– Если вы хотите теоретическое обоснование, то вот оно. Есть, если вам угодно, алгоритм, сообразуясь с которым пришел в наш мир Единый. Была последовательность его действий, были люди, которые помогли ему, облегчили его путь. В момент входа в мир Единый на тысячную долю секунды был уязвим. Он был открыт миру полностью, а мир был открыт ему. Поверьте, это была поистине божественная и великая картина…
– И эту картину у вас украл этот псих? – с сомнением спросил Стовер.
– Не псих, уважаемый Микаэль. Не псих, а дьявол, сидевший у него внутри. И сейчас, я думаю, они стремятся туда, где находится средоточие дьявола, чтобы…
Великий не договорил, осекся. На лице его появилась вселенская скорбь. Сестра Нудга снова тихо заплакала. У Стовера заломило зубы от этой патетики, но он все-таки сдержался.
– Микаэль, у вас есть идеи – куда они могли отправиться? – спросил Великий.
«Сволочь! – мысленно выругался Стовер. – Так я тебе и сказал. Хотя… почему бы и нет?»
– Мысль есть. Моя команда и я считаем, что станция ушла на территорию так называемого Ордена Аарн, – сообщил он. – Дьявол этот рыжий сумасшедший или не дьявол, но от того, что он сделал, он очень сильно пострадал, если не погиб. Вернее, пострадала его физическая оболочка. Экипаж станции обязательно попытается его спасти, в этом я не сомневаюсь. Но умения и знания им для этого не хватит. Значит, они пойдут туда, где им сумеют оказать необходимую помощь.
«Вот и отлично. Пусть Братство бодается с Аарн, а мы в это время тихонько пойдем туда, куда нам надо, и возьмем то, что желаем. – Стовер продолжал невозмутимо смотреть на Великого. – Тем более что я сказал правду – озвучил им предположение Агора. Просто не целиком».
– Значит, вы считаете, что станция ушла в ту нечистую вселенную, – медленно сказал Великий. Задумался. – Да, в этом присутствует смысл…
– У меня есть встречное предложение, – продолжил Стовер. – Скорее всего, станция на территории Ордена. Но существует небольшая вероятность, что она может оказаться где-то еще. Поэтому… я прошу вас, Великий, о милости. Разрешите моей команде самостоятельно поискать станцию. И отрядите нам в помощь корабли. Немного. Двух-трех будет достаточно.
Великий смотрел на Стовера серьезно и пристально, и вот тут он понял – игры закончились. Тварь (а то, что Великий – не человек, Микаэль понял почти сразу) хотела жить. И понимала – чтобы жить, надо цепляться за любую возможность. Ни Стовер, ни его команда, конечно, не представляли для нее угрозы (пока), но сейчас тварь искала любую лазейку, любую зацепку…
«Ну? – раздраженно думал Стовер. – Ты же сам понимаешь – со мной пойдут неофиты. Если я что-то сделаю не так, они тут же сотрут меня в порошок. Ты ничем не рискуешь. Ничем! Соглашайся же!.. Давай! Может быть, мы с тобой и разные, но одно общее у нас есть – мы оба хотим жить и готовы землю зубами грызть для этого. Соглашайся! Вероятность того, что мы найдем станцию первыми, исчезающе мала, и радость победы скорее всего достанется не нам, можешь не переживать на этот счет».
– Хорошо, – твердо сказал Великий. – Я принимаю ваше предложение, уважаемый Микаэль. С вами отправятся три корабля. Пойдет брат Хал, пойдет сестра Нудга, и пойдет Учитель. Сначала, конечно, отправятся флоты…
«Ну, разумеется, – сардонически усмехнулся Стовер. – Вдруг вкусная конфета валяется под самым носом, а найдем ее первыми мы? Это никуда не годится. Конфеты раздаются по старшинству, как заведено».
– …потом, по истечении семи дней, отправитесь вы. Дети мои! – В голосе Великого снова зазвучала прежняя медовая благостность. – Надеюсь, вы понимаете, какая ответственность ляжет на ваши плечи и какой опасности вы себя подвергнете. Будьте предельно осторожны и внимательны. И попробуйте объяснить будущему нашему брату Микаэлю, что не нужно искать двойное дно там, где его нет. – Он светло улыбнулся и едва заметно подмигнул Стоверу. – Открою вам еще одну тайну. Я и сам буду искать этих проклятых. И положу на это столько сил, сколько у меня есть.
«Вот это номер! – Стовер задумчиво посмотрел на Великого, тот ответил ему безмятежным и добрым взглядом. – Интересно, как?»
– Я не отправлюсь с вами, дети мои, у меня слишком много дел здесь. Но я буду беспрестанно и непрерывно молить Единого о великой его милости – даровать мне возможность дотянуться до зла и уничтожить силой его двуединой воли. Если Единый дарует мне эту милость, я отзову поиски.
