и телепортация кода, — прочитал пиктограммы бегущих перед глазами символов Чак.
— Они что, скопировали это? Чак! Найди, кто это сделал! Он не должен уйти с образцом твари! — закричала Эйни, применяя своё предвидение и понимая, что загадочного мага тут не было. Он находился где-то далеко, откуда и произвёл дистанционное копирование.
— Не могу! Всё плывёт и разрушается за мгновение до того, как я на это взгляну! — в отчаянии произнёс Чак, разглядывая исчезающие магические нити. — Будто их кастер знает, в какой последовательности я буду смотреть и какие принципы использовать!
Видимые магу нити исчезли сами по себе, не сохранив и следа, оставив неведомым и место произнесения заклинания переноса, и личность кастующего.
— Сука, — выдохнул Чак, укоряя себя, что не успел убить тварь секундой ранее, размышляя про научную ценность сущности. — Спирит!
Немного отойдя от произошедшего, полуволк решил закончить начатое. Он творил с кубом то же самое, что делал с домом Т-пятого, уничтожая, разрушая, испепеляя, развеивая так, чтобы Генезис, с которого только что сняли пробу, погиб, не оставив от себя и следа. Когда маг закончил, то печально взглянул на Эйни.
— Я это убил. Но теперь оно есть у кого-то ещё.
Глава 4. Клятвы
Эйни воззвала к предвидению, и её сознание тут же оказалось у дома на берегу огромного озера — настолько большого, что не было видно берегов, лишь каменистый пляж, хвойный лес и особняк. Она будто действительно ступала босиком по холодной плитке у жилища мага Тирипса. Стены первого этажа двухэтажного строения были частично выполнены из прозрачного материала. Девушка отметила про себя, что благодаря такому архитектурному решению в гостиной всегда будет светло и можно, не выбираясь из дома, смотреть на природу, которой тут было в изобилии.
На входе в дом по обеим сторонам двери безмолвными взглядами взирали вдаль две каменные статуи, реалистично выполненные в виде крупных, почти в человеческий рост породистых псов с острыми, словно рога, ушами. Эйни машинально потянулась к дверной ручке, хотя, конечно же, достаточно было лишь представить себя внутри, чтобы сознание там и оказалось. Однако усилием мысли сделать это почему-то не удалось. Прохождение сквозь дверь было обязательным условием — над защитой этого места кто-то очень хорошо поработал. Девушка дёрнула ручку, но дверь не поддалась.
«Магия? — мелькнуло в голове у Эйни, и здравый смысл ответил сам себе: — Живущий тут маг состоит в группе, где есть видящий».
Лисодевочка так и застыла напротив прозрачной двери, в стекле которой отражалась внимательно смотрящая на неё серо-чёрная морда енота.
Это был он — видящий. Точнее, не он, а она. Фурри енот являлся девушкой — невысокой, с худощавыми плечами, на которых болталась домашняя белая майка. Енот Тирипса сжимала свои кулачки и взирала сквозь защиту стеклянной двери на Эйни. Видящая отрицательных знала, кто к ним пришёл, и знала, что от этого не стоит ждать ничего хорошего.
Чем руководствовалась Эйни в этот момент? На мгновение её будто парализовало самим фактом того, что не удалось посмотреть на дом врага незамеченной. Но потом лисичка подняла ладонь и постаралась как можно милее приветственно помахать девушке-еноту. Та помедлила. Её рука дёрнулась, будто енот решала, махать ли в ответ и нет ли в этом какой-нибудь ловушки, магической или ментальной. Взгляд енота опустился вниз, а брови задрожали. Она о чём-то думала, решая в уме какое-то уравнение, где неизвестных было слишком много. Наконец видящая Тирипса подняла взгляд на Эйни, отперла дверь и, не дожидаясь действий противника, вышла на террасу.
— Итак. Как вы нас нашли и что тебе надо?
Чёрные глаза девушки-енота смотрели враждебно, но это зло маскировало нечто большее. То был страх, однако страх отнюдь не за себя.
Эйни скользнула взглядом по дому и нашла ответ, всё время находившейся на поверхности. Изнутри на стенах были развешаны листы с рисунками, выполненными нелепо, совсем по-детски. Возможно, рисовал даже не один ребёнок, а сразу несколько. В этот момент енот заметила, что Эйни смотрит не на неё, и прозвучавший щелчок пальцами вмиг сделал окна-стены в гостиной зеркальными.
