Антон по-командирски одернул форму, поправил крохотные пшеничные усики.
— Может, у коллег разживусь «Беломором»…
Дополнительный остановился.
Пора было заканчивать разговор, Денисов обернулся к Ратцу.
— Вы видели у потерпевшего деньги?
— Имеете в виду сторублевые купюры?..
Денисову показалось, что он ослышался.
— …Он перекладывал их из баула в пиджак.
— Много?
— Тысяч восемь. — Старик достал платок, молча вытер затылок. Неполная банковская упаковка.
— И ваши соседи видели?
— Женщина стояла в дверях… Не знаю…
Денисов подумал.
— А кошелек у потерпевшего был? Когда платили за постели…
— Кошелька, по-моему, не было. Я больше не нужен?
Заметив, что Денисов освободился, начальник линотделения Павелец-1 постучал по стеклу.
— Что для передачи в Москву? Привет… — Они поздоровались.
— При потерпевшем была крупная сумма, — Денисов мысленно искал ей объяснение.
— В аккредитивах?
— Свидетель видел сторублевые купюры. Не менее восьмидесяти…
— Восемь тысяч?!
Разъясняя, Денисов в окне увидел Ратца — он покупал вишню. Навстречу старику, откинув на плечи замшевую куртку, от станции шел Вохмянин. Поравнявшись, недавние соседи по купе церемонно раскланялись.
…Сразу после Павельца в отведенном Денисову и Сабодашу купе появился электромеханик — в куртке, с чемоданчиком.
— Распределительный щит смотреть будете?
— Доброе утро, — Сабодаш уже отдувался, хотя особой жары все еще не было, а рядом с дверями даже ощущался ветерок. — Будем свободны через несколько минут. — С Денисовым, с понятыми Антон заканчивал протокол осмотра, о котором предупреждала Газимагомедова.
— Тогда я пошел! — Электромеханик, похоже, был с гонорком. — В пятом тоже пассажиры ждут!
— И там света нет? — спросил Денисов.
— Генератор не возбуждается.
— Причина известна?
— Может, предохранители полетели или карданный привод… — Электрик показал негнущуюся, прямую как доска спину. — Может, и вовсе ремень потеряли…
Уходя, он все же аккуратно прикрыл за собою дверь.
Денисов поднялся.
— Встретимся за завтраком…
Сабодаш поправил лежавший перед ним на газетном листе нож. Обнаруженный рядом с трупом, длинный, с самовыбрасывающимся блестящим лезвием, нож следовало ближайшим поездом переслать Газимагомедовой.
— Договорились. Закончу протокол и приду.
В служебном купе Денисова уже ждали. Суркова успела освободить место у группового щита, там возился электромеханик. Вагон был венгерской постройки — на стене, примыкавшей к туалетной комнате, рядами белели изоляторы.
Шалимов стоял у окна.
— Пробки? — поинтересовался Денисов.
— Хотел сам исправить, да только время потерял. — На Шалимове были очки в тонкой металлической оправе, придававшие лицу вид сугубо канцелярский. — Остарел, что ли? Повреждения не нашел.
— И часто так со светом?
Электромеханик промолчал, ответил Шалимов:
— С этой двадцать восьмой секцией вечно беда. — Он снял очки, завернул в бархатную тряпочку.
Электромеханик внимательно оглядел каждый предохранитель, вытер платком руки, повернулся к бригадиру.
— Все целы. Монтажные провода придется проверить… — Он поднял чемодан. — С обратной стороны щита. Туалет свободен? — Все потянулись за ним.
В туалетной комнате электрик подошел к боковой стенке, молча потянул на себя вешалку-с полотенцем. Незакрепленная часть панели, прилегающая к служебному купе, отъехала в сторону, открылась тыльная поверхность группового щита, окрашенная в черный цвет, с красными отметками на контактах.
Электрик присвистнул:
— Короткое замыкание!.. Видите?
Массивная металлическая пластина была наброшена сверху на панели управления. Сделано это было весьма ловко: автономная система электропитания, включая генератор и щелочные батареи, оказалась выведенной из строя полностью.
— Вот это номер! — Шалимов достал тряпочку с очками. — Кому же это потребовалось? — Очки он так и не надел. — Насчет поломки щита, наверное, будете протокол составлять?
— Пластину придется изъять.
— Обида! Знать заранее — все бросил, здесь бы дежурил. А то сведения готовил, разводил писанину… — Бригадир посмотрел на электрика. — Пропади она совсем. Только называются сведения, а в Кашире никто и не выходит!
— Так вы и не отчитываетесь в Кашире. — Электрик снова полез к щиту.
