Бомба террористов унесла всю его семью и перевернула его жизнь. Он с головой ушел в работу и стал относиться к работавшим у него актерам, как к своим детям. Но родными они ему все равно не были… и другой такой, как Лиз, быть не могло. Никогда. Да он и не хотел, чтобы была. Он жил воспоминаниями о них даже сейчас. Конечно, в его жизни были другие женщины, хотя появляться они стали только спустя продолжительное время после трагедии, а серьезный роман был только один. Мелвин больше не женился и знал, что никогда не женится. У него не было на то причин. Он имел все и все потерял. К жизни он стал относиться философски, а к мишуре Голливуда — мудро, не принимая близко к сердцу. Это был бизнес, которым он занимался, игра, в которую он умел хорошо играть. В его сердце была дверка, которая навсегда захлопнулась после того звонка из Парижа; Мелвина не ослепляла повседневно окружавшая его красота, хотя он с удовольствием назначал женщинам свидания. Но всегда наступал тот самый момент правды, когда он вечером приходил домой или когда они утром от него уходили… момент одиночества и воспоминаний. Именно поэтому он так неистово работал. Это было своего рода бегством, которое ему хорошо помогало. Однако частица его сердца все равно умерла вместе с женой и детьми.
— Чем ты сейчас занимаешься? — спросил он с мягкой улыбкой.
Сабина помнила трагедию его жизни. Но она произошла давно, а Мелвин не демонстрировал своих переживаний. Он никогда не говорил о своей жене или детях, разве что с самыми близкими друзьями. Всех потрясла гибель его семьи. На заупокойном богослужении присутствовали буквально тысячные толпы. Похорон не было, авиалинии не вернули никаких тел. Не осталось ничего. Только воздух. И сердечная боль. И воспоминания. И горе.
— Я слышал, что ты в прошлом году очень здорово сыграла в одном фильме.
Он слышал еще кое-что — что фильм давал плохие сборы, несмотря на хорошие рецензии. Но Мелвин знал, на что способна Сабина. Он видел ее в достаточном количестве лент и точно знал, кто она и что из себя представляет. Он хотел взять ее на роль. Хотел гораздо сильнее, чем думала Сабина. Ей можно было даже не покупать шляпу, которая, правда, все-таки произвела эффект. Мелвин с удовольствием разглядывал свою собеседницу, в его глазах вспыхивали веселые искорки. Работа вернула его к жизни, работу он любил и ради нее жил. Он достаточно долго переживал свою потерю, но в конце концов отодвинул ее на второй план, смирился с ней. Ей более не была подчинена его жизнь, она была подчинена работе, о работе были все его мысли. «Манхэтген» — так называлось его новое детище, к которому Сабина идеально подходила.
Сабина рассмеялась любезности его фразы. Только Мел мог так сказать. Он всегда был джентльменом. Мог позволить себе им быть. Он был на вершине, царил в своей области, телекомпания благоговела перед ним за тот успех, который он ей принес. Мелвин дарил удачу всем: себе, телекомпаниям, спонсорам, актерам. Со всеми он был великодушен. Ему не надо было против кого-либо строить козни. И это тоже делало его привлекательным. Сабина, с улыбкой глядя на Мелвина поверх своего бокала, думала, конечно, не только о его карьере.
— Фильм был бомбой. Хорошей бомбой, но не более.
— У тебя были хорошие рецензии. Он выжидал.
— Вот-вот. Но хорошими рецензиями нельзя платить за квартиру и за другие вещи.
— Все-таки они имеют значение.
— Скажи это ребятам, которые снимают кино. Им нужна кассовость — чего бы это ни стоило. А на рецензии им плевать.
Оба знали, что это правда, в значительной степени правда.
— Телевидение в этом смысле лучше, — произнес Мелвин, не меняя выражения лица, хотя понял, что вступил на минное поле, поскольку Сабина резко приподняла бровь. — Рейтинги там значат гораздо больше, чем рецензии в кино.
В самом деле, они значили все. Видно было, что Сабина раздражена:
— Рейтинги не отражают ничего реального, ты, Мел, это так же хорошо знаешь, как и я. Они свидетельствуют только о количестве декодеров — этих черных ящичков, подсоединенных к телевизорам в домах безмозглых болванов. А вы все только и думаете, что о рейтингах. Назови мне хоть одну хорошую работу телевизионщиков.
— Значит, ты не изменила своего отношения к телевидению?
Мелвин с благодушным видом заказал еще один «Перье».
— Это полнейшая ерунда!
Глаза Сабины сверкали из-под шляпы. Она всегда ненавидела телевидение. И каждый раз при встрече об этом говорила Мелу.
Он улыбнулся. , — Но очень прибыльная ерунда.
— Возможно. Но я, слава Богу, никогда телевидению не продавалась!
Сабина, похоже, была довольна собой, и Мелвин слегка испугался. Но она еще не читала сценария «Манхэттена». Он знал, что, если только уговорит ее сделать это, все изменится.
— Все не так просто, Сабина. Ты не хуже меня знаешь, что многие кинофильмы не стоят той пленки, которую на них переводят.
Сабина оскорбилась.
— Это глупо. Мел. Не можешь же ты сравнивать кино и телевидение.
— Могу и, может быть, лучше других, так как занимаюсь и тем и тем. И одно и другое приносит удовлетворение; жанры эти, конечно, совсем разные, но оба имеют свои плюсы. Нет ничего лучше, чем по-настоящему хороший длинный телесериал. Он дает актерам, пожалуй, больше удовлетворения, чем Гейбл получил от игры в «Унесенных ветром»…
Оба улыбнулись сравнению.
— .Вот это была картина для тебя, Сабина! Сабина рассмеялась. Вообще-то она относилась к себе серьезно, но с Мелом можно было над собой и пошутить. При нем люди чувствовали себя непринужденно и спокойно, были веселы, казались в собственных глазах значительными и преуспевающими. Перед этим ленчем он серьезно продумал кандидатуру Сабины. Она пробыла в Голливуде много лет — двадцать, а может, двадцать пять. Посвятив столько лет этому бизнесу, она заслужила большего признания, чем имела. Именно признание было тем, что мог ей дать Мел Векслер или по крайней мере «Манхэттен».
— Спроси, Сабина, любого актера, который сыграл в длинном телесериале, каковы его впечатления. Понимаешь, там ты имеешь возможность из недели в неделю работать с материалом, оттачивать свой характер, свое мастерство. Черт подери, половина актеров, занятых в телесериалах, так ими увлекаются, что потом сами начинают писать к ним сценарии или приступают к их режиссуре.
— Может, они это делают ради самосохранения? — спросила Сабина. Мел рассмеялся:
— Послушай, тебя кто-то когда-либо обвинял в упрямстве?
— Только мой агент.
— А экс-мужья?
Он забыл эту деталь, но, когда Сабина покачала головой, вспомнил. Она была одинокой, как многие актрисы ее возраста и с похоже сложившейся карьерой. Они были слишком заняты собой, своей работой и внешностью, чтобы иметь еще время на мужа, а если какая и решалась на замужнюю жизнь, она редко продолжалась дольше одного сезона; Когда Мел прежде встречался с Сабиной, его всегда беспокоило то обстоятельство, что она никогда не была замужем. Он скорее предпочитал женщин с опытом более постоянных отношений или даже имеющих детей. Это заполняло нишу, которую он не мог заполнить сам. Он не хотел заводить новую семью, поскольку не пережил бы еще одной потери, подобной первой, но любил общение с детьми других людей.