– Слава Единому… – пробормотала сестра Нудга.
– Истинно так, – согласился брат Хал.
– К сожалению, более я не могу с вами оставаться, – Великий встал, остальные тут же поднялись следом. – Идите, мои дорогие. Идите. Душою я пребываю с вами.
Он повернулся и вышел.
– Как чистой воды испили, как к свету прикоснулись, – благоговейно прошептала сестра Нудга.
«Чувствую, достанешь ты меня, сука, – внутренне скривился Стовер. – Ладно, окорочу. И не таких окорачивал».
* * *
Через неделю они отправились. Флоты к тому моменту покинули пределы Мира Изначального, но кораблей все равно было в избытке – по косвенным данным, которые сумели правдами и неправдами добыть Агор и Аран, в замкнутом, закапсулированном пространстве их находилось несколько миллионов. По словам все тех же математиков, скрутка пространства, центром которого являлся Изначальный, представляла собой помесь между замкнутой и отделенной от всего сущего временной капсулой, очень похожей на ту, что была использована Официальной службой при капсуляции Маданги, и вселенной Ордена, тоже изолированной от обычной вселенной. Плюс к тому – от этого пространства была начисто отрезана Сеть.
Только если капсулу, подобную капсуле Маданги, находящимся в ней разомкнуть было невозможно, эта открывалась там и тогда, когда требовалось. Зная о существовании капсулы, ее, вероятно, можно было бы найти. Но – лишь зная. Если учесть, что о существовании Братства в простой вселенной только-только начинают догадываться отдельные светлые головы.
«Как же все-таки станция сумела вырваться из этой западни? – размышлял Стовер. – Это не просто перемещение. Это еще и колоссальный по энергозатрате бросок через время. Надо будет поинтересоваться у Агора и Арана, что они думают на этот счет».
Сейчас тандем из трех кораблей Братства и катера шел к одному из выходов за пределы зоны капсуляции. Портал прохода – сияющий зеленым огнем овал – висел в пустоте перед ними. Корабль Учителя, идущий первым, на несколько секунд замер перед ним, потом корабль-оператор, висящий рядом с порталом, подал сигнал – и корабль Учителя канул в огненное марево.
– Микаэль, вы думаете о том же, о чем я? – спросил палач.
– Не знаю, – отмахнулся Стовер. – А о чем вы думаете?
– О своих интересах, разумеется. Я думаю, что в любом случае мы не прогадаем. Даже если не найдем станцию, – хихикнул дядя Миша. – Если вы сумеете убедить идиотов на кораблях, что надо прибрать к рукам пару-тройку миров, конечно, исключительно во славу Единого, то никакая станция нам к черту не сдалась.
– Нет, я думаю совсем о другом, – неприязненно скривился Стовер. – Я думаю, что впервые за все время начинаю уважать своих врагов. Потому что первый раз в жизни мне встретились враги достойные…
– Пфэ, – поморщился палач. – Неужели вы всерьез? Ерунда это все, Микаэль. Достойные, недостойные… Врагов надо уничтожать. Вот и весь сказ.
– Одно другому не мешает, – тихо ответил Стовер. – Но человека, который вывел отсюда станцию, я не уважать не могу.
– Человека или гермо? – прищурился палач.
– Не важно.
– Мне – важно, Микаэль. Если человека я уважать еще смог бы, то рауф – никогда в жизни. Однако не будем ссориться на эту тему. Сейчас не время.
– Да, это вы правы. Сейчас действительно не время…
Секторальная станция
Тень от тени
– А когда мечта сбывается, это не скучно?
Даша посмотрела на Скрипача с удивлением.
– Мне нет, – осторожно ответила она. – А почему ты спросил?
– Просто подумал. Представил себе на секунду – вот ты живешь, мучаешься, смотришь вперед с надеждой, веришь во что-то. И вдруг – раз! И мечта здесь. Твоя собственная. О совершенном мире, о любви, о свободе.
– Все равно не очень понимаю, – с сомнением в голосе заметила целительница.
– Я бы растерялся, – подытожил Скрипач. – Я бы не знал, что с этой мечтой делать.
Даша села поудобнее, повернулась к Скрипачу. Усмехнулась уголками губ и стала еще больше похожа на Марию. Он потупился.
– Я в ней просто живу. В мечте. И, знаешь, мне хорошо. Мне очень хорошо, рыжий. Единственное, что огорчает меня, – так это то, что мечтой невозможно поделиться со всеми, с кем хотелось бы. Невозможно сделать боль меньше для всех. Спасти всех. Вылечить всех. Дать всем шанс. Устройство мира отличается от мечты, и не в лучшую сторону.
– Тогда это не мечта, – упрямо заявил Скрипач.
