Из этого разговора уже ничего хорошего не выйдет. Надо прекращать с ним цапаться по пустякам. Разворачиваюсь и плетусь в машину, вполголоса ворча:
— Всё-таки прав была Серёжа. Надо было не говорить тебе о приезде. Сняла бы квартиру, да жила бы в ней одна в своё удовольствие.
— Что тебе там Серёга наговорил, м? — спрашивает, садясь за руль.
Услышал всё-таки. А я и хотела, чтобы он услышал.
— Твой друг был уверен, что я сама сбегу от тебя! И если не в первый день, то во второй так уж точно!
— Интересно, откуда у него такая уверенность?
— Да потому что он знает, что ты ни за что не откажешься от своих привычек! Ты же будешь приводить разных тёлок домой, а если нет, то найдёшь другой действенный способ как вытравить меня со своей территории. Чую, он был прав! Сейчас же заберу свои вещи и оставлю тебя, пока мы вконец не разругались!
Кирилл выдыхает из лёгких весь запас воздуха. Откидывается голову на подголовник и прикрывает веки.
Вид такой, будто его обрекли на вечные муки.
— Ян, извини меня, хорошо? Просто..., — голос его до того слабый, что появляется желание поделиться с ним своей силой. Оторвать от сердца кусок и вручить ему, — просто сейчас нелёкое время. Хоккейный сезон вот-вот начнётся, я весь на нервах, — он открывает глаза, пересекается своим взглядом с моим, и я вижу там боль. Только боль и ничего больше, — и к тому же Кристина...
Всё ясно. Дальше можно не объяснять. Ненавижу её. Слышать о ней ничего не желаю!
— Что ей нужно? Она снова объявилась? — сама не замечаю за собой, как сжала кулаки так, что ногти глубоко впились в кожу.
— Она вышла замуж за Тимоху, — обречённо вздыхает, уставившись в ветровое окно.
— О, мне очень жаль. Я не знала.
Наглая ложь. Мне нисколько не жаль. Наоборот, я готова прыгать до потолка. Так хоть надежда какая-то появилась, что он вычеркнет её из своей памяти.
Кирилл разворачивается ко мне лицом, заботливо накрывает ладонями мои плечи и молчит некоторое время. Мерцающими как полярная ночь глазами бегает по моему лицу и улыбается уголками губ.
— Прости, я обещаю, что постараюсь больше не портить тебе настроение своим невыносимым характером. Только оставайся, хорошо? Кому я ещё могу поплакаться в жилетку, как не тебе, — притягивает меня к своей груди, поглаживает по волосам. Исходящий от него аромат спиралью закручивает моё сознание.
И так приятно сразу становится. Так спокойно. Вот бы время остановилось, а пространство исказилось и мы перенеслись в другую реальность. Туда, где боль не существует, где люди не сталкивались с безответными чувствами, и где любовь приравнивают к свободе.
Нет других реальностей. Есть только фантазии, но и о них мне стоит забыть.
— Ладно, горе ты моё луковое, — по-дружески хлопаю его по плечу. — Тогда с меня сегодня праздничный ужин!
— И что мы будем отмечать?
— Как что? Освободившееся местечко в твоём холодном сердце, — выдавливаю из себя улыбку.
— В смысле?
— Любовь всей твоей жизни вышла замуж! А это значит, что уже бессмысленно отводить ей место в сердце. Освободи его для других! Кто знает, может, и жизнь сразу наладится! У тебя же всё для этого есть. Что тебе мешает найти достойную девушку и забыть о Кристине раз и навсегда?
Снова я наблюдаю этот промозглый взгляд перед собой.
Неужели он никогда не сможет переключиться на кого-то, кроме Кристины? Неужели не заметит, что есть девушки, которые искренне хотят подарить ему свою любовь?
— Даже не думай, пить я тебе не разрешу, — уходит он от ответа, чем подтверждает мои догадки.
— А вот это уже обидно, — мне в отличии от него сложнее притворяться, казаться весёлой и где-то глубоко в сердце прятать свою боль от него. Я нарочно выпячиваю губы, хлопаю глазами. — Пообещай, что с этого дня ты больше не будешь вспоминать о ней! А если вдруг вспомнишь, то с каждым упоминанием моя юбка будет укорачиваться на несколько сантиметров!
Наблюдаю хищный оскал. От искренней улыбки в уголках его глаз образовались морщинки.
