Усевшись в седло, он выжал рукой сцепление. А как тут передачи включаются? Справа из коробки передач торчал рычаг – ну прямо как на автомашинах. Пилот пригляделся. На набалдашнике ручки – полустертая схема. Ага, теперь понятно.
Михаил включил первую передачу, отпустил сцепление, поддал газку. Мотоцикл мягко тронулся с места. Тянуло немецкое изделие мощно и ровно. Пилот переключился на вторую передачу, третью… В лицо бил ветер, выжимая слезы. Михаил остановился, натянул летный шлем, снятый с убитого летчика, опустил на глаза летные очки. Вот так-то лучше!
Мотоцикл глотал километр за километром. Михаил радовался, что едет: пешком идти пришлось бы гораздо дольше. Что солнце справа, спохватился не сразу. Тьфу ты, выходит, что он все время на юг ехал! Надо на ближайшей развилке налево поворачивать – наши войска должны быть на востоке.
Он повернул на первом же перекрестке. Теперь хорошо бы узнать, где он находится и где части Красной армии. Надо искать деревню, даже если она будет в стороне.
Михаил посмотрел на часы – шестнадцать. В училище его четко приучили: не восемь вечера, а двадцать часов. В этих краж темнеет поздно, тем более в поле, — значит, часов шесть у него точно есть. Наверное, к этому времени он уже будет у своих.
Михаил задумался: а как же он станет переходить линию, фронта? На мотоцикле же не проедешь.
Размышления его были прерваны внезапным ревом мотора. Совсем низко – буквально в ста метрах над его головой – прошел взлетающий «мессер». От неожиданности Михаил резко – до юза – затормозил. То, что немецкий истребитель взлетал, пилоту было ясно с первого взгляда. Шасси выпущены, закрылки в положении взлета, мотор ревет на форсаже, оставляя дымный след. Опа-на! — в задумчивости он едва не въехал на немецкий аэродром.
Михаил свернул с дороги в лесок, остановился и заглушил мотоцикл. Взяв автомат, он крадучись пошел в сторону аэродрома. После недолгих поисков нашел подходящее место и залег на опушке. Эх, бинокль бы сюда!
Аэродром был полевым, взлетно-посадочная полоса – грунтовой. Около десятка истребителей «Мессершмитт-109Е» были замаскированы сеткой. «Не больше эскадрильи, — определил Михаил, — и ведь близко к линии фронта. Не иначе – аэродром подскока». Это когда одна из эскадрилий или даже звено авиаполка базируется в непосредственной – километрах десяти-пятнадцати – близости от передовой. Своего рода стервятники, сидят в засаде, а когда самолеты неприятеля возвращаются с боевого задания, израсходовав боекомплект и топливо, они их сбивают. Неплохо придумали, сволочи!
Михаил почувствовал желание им напакостить, и такое отчаянное – даже руки зачесались.
Присмотревшись, он увидел, что в дальнем углу аэродрома сложены бочки с горючим, рядом с которыми ходил часовой. Ближе к лесу, где расположился Михаил, под маскировочной сетью были сложены штабеля ящиков, вероятнее всего – с боеприпасами. Ведь расход боеприпасов одного истребителя, нашего или немецкого, довольно велик.
На опушке леса, среди деревьев, прячутся две большие брезентовые палатки – наверняка командование эскадрильей.
Михаил провел на опушке около часа, изучая расположение, распорядок и численность состава аэродрома. В голове его созрел весьма дерзкий по замыслу, но отнюдь не безрассудный план.
Надо въехать в расположение аэродрома. Сделать это будет легко: аэродром не огорожен. Единственная помеха – часовые по периметру. Но поскольку аэродром не стационарный, вышек охраны с пулеметами нет.
Выехав на середину, в первую очередь расстрелять из пулемета, что на коляске мотоцикла, бочки с топливом. Этим самолеты сразу лишатся возможности подняться в воздух, а если повезет, то пламя перекинется и на них.
Во вторую очередь – расстрелять из пулемета летчиков. Без пилотов самолеты – груда железа. Причем надо подгадать момент, когда летчики еще не успеют разбежаться по кабинам. Вероятность этого велика: получение приказа или посещение столовой.
От обстрела самих истребителей Михаил сразу отказался. Бронестенка и бронеспинка не позволят повредить кабину, а дырки в фюзеляже или оперении механики быстро залатают. Ведь у него не пушка, а обычный пехотный МГ-34 калибра 7,92 мм. Для серьезного урона истребителю – нечего и думать. К тому же пилота быстро не подготовишь, а самолеты сходят с конвейера десятками, если не сотнями. Ясно, стрелять по пилотам.
Итак, решено: нападению – быть. Теперь надо правильно выбрать время. Черт его знает, когда у немцев полеты, обеды и ужины! И наблюдать за распорядком работы аэродрома долго невозможно – могут случайно обнаружить.
