— Боже, да он убьет нас, — струсила Виолетта.
— Пошевеливайся! — крикнул Ральф.
Дети пробежали еще несколько метров и оказались перед высоким забором. Первым остановился Ральф. Едва не врезавшись в своего юного подельника, остановилась и Виолетта. Преследователи поняли, что воришки попались в западню, и больше не торопились, а медленно и угрожающе надвигались на них.
— Вызовите полицию! — распорядился повар. Один из лакеев бросился выполнять поручение.
— Поставьте тарелки на землю, — раздельно выговаривая слова, скомандовал повар.
Виолетта и Ральф пребывали в нерешительности. Затем Ральф велел:
— Бросай это!.. И прыгай!
Ральф швырнул блюдо с барашком к ногам преследователей и принялся карабкаться вверх по липким и скользким прутьям ограды. Виолетта медлила. Она никак не могла расстаться со своим пудингом. Разве можно бросить такое волшебное кушанье? Тем более в грязную траву? На глаза девочки навернулись слезы.
— Виолетта! — закричал сверху Ральф. Малышка подняла глаза и увидела, что Ральф плашмя лежит на ветке дерева, протягивая ей руку. Девочка еще крепче прижала пудинг к животу. Повар и слуги медленно, но неуклонно сжимали ее в зловещем полукольце. Ральф снова . окликнул подружку. Рыдая от безысходности, Виолетта швырнула блюдо с пудингом на землю и протянула руку Ральфу. Ральф с силой схватил ее за запястье и втащил на дерево. Секунду дети сидели, обнявшись, на ветке, как две испуганные птахи.
— Давай-ка выбираться отсюда, — прошептал мальчик, и они принялись спускаться по стволу, который находился уже за пределами особняка.
Не успели дети добраться до земли, как обнаружили, что к ним, размахивая дубинками, стремглав несутся два здоровенных полицейских.
— О Боже… — обреченно прошептала Виолетта. По лицу ее текли слезы.
— Спасайся, Виолетта! — крикнул Ральф. — Бежим!
Дети спрыгнули с дерева и пустились наутек. Девочка едва поспевала за своим другом. За спиной она слышала тяжелое, прерывистое дыхание двух дюжих молодцов. На бегу констебли приказали детям остановиться. Виолетта припустила что было сил. К несчастью, она начала отставать. Ральф намного опередил ее.
— Подожди меня! — едва дыша, выкрикнула девочка.
Но он уже не слышал своей подружки. Дети перебегали улицу. Навстречу девочке двигался экипаж. Ей показалось, что тяжелая карета вот-вот раздавит ее и Ральфа, и девочка остановилась как вкопанная. Ральф между тем поступил прямо противоположным образом: как дикая кошка он весь подобрался и метнулся в длинном прыжке прямо перед экипажем. Виолетта заметила, что, перекувырнувшись несколько раз через голову, он снова оказался на ногах и продолжил свой бег.
Но ей было уже не по пути с Ральфом. Тяжелая, безжалостная рука полицейского с силой сжала хрупкое плечо девочки. Виолетта крутилась и визжала как сумасшедшая, но в результате получила только сильный удар дубинкой.
Уснуть девочке так и не удалось. Всю ночь ее преследовали воспоминания о роскошном, аппетитном пудинге. О пудинге и о Ральфе.
К глазам то и дело подступали слезы, но она крепилась и не плакала. Только дети плачут. А она уже взрослая.
Виолетта лежала на одной из дюжины коек и ежилась под тоненьким казенным одеялом. Полицейские отволокли ее в ближайший работный дом.
Виолетта отбивалась, как бешеная собака. И ее не пощадили. Ей дали тумаков и бросили в карцер, как нашкодившую дворняжку. Ее не только отправили в эту богадельню, но и подвергли еще одному чудовищному унижению. С девочки сорвали лохмотья и заставили стоять голой под ледяным взглядом директора работного дома и двух его подчиненных. Лохмотья ее подобрали и выбросили и только после этого с удивлением обнаружили, что она не мальчишка. Тогда ей бросили какую-то прохудившуюся простыню грязно-серого цвета, ее старые и рваные носки и не менее дрянные ботинки. На ужин Виолетте выдали миску жидкого супа и краюшку хлеба.
Виолетта была раздавлена. Как могло такое случиться с ней? Работный дом — это хуже, чем смерть. Она не раз слышала, что если тебя упекли в этот ад, то обратно уже не выбраться. Сквозь стены работного дома не выйти в город даже в воскресенье, чтобы постоять во время службы в церкви. Виолетту трясло — не от холода и не оттого, что она была голодна, — а оттого, что ей было одиноко и страшно и очень хотелось в Сент-Джилс, к Ральфу.
Девочка подняла глаза к потолку. Когда-то он был белым, но с годами краска выцвела, и теперь потолок был грязно-желтым. Виолетта крепилась, но слезы не уходили. Интересно, где теперь Ральф? Ему-то удалось выскочить из-под колес кареты и убежать. Ему удалось отделаться от полицейских. Наверное, он спит на том самом крыльце в Сент-Джилсе, где обычно они устраивались на ночь вдвоем. Увидит ли она его когда-нибудь снова?
Виолетта свернулась калачиком и попыталась уснуть, но вместо долгожданного сна ей привиделись дамы в роскошных туалетах, молодой человек в черном вечернем костюме, пудинг и запеченная баранья нога, брошенные прямо на траву. Девочка всхлипнула. Всхлипы перешли в безутешные рыданья. Виолетта плакала до изнеможения. Она успокоилась только тогда, когда от усталости не могла даже пискнуть.
Долгие рыдания завершились одной мыслью: когда-нибудь она тоже станет богатой и счастливой.
Эта мысль окрепла и стала ее клятвой. Это была клятва не Богу, в которого Виолетта верила, но не надеялась на то, что он поможет такой оборванке, как она, а самой себе. Однажды она тоже сможет надеть на себя шелковое платье, драгоценности, меха и будет блистать на балу точно так же, как эта прекрасная дама, возлюбленная молодого человека. Когда-нибудь она будет жить в дорогом особняке в окружении изящных безделушек и слуг, которым только и останется ждать кивка или хлопка, чтобы броситься исполнять ее поручение. У нее будет толстый повар, который дни и ночи напролет будет готовить для нее изысканные яства. У нее будет исключительно богатый выбор еды, и она навсегда забудет, что такое урчание в желудке и тоненькая песнь страдающих от голода кишок. У нее будет так много кушаний, что она сама станет такой же жирной, как повар из Хардинг-Холла.
И тогда… может быть именно тогда, какой-нибудь молодой человек, который будет чувствовать себя так, словно он король или принц, пригласит ее на танец, и они закружатся на террасе в лунном свете. И глаза его будут светиться любовью.
Наконец, утомленная представлениями о своей будущей сказочной жизни, Виолетта заснула, и в ее усталой голове образ принца перемежался с образом сливового пудинга.
Часть 1
Выскочка
Глава 1
Графство Йорк, 1858