Это был дом. Настоящий дом семьи енота. Дом, который не светит тем, кто вечно воюет и набирает рейтинг; дом, о котором грезит каждая девушка — спокойный, уютный, родной. Это был дом, куда пришла она — Эйни, враг, который удавится за тридцать тысяч рейтинга. И именно отсюда брал начало этот взгляд исподлобья черных енотовых глаз. Взгляд, понимающий, что можно и нужно драться. Знающий, что их зачем-то нашли, хотя известно зачем — ради рейтинга. Но всё-таки она вышла поговорить со своим врагом, чтобы использовать маленький шанс на то, что в это место не придёт война Тирипса и Спирита.
Было ещё кое-что, что видящая отрицательных пыталась скрыть от Эйни — еле набухший живот фурри. Лисодевушка поняла, что сейчас к ней на террасу вышли как минимум два существа.
— Ты глуховата? Что вам надо? — жёстко переспросила видящая Тирипса.
— Мы пришли не за тобой и не за твоей семьёй. Нам не нужен рейтинг, — покачала головой Эйни. Ей приходилось смотреть сверху вниз, чтобы не упускать взгляд девушки-енота.
— Зачем тогда? — настаивала видящая.
Здравый смысл Эйни взвыл от негодования. Изнутри что-то кричало, требовало не раскрывать цель визита, но она усилием воли отключила эти мысли.
— Нам нужно чёрное зеркало, которое есть в вашем доме.
— И всё? — удивилась енот, не поверив словам Эйни.
— И всё, — кивнула лисодевушка.
— Клянись Спиритом, что если ты получишь это зеркало, то ни один из вашей группы не придёт больше сюда! Что ты никому не расскажешь о нас, клянись! — потребовала енот.
— Клянусь Спиритом, нам нужно лишь зеркало, и если вы его нам отдадите, мы никогда не вернёмся сюда и не расскажем никому о вашем местоположении, — произнесла Эйни.
В душе что-то клацнуло, звонко отдавшись по всему телу, в данный момент медитирующему далеко в гетто. Так установилась печать клятвы — то, чего нельзя нарушить, то, чего нельзя избежать.
— Сегодня вечером я привезу и оставлю его вам на другой стороне озера, — произнесла енот. — И больше я не хочу вас тут видеть.
— У меня два вопроса. Почему ты его так отдаёшь и как вы победили репродуктивный стоп? — не выдержала Эйни.
— Мой муж — маг Тирипса, а от этого зеркала одни беды, — ответила енот.
— Клянись же Тирипсом, что привезёшь зеркало туда, куда сказала, и нас там не будет ждать засада, — в голосе Эйни прорезался металл. Это был договор с врагом, который просто устал воевать.
— Клянусь Тирипсом, что привезу зеркало и вас не будет ждать там засада, — кивнула енот.
Видение растворилось. Эйни вновь сидела в позе лотоса на кресле-мешке.
— Ну, что ты видела? Как удобнее атаковать? — нетерпеливо осведомился Мяч.
— Никак. Зеркало отдадут без боя. Дайте галлокарту, я покажу где, — Эйни посмотрела на собравшихся в бой ребят.
— Дай доступ к памяти, — попросил Чак и прикрыл глаза, чтобы картинка настоящего мира не мешала просматривать видение Эйни. Открыв их, одобрительно кивнул. — Хорошая сделка. Дом под защитой заклинаний, пара боевых собак-големов на входе. Хорошо, что не надо никого убивать.
Мяч собирался как на настоящую войну: заряжал пневматику газом, гарпун — жидкостью для формирования тросов, проверял выдвижное копьё и полны ли батареи у его костюма. Эйни смотрела на кота и не понимала: им дали клятву. Клятву, которую не смогут нарушить даже Тирипсы! Кот же поглядывал на команду мельком, украдкой, словно приговаривая: «Не верю я этим магам», и всё запихивал в отсеки костюма гранаты — фугасные, светошумовые, осколочные. Настроение его в последнее время было не очень — сказывалось воздержание от вредного порошка. Мир казался серым и неинтересным, не шутились шутки, и периодически команда слышала от него тяжёлый вздох, будто Мяч был сильно чем-то утомлён.
Чак медитировал в кресле. Перед его сознанием уже сутки как висел вопрос: «Система Спирит дала мне способность творить магию, но могу ли я применять навык там, где Спирита нет и вовсе?», и он начал изучать себя и то, что именно в нём позволяет делать волшебство. Медитация же дала странный эффект. Волчонок видел разряженные потоки силы, плывущие хаотично и бессистемно, которые