Михаил вернулся к мотоциклу. Не заводя мотора, чтобы не услышал часовой, перекатил его на опушку леса. Теперь надо выбрать удачный момент – и можно нападать.
Михаил осмотрел пулемет. Лента полная, жалко только – одна; заправлена в лентоприемник. Оружие Второй мировой войны довольно просто, обращение с ним интуитивно понятно, и кто хоть раз держал в руках АК-47 или нечто подобное, управится и с другим оружием.
Чтобы было удобно, Михаил уселся в коляску мотоцикла, выкинув прочь ранец убитого немца, чтобы не мешал.
На аэродроме кипела обычная жизнь. Механики возились с моторами, заливали топливо в баки, вооруженцы укладывали пулеметные и пушечные ленты в короба.
Михаил сразу обратил внимание, что к одной из двух палаток потянулись летчики. Их сразу можно было узнать по планшетам с картами, болтающимся сбоку на длинных ремешках.
Пожалуй, пора! Трудно решиться, когда нет боевого опыта, когда ты один и неоткуда получить помощи и поддержки. Но надо! Есть такое слово, если ты мужчина, любишь свою страну и способен не только на то, чтобы пить пиво на диване.
Михаил перелез на сиденье мотоцикла, повесил на грудь трофейный автомат, ногой толкнул кикстартер. Мотор мягко зарокотал. Михаил выждал секунду, собрался с духом, глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, включил передачу и дал газ.
Глава 2
Резкий разгон, вторая, третья передача… Ветер бил в лицо, но глаза были защищены очками. Заметивший его немецкий часовой стал посредине грунтовой дороги и поднял вверх правую руку; требуя остановиться, крикнул: «Хальт!» Он явно принял Михаила за своего. Да и как не ошибиться? Мотоцикл немецкий, автомат поперек груди – немецкий, на голове – пилотский шлем с очками-консервами, какие бывают не только у летчиков, но и у мотоциклистов. Одет в летную тужурку синего цвета – так и немецкие пилоты в таких же ходят. Потому и не стрелял часовой. А когда понял, что Михаил не собирается останавливаться, отскочить в сторону не успел – Михаил сбил его корпусом коляски.
Удар получился сильным – руль рванулся из рук, но он удержал его. Сразу свернул направо – за стоянку самолетов – и стал объезжать ее. Целью его были бочки с горючим.
Михаилу удалось беспрепятственно подъехать к складу: аэродром продолжал жить своей обыденной жизнью. Он остановился за полсотни метров от склада, пересел в коляску, но мотора не глушил. Повел стволом по бакам, нажал спуск. Ничего не произошло. Михаил передернул затвор, нажал спуск опять. Пулемет загрохотал, задергался, из пробитых бочек потекли струйки топлива.
Сбоку из-за бочек выскочил часовой с винтовкой в руках. Михаил довернул ствол и срезал его очередью. Опять повернул пулемет, дал длинную очередь по бочкам. Всколыхнулось пламя. «Надо быстрее убираться отсюда, пока не произошел взрыв», — пронеслось в голове.
Михаил перепрыгнул из коляски в седло мотоцикла и рванул газ.
На аэродроме уже обеспокоились стрельбой и языками пламени. К бочкам с топливом бежало с десяток людей, некоторые – с огнетушителями в руках. Из палатки стали выбегать пилоты.
Михаил резко затормозил – так, что мотоцикл занесло, прыгнул в коляску и дал длинную очередь по пилотам. Раздались крики. Михаил не отпускал спуска, водя стволом по упавшим пилотам, по обеим палаткам – по всему, что еще шевелилось.
Наконец пулемет смолк, щелкнув затвором вхолостую. Разогретый ствол его дымился от активной стрельбы.
По корпусу коляски ударила пуля. Занятый стрельбой, Михаил даже не смотрел назад. Теперь он обернулся. К нему бежали трое солдат с винтовками, стреляя на ходу.
Чтобы не быть мишенью в коляске, Михаил вывалился на землю и дал очередь из автомата. Завертел головой, решая, куда убегать. Прямо перед ним была завалившаяся брезентовая палатка, за нею – лес. Позади – самолеты, один из которых молотил винтом на холостом ходу. Фонарь кабины был отброшен в сторону – видимо, механик прогревал мотор перед запуском.
Решение пришло мгновенно: к самолету – и взлетать! Идея абсолютно сумасшедшая! Но Михаил прыжками понесся к самолету. Техники и механики сбились в кучу у ящика из-под пушечных снарядов.
Михаил обежал крыло, забрался на него и перелез в кабину. Выстрелов в спину от механиков он не опасался – кто же будет в тылу, да при обслуживании самолетов, носить при себе оружие? Стоя в кабине, он указал стволом автомата на одного из механиков и сделал красноречивый жест, понятный всем летчикам: убрать колодки!
