменту абсолютной звездой Британской империи, взбрыкнул и решил, что лучше остаться в Лондоне с музыкой, чем отправляться черт знает куда без нее.
Но даже из одной своей экспедиции Бэнкс привез в Европу уйму тропических растений, включая мимозу, эвкалипт и акацию, чем значительно расширил коллекцию Королевских садов Кью. Популярность Кью росла, и все больше народу решалось украшать свои подоконники и зимние сады чем-то экзотическим. Тут удачно подоспела технологическая революция в области производства стекла, стало возможно остеклять большие площади, да и вообще дома стали лучше отапливаться и не так сильно продуваться.
Казалось бы, ерунда, но нет: это навсегда изменило мировой ботанический ландшафт, подстегнуло селекцию и гибридизацию. Мода родила спрос, а спрос родил предложение. Прошло не так много времени, и викторианцы уже не представляли жизни без грандиозных пальм и алоказий, драцен, редких капризных плющей, китайских бамбуков и папоротников, которым хватало солнечного света, поступающего через окна. Время цветущих растений еще не наступило — им пришлось дождаться изобретения электричества.
К началу XX века тропические растения стали практически неотделимы от интерьеров, а модернистская архитектура и вовсе фокусировалась на сложном балансе между архитектурой и природой. Домашние растения стали не интерьерным, но архитектурным элементом. Например, в «макаронном пароходе» — доме, построенном Гансом Шаруном для немецкого макаронного магната Шминке в Лебау, аккурат между двумя мировыми войнами был спроектирован специальный зимний сад для крупных растений. В домах Миса ван дер Роэ (в Брно) и Алвара Аалто (вилла Майреа в Ноормаркку, Финляндия) светлые, аскетичные интерьеры и плавные формы тоже уравновешивались растениями.
Новая архитектура выходила на выставки: «Электрический дом» авторства Луиджи Фиджини и Джино Поллини был построен специально для IV Триеннале декоративного искусства в 1930 году. Описание проекта этого сооружения включало такой пассаж: «Большие двойные стекла во всю стену гостиной не только обеспечивают защиту от экстремальных температур, но служат еще и теплицей для тропических растений, которые визуально связывают рациональный интерьер дома с окружающим ландшафтом».
Конечно, все это привело к тому, что иметь дома тропические растения стало модно. Некоторые, впрочем, считают это компромиссным решением, чтобы скрасить скромные габариты современных квартир. Вроде как, когда вокруг так зелено, не очень и обидно, что квадратных метров мало.
Тем не менее тропические растения дома — это не только про масштаб зеленой массы. За многими видами еще и крайне интересно наблюдать. Так, на их примере можно изучать циркадные ритмы, понятие «быстрых движений растений», тропизмы. Особенно хорошо для этого подходят марантовые — довольно капризные, но крайне любопытные растения. Во-первых, обзаведясь марантовыми (калатеей, стромантой, марантой), непременно прикупите и камеру, которая сможет снимать их на протяжении суток. Вы быстро поймете, почему их еще называют prayer plants (растения-молельщики). Марантовые (хотя и не только они) машут листьями в зависимости от времени суток: листья поднимаются почти вертикально ночью и опускаются параллельно земле днем. Но это очень медленный процесс, и оценить его можно только на ускоренной съемке. Листьями также умеют махать папайя, мимоза, альбиция, десмодиум и саманея.
Это поведение называется никтинастией — движениями в ответ на темноту, подвидом циркадных ритмов. Не до конца понятно, почему она возникает, но, возможно, это механизм защиты для растения. Листья начинают свое движение вверх за четыре часа до темноты и почти выпрямляются с ее полным наступлением. При этом двигаться вверх растению удается медленнее, чем вниз. За движение ответствен моторный орган у основания листьев — пульвинус. Клетки заставляют его расширяться, а затем сжиматься под воздействием давления массы листа — это и создает видимое движение.
Еще одно любопытное явление — быстрые движения растений (rapid plant movement). Название говорит само за себя: как правило, они занимают меньше секунды. Эти движения не связаны с тропизмами — теми движениями, которые отвечают за рост, разворачивание листьев, цветение и так далее. Тропизмы ведут к постоянным и, как правило, необратимым изменениям в растении, а быстрые движения — нет. Так, венерина мухоловка захлопывается примерно за одну десятую секунды, когда в нее влетает муха. Цветок кизила раскрывает лепестки и выпускает пыльцу менее чем за пять тысячных секунды. Рекордсмен — белая шелковица: движение цветка занимает 25 микросекунд. Пыльца выбрасывается из тычинок со скоростью, превышающей половину скорости звука, что близко к теоретическим физическим пределам