— Ты не посмеешь, колючка!
— Оставайся всегда таким. Весёлый ты мне больше нравишься.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Правда? Тогда я постараюсь!
Вот и ладненько.
Глава 7. Кирилл
— Ну, рассказывай! Почему я от Серёги узнаю, что у тебя появился парень? С каких пор ты стала такой скрытной?
Время уже близится к полуночи, а мы только прикончили ужин, который приготовила для нас Яна.
Признаюсь, я даже несколько удивлён, что она ничего не сломала себе, пока разделывала рыбу, и ничего не спалила, пока та самая рыба запекалась в духовке. Она стала более приспособленной к жизни вдали от родительского дома.
И, наверное, она во многом права.
Яна уже достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно, но всё равно как-то не по себе от той мысли, что она так скоро столкнётся со взрослыми проблемами.
А они будут, я уверен. Их просто не может не быть.
Кажется ведь, что ещё совсем недавно она научилась завязывать шнурки, а тут уже такое.
Парень у неё появился.
Но ничего. Негативный опыт — тоже опыт.
Хотя, почему я так уверен, что всё обязательно должно закончиться плохо?
Не знаю. Чуйка у меня такая.
— На самом деле всё совсем не так, как ты можешь себе представить, — отодвигает от себя тарелку, ставит локти на стол, подпирает ладонью щеку. Печальный взгляд устремлён в пол. — Он мне нравится, но у нас ничего не вышло бы.
— Почему?
Яна начинает нервно ёрзать на стуле, поджимает плотно губы.
— Ну-у-у, хотя бы потому, что он женат.
Час от часу не легче.
Я аж поперхнулся от такой новости. Кость встала поперёк горла, что мне приходится запить водой.
Напрасно. Слишком рано я всё же посчитал её достаточно взрослой.
— Я правильно расслышал? Он женат? — с выпученными глазами спрашиваю. Задыхаюсь от нарастающего гнева. С грохотом ставлю стакан на стол. Яна вздрагивает. — Ты хотела поехать отдыхать на Бали с человеком, у которого есть семья? Ты долбанулась? Сколько ему лет?
— Кирилл, вот только давай ты не будешь строить из себя правильного, ок?
Замечаю нежелание вести этот разговор, но она сама напросилась. Я теперь не отстану, пока она не выложит мне всё. Клещами буду вытягивать, если понадобится.
— Нет! Ты расскажешь мне! — в этот раз бью кулаком об стол и снова она вздрагивает. — Ни завтра, ни послезавтра, а именно сейчас!
Лицо её покрывается красными пятнами.
О, ей стыдно. Поделом!
— Ему тридцать четыре, — скрипуче произносит и отводит глаза в сторону.
Бабкин дрын...
Внутри меня начинает гореть всё синим пламенем. Я накаляюсь до наивысшей точки. Ещё немного и дым из ушей повалит. Он коромыслом будет нависать надо мной.
— Что? Ты совсем ополоумела? Он же тебе в отцы годится!
— Что за бред? — осмеливается она прикрикнуть на меня. Крутит у виска. — Да, у нас ощутимая разница в возрасте, но ребёнком рядом с ним я никогда себя не ощущала!
Я злорадно хмыкаю и мысленно плююсь. Морщусь от омерзения, вообразив Яну в объятиях взрослого мужика.
— Боюсь представить, кем же ты ощущала себя рядом с ним! Любовницей? — с осуждением выплёвываю каждое слово.
Ужин начинает проситься обратно. Тошно от того, что человек, которого я знаю столько лет, опустился до такого уровня.
Вмешиваться в семью. Ради чего? Уж любовью это точно не пахнет.
— Женщиной! — грудью наваливается на стол она, своими словами вызов бросает. — Рядом с ним я начала чувствовать себя женственной!
Между нами пространство потрескивает. Искрит не на шутку, а в воздухе витает запах гари.
— Кто он такой? — тоже наваливаюсь на стол. — Выкладывай!
— Никто! Мы расстались уже! Можешь не напрягать свои извилины, а то сейчас они лопнут!
— Я хочу знать, кем является этот человек!
Она откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, уставившись в окно.
— Я познакомилась с Артёмом, когда он проводил воспитательную работу со мной. Он зам декана в моём универе, — отвечает так, словно гордится этим.