— Ну, в Ожерелье! Какая разница?
— Напомните проводникам, пусть проверят — может, в каком-то вагоне исчез пассажир… — Денисов вспомнил начальника каширского линотделения, его версию.
— Говорил уже! — Бригадир махнул рукой. — Только многие спят. У нас какой поезд? Легли, считай, утром. До вечера будут отсыпаться.
— С собакой никто в поезд не садился?
— Не видел, — Шалимов посмотрел на часы. — Скоро Топилы. Завтракать идете?
— Надо проверить кассы. Кто покупал билеты вместе с убитым? Вот номер бланка, — Денисов вырвал из блокнота лист. — Потребуется ваша помощь. — Он тоже взглянул на часы.
«Восемь сорок четыре. Пять часов прошло…»
3
За окном показались Топилы: сотен пять одинаковых двускатных крыш вразброс, сады, антрапитово-черная земля. За штакетником виднелись заросшие травой прогоны. Под насыпью лежало стадо, бородатый пастух, запрокинув голову, пил из бутылки молоко.
В дополнительном наступил «час умывания». В коридорах все чаще попадались пассажиры.
Денисов осмотрел «кассы» в последних вагонах. Большинство билетов были самопечатными: аккуратные пригласительные билеты в поездку, четкие ряды цифр. Автоматизированная система связывала кассиров с вычислительным комплексом, электронный мозг подбирал места, подсчитывал. Кассирам оставалось вставить пронумерованный бланк в пишущую машинку, нажать клавишу.
Пассажир, бравший билет после Голея, получил бланк «Т № 124325», следующий — «Т № 124326»…
Денисов находился в четырнадцатом, когда поездное радио объявило: «Товарищ Денисов, зайдите к бригадиру поезда».
— Вас, — полусонная проводница четырнадцатого тряхнула головой. Надо же! Первая ночь, когда из Москвы отправляемся, всегда кажется за две. Никогда не привыкну… — Пока Денисов смотрел «кассу», проводница несколько раз засыпала.
«Да, свидетелей в ночном поезде найти трудно…» — уходя подумал Денисов.
В своем бригадирском, на одного человека, купе Шалимов был не один. Увидев Денисова, он кивнул на сидевшего против него прямого как палка, худого человека с бородой клином и узловатыми красными морщинами. Человек словно пролежал ночь лицом вниз на связке канатов.
— Я почему вызвал?! Вот у них… — Шалимов надел очки.
На столике лежал зеленоватый бланк. Денисов прочитал: «Т № 124325…»
— Понимаете? — Шалимов незаметно подмигнул. — Короче: проездные документы до конечного пункта…
Пассажир не без интереса наблюдал за ним:
— Другие, безусловно, едут до Троекурова…
Бригадир растерялся:
— Почему до Троекурова?! И до Астрахани…
— Вы серьезно?! — спросил пассажир.
Денисов показал визитную карточку. Обычно было нетрудно решить: кому следовало представиться по форме — с удостоверением и кого могла удовлетворить визитка и даже способствовать разговору.
— «Инспектёр де инструксьон криминель Денисов…» — прочитал бородатый, карточка была на двух языках. — Очень приятно. Шпак… Еду в этом вагоне, — он достал паспорт. — Чем могу быть полезен?
Паспорт был в кожаной обложке. Полистав, Денисов вернул его бородатому.
— Вы из Кагана?
— Да, там я живу. Под Бухарой. Любопытные места.
— Это есть.
Денисову пришлось два дня провести в командировке в Бухарской области, в Гиждуване. Ничего особо примечательного в самом Гиждуване он не нашел, но Бухара запомнилась, а в ней Бала-Хауз, ансамбль — водоем, минарет и мечеть.
— Любопытные? А что там? — Шалимов заинтересовался.
Шпак пожал плечами.
— В самом Кагане ничего. — Узловатые морщины на его лице были красными, а глаза и борода одинакового пронзительно-серого цвета. — Раньше охота была, фазаны…
— Через Бейнеу, Кунград в Астрахань не ближе? — спросил Денисов.
— Привыкли уже через столицу ездить.
— Ваша профессия?
— Инженер по фармацевтическому оборудованию.
— Надолго в Астрахань?
— В отпуск, — Шпак словно еще больше выпрямился.
Со взаимными представлениями было покончено.
— Билет компостировали на вокзале? — Денисова все больше интересовал Шпак.
— Позавчера. В первой половине дня.
— Очередь была большая?
— По московским меркам, может, и ничтожна, но для Кагана… — Шпак пожал плечами.
