экраны на Саельм. Никаких распоряжений от Инсека не поступало.
Но Измененные по-прежнему занимались своими делами, обучались и проходили военную подготовку. И к ним по-прежнему пытались передать больных детей отчаявшиеся родители.
Когда мы с Дариной подошли к бывшему Минкульту, я подумал, что Гнездо похоже на брошенный где-нибудь на стройке механизм. Рабочие ушли, побросали инструменты, но забыли выключить компрессор. И вот он стоит, тарахтит, выбрасывая сизый дымок, гонит вхолостую воздух в шланги. Пока есть топливо, будет и видимость работы…
У входа в Гнездо стояла женщина средних лет, в длинном платье и темном платке на голове. Наверное, она была моложе, чем выглядела, и я догадывался, почему.
На руках у нее был ребенок. Маленький, года два, в ярком оранжевом комбинезончике. Ребенок спал, как-то очень безвольно повиснув у женщины в руках.
Я прислушался к Гнезду, уловил его слабый бесконечный гул. Люди слышат его иначе, но он вызывает беспокойство, поэтому рядом с Гнездом не задерживаются.
Но женщина стояла, и мне показалось, что она тут уже давно.
– Девочка… – позвала женщина. – Девочка… ты из Гнезда? Ты жница?
Дарина остановилась.
Да, у нее были длинные волосы, и одевалась она в человеческую одежду, но кожа оставалась слишком гладкой, и радужка глаз мерцала сиреневым.
– Да, – сказала Дарина. – Я жница.
– Девочка, как тебя зовут, девочка?
Я мрачно смотрел на женщину. Ничего хорошего этот разговор не предвещал.
– Дарина.
– Дарина, ты хорошая девочка, – быстро заговорила женщина. Я подумал, что она откуда-то с Северного Кавказа, судя по легкому акценту и чертам лица. – Дарина, помоги мне? Моя детка болеет, а Гнезда больше не берут детей.
– В Гнездах нет мутагена, – сказала Дарина тихо. – Мы получали его от Продавцов, но Продавцы ушли.
– Я знаю, знаю, – закивала женщина. – Но посмотри, какой он славный… Может быть, у вас осталось немного?
Дарина сделала шаг, заглянула в лицо ребенку. Потом отступила, внимательно посмотрела на женщину.
– Он маленький, ему немножко надо, – пробормотала женщина. – Он станет стражей, большим и сильным.
– Я спрошу, – сказала Дарина. – Мутагена нет. Но я спрошу.
Женщина часто закивала и что-то зашептала беззвучно. Наверное, ей было достаточно того, что Дарина пообещала спросить.
– Зачем ты ей пообещала? – спросил я тихонько, когда мы поднимались по ступенькам. – Ты же знаешь…
– Мутаген не поможет, ребенок уже умер, – ответила Дарина вполголоса. – Может даже, еще вчера. Она сошла с ума…
Я взял ее за руку, мы остановились. Обернулся на женщину, укачивающую мертвого ребенка.
– Дарина…
– Ничего не поделать, – прошептала Дарина. – И раньше Гнезда спасали не всех. Но…
Мне показалось, что она сейчас заплачет. Но она сильная, она сдержалась. Вместо этого озабоченно произнесла:
– У меня нервы стали какие-то дерганые. Настроение скачет. Слушай, это у всех девушек так? В особые дни?
– Ну… не знаю… – смутился я. – У кого больше, у кого меньше… Да, у всех.
– Тяжело вам с нами, – вздохнула Дарина. – Ладно, я буду себя контролировать. Это всего лишь гормоны.
Мы вошли в Гнездо.
У входа дежурила незнакомая стража. Без оружия, конечно. Помещение преобразилось – исчез весь мягкий хлам, которым раньше был завален пол, большую часть лампочек поменяли, и внутри стало светло. Еще изменился запах, тот характерный запах влаги, ветхости, чужой жизни, который был раньше. Он вроде как и остался, но что-то яркое и острое из него ушло, а что-то смутно знакомое добавилось. Может, в Гнезде вентиляцию запустили?
