вам коротко, на примере, – как-то после переворота в стране, поехали мы в город с братом Николаем в Нотариальную контору, а он инвалид армии второй группы, но лезти вперёд людей не пожелал, Заняли очередь. А когда подошла она, эта очередь, только поднялись мы заходить в кабинет, а оттуда выходит дама годов сорок, ну хозяйка этой конторы. Берёт другую женщину сидевшую возле нас под руку и говорит, – пойдёмте Марья Львовна… А я говорю, -так сейчас наша очередь!.. Она даже не посмотрела на нас, а так, махнула рукою и с такой ядовитой улыбкой произнесла, – ВАШЕ КОНЧИЛОСЬ!.. Вот она правда. Знать в девяностые годы к власти в России пришли беляки, коль краснюков столконнули. И единиться сегодня я ни скем не желаю, ни с красными, ни с белыми. Уж лучше жить от таких всех подальше. Он со злобой втоптал пальцем окурок в землю, добавил, – все они гады… Трясут страну с боку набок… И красные и белые… Наступила тишина… Лишь слышались иногда тихие всплёски бурлящей воды в омуте, да редкое попискивание в лесу птиц.
Ломов положил кусочек хлеба рядом с кружкой, которым он занюхивал водку, и тихо, казалось несмело, то ли с какой-то боязнью, произнёс,– так всегда бывало и бывает в любом государстве, когда при завоевании народом более демократической ступени правления, по какой-то причине, народ не принимает участия в управлении своей страной. Или в начале, принимает участие, а потом постепенно теряет его. И в конце концов власть в стране захватывают те же эксплуататоры, или похожие на них, только с новыми лозунгами. То же случилось не так давно и в России. Это, как бы вам сказать по проще, ну, например – народ создал хороший грузовик, и собрался на нем куда-то ехать. К примеру,.. в светлое будущее. Вот, народ сел в кузов, а водителя нет, и никто между ними управлять этой техникой не может. А прежний водитель в ту сторону, куда народ хочет ехать, в светлое будущее, везти их не хочет… Ясно? Конечно, объяснение примитивное, но я думаю, что вы все поняли меня. И Ломов замолк.
Ванюшка Ощепков, выслушав пояснение видного и уважаемого человека в их деревне, мечтательно произнёс, – я как вырасту, то выучусь на водителя… Вот тогда и отвезу вас всех туда, куда вы хотите. Потом, наверно вспомнил о сегодняшней, дорогой цене на бензин, добавил, – только бензин за ваш счет…
Все смолчали, никому не хотелось смеяться над детскими чистыми помыслами… И наверно каждый из них подумал, наша кровь, пока ещё не замарана примесью пропаганды олигархов. Хотя о бензине сказал… А вот отпрыск олигарха наверно произнес бы совсем противоположное, если бы увидел нищего бывшего колхозника в городе. Вот так бы, ткнул пальчиком в его сторону и приказал бы охраннику, – иди, побей вон того бомжа… Потому что этот малыш уже насмотрелся, как его отец дерётся на трассе с водителями, которые им дороги не уступают согласно Правилам, мысли его в отношении к другим людям совсем не те, как у Ванюшки.
Медников перевёл взгляд с Ванюшки на Лугинина и с сарказмом ответил ему на вопрос, поднятый Лугинином ранее,– о господах и товарищах,
– А чего ты злишься? Эта женщина сказала вам с братом правду… Она показала вам ваше, так сказать, собачье место. А то ты сидишь ещё в советских санях, нужно было соображать в 90-х годах, куда будешь ехать и с кем?.. А как говорят,– после драки кулаками не машут… Тебе что, плохо будет, когда я буду приветствовать тебя при встрече? – Здравствуйте господин Лугинин!.. Как говорили раньше коммунисты, – … звучит гордо… И немного погодя добавил, – а ежели всурьёз мужики, то скажу так, – господа или товарищи, всё равно. Но если произошел контрреволюционный переворот в девяностых годах в государстве, а народ молчал, то будем жить при новой власти cтолько, на cколько терпения хватит у народа. Может год, а может десять или вообще навсегда. По игрались немного словом "свобода" и будя. Да и какая там свобода была? Кто старше был, то помните – НКВД, расстрелы, налоги, трудодни и беспаспортное крепостничество… Помните?
В 1917 году многие не мирились с новыми преобразованиями в России, а жили… А кто не хотел так жить, им укоротили их жизнь… А сколько простой народ принял смертушки в этой драче? Видите, после революции правили только красные, сегодня, они правят вместе и белые и красные. Правда, краску смыли из себя. Поди, разберись, кто есть – кто? Места на народной шее хватит всем и трубы нефтяные и газовые толстые. А потом, к власти должны придти грамотные люди, а среди русскоязычного населения таких нет, что бы могли управлять Рассеей. Ведь когда-то мы просили варягов править нами… Своих умов не было. Так? Да что там государством управлять, мы самолётами сегодня разучились управлять. Ещё взлететь, кое-как, .. а как садиться… Помилуй Бог!.. И мне кажется, что всё это обучение наших детей искусственно сдерживается. Возьмите опять же аэрофлот, лайнеры падают с небес, что груши с дерева. Запчасти к самолётам покупаются на обочине дороги. Топливо заливают в самолёты суррогатное, не считаются с человеческими жертвами. Говорят нет обученных пилотов…Негры будут возить нас. Что наша страна не может выучить своих пилотов? При совках было достаточно, и пилоты были о-го-го! Совковая элита… И самолёты были отличные. Сегодня на них летают только члены правительства, особенно любят некоторые из них ЯК-40… Я присмотрел всё по телевизору… А сейчас, места нет нашим детям, выучиться на них. Потому, что евреи занимают места по- свойски, вот и выходит, у евреев по три диплома, а работают в Думе или в торговле, а то в каком-нибудь шоу. Я вас спрашиваю, зачем они места занимали в учебных заведениях? Да потому, что бы наши дети не учились… А если и выучится кто, единицы, то всё равно места не дадут потому, что сейчас, даже в правительстве, места платные… Дай взятку, получишь место в Думе. Вот так. Так что пока настраивайтесь на новый жизненный лад. И созерцайте…
Старик Ощепков выслушал его, и пожевал губами, высказался, – мы – то ладно, а вот им как жить? И он кивнул головою на рядом сидящего внука. В колхозе? Так и их нет. Не знаю, не знаю… Наверно быть им бомжами…
Глуховатый старик Лещев, опять не разобрал последнего слова Ощепкова, ответил, – как божками, так божками, давайте за божков, и потянулся сухощавой своей кистью к кружке…
Лугинин не медля ответил, – пить нам