– Та, что вы сделали? – удивилась Дарина. Она стражу различала лучше меня.
– Ты давно не заходила, – ответила стража. – Мы убрали лишнее! Нам не надо больше готовиться к планетам с зыбкой почвой.
Дарина пожала плечами. Сказала:
– Нам надо поговорить с хранителем.
Стража не удивилась.
– Идите, она ждет.
Но идти не пришлось, хранитель Гнезда вышла навстречу. Странная девочка, которая так мечтала стать Измененной, что сама себя изувечила. И, по сути, «запрыгнула в последний вагон», получив мутаген перед самым уходом Продавцов.
– Здравствуй, Лю, – сказала Дарина.
– Здравствуй, Дарина, – ответила хранитель.
Дарина некоторое время занимала пост хранителя, но чисто формально, мутаген она не принимала. А Лю, которую в человеческой жизни звали Людмилой, прошла все фазы Изменения. Она вытянулась, глаза стали ослепительно-белыми, с такой крошечной точкой зрачка, что и не заметишь.
– Я ненадолго, – произнесла Дарина. Мы остановились в дальнем углу от входа, рядом с лестницей. Хранитель не то чтобы мешала нам пройти дальше, но словно намекала – не стоит.
– Догадываюсь.
Формально Дарина оставалась жницей и членом Гнезда. Фактически она жила со мной. Все сложно…
– Я пришла предупредить. Человеческие власти хотят попасть на Селену. На корабль Инсеков.
– Знаю, – ответила хранитель невозмутимо. – Наши говорили об этом.
– Ходят слухи, что кое-кто уже воспользовался экранами… – осторожно произнес я.
– У нас нет матери Гнезда, – ответила Лю. – Для такой информации нужен доступ матери.
– А какая информация есть? – не унимался я. Было у меня ощущение, что хранитель не слишком-то мне рада, но отношения надо налаживать.
– Говорят, что некоторые Гнезда разрешили переход на Селену, – поколебавшись, все же ответила хранитель. – Маленькое гнездо в Хьюстоне. Гнездо в Брюсселе. Гнездо в Гуанчжоу. Гнездо в Бангалоре.
– Хьюстон, у нас проблемы… – пробормотал я. США, Европа, Китай, Индия? Как тут рассчитывать, что наши останутся в стороне!
– К нескольким московским и питерским Гнездам тоже обращались с этим вопросом, – продолжала хранитель. – Я отказала.
– Правильно, – кивнул я.
– Только мать способна переключить экраны на корабль Инсека, – продолжила Лю. – Я так и объяснила.
– А если бы ты была мать Гнезда? – резко спросила Дарина.
– Я бы думала, – ответила Лю с достоинством. – Прежние ушли, Инсеки ушли, Продавцы ушли. Мы живем в России. Мы зависим от правительства. Нам дают продовольствие, позволяют занимать помещение. И… – Она помедлила. – Я русская девушка.
– Ты Измененная, – заметил я.
– Ну и что? Если другие Измененные уже позволили людям пройти?
Наверное, она была права.
Нет, серьезно, почему американцам и индийцам можно, а нам нельзя?
– Это плохо, это опасно, мы не знаем, к чему все приведет! – сказал я. – Надо объяснить…
– Ну так ты и объясняй. – Лю уставилась на меня белыми, будто слепыми, глазами. – Ты особенный, призванный дважды… прости, могу я опустить все титулы?
Похоже, придется признать – она меня не любит.
– Все-таки я не Измененный, – сказал я. – Вам надо принять общее решение…
– Общее? – удивилась хранитель. – Инсека нет. Каждое Гнездо само по себе. Каждая мать сама решает, как поступать. Если кто-то попытается указать другим – будет война.
Я даже не думал об этом!
Гнезда всегда казались мне едиными. Несмотря на расстояния и границы. Я знал, что там, в Галактике, Измененные из разных Гнезд порой
