Если же мы обратимся к церковному преданию, то услышим совсем другие призывы: к любви и ревностному выполнению Устава. В сочинении св. Симеона Солунского «О Божественном» есть такие слова: «И молю вас о Христе, чтобы вы соблюдали этот чин навсегда и чтобы осталось у вас предание отцев как некая божественная искра». Вот в чем видят свв. Отцы смысл выполнения Устава.
Что же нам делать и как быть, если мы обречены на невыполнение Устава в приходских храмах? Если нет того темпа жизни, который был во времена создания Устава, если мы утратили многочисленные богослужебные традиции, которые необходимы для выполнения предписаний, если нас в храмах окружают люди, которые привыкли к каким-то нарушениям, и мы не можем через них перешагнуть, обидеть их или смутить?
Встает и другая проблема. Ведь Типикон — не только схема, но и некое содержание. Его тело, плоть — состав служб — увеличивался с течением веков, и увеличение это, как правило, радостно для нас, поскольку являются новые святые, они канонизируются, им составляются службы. Так, в один день в Типиконе могут быть указаны два святых, а если открыть современные Минеи — там шесть или семь святых. Как служить? Соединить это все невозможно, будет утрачена логика богослужения. Как это выполнить, и какой смысл в этой ситуации, в которой мы оказались? Надо сказать, что в самой этой невыполнимости, в самой недостаточности наших усилий, возможно, кроется некий духовный смысл. Об этом пишет владыка Афанасий. Он говорит, что Типикон являет нам некий идеал, некий образец, а «идеал — это нечто совершеннейшее, возвышеннейшее, всегда влекущее к себе, как бы манящее, но никогда в полной мере не достижимое». Никогда мы не скажем: «Вот мы послужили — молодцы». Наоборот. Такое богослужение с усердием, но с немощными средствами, будет рождать смиренное воздыхание и сознание своей недостаточности, своего несовершенства — как далеки мы от предписаннного, не в том смысле, что нам все равно, что предписано, а в том смысле, что мы хотим, но это невозможно.
Что же нам остается? Что же остается тем людям, которые не читают и не поют на клиросе? По нерадению или по небрежности чтецов и певцов они страдают, как бы скрадываются, лишаются чего-то в богослужении. Какие можно указать пути и способы изучения Устава даже и в таких условиях? Прежде всего — внимание на службе, к которому мы призваны. У всех в ушах дьяконский возглас: «Вонмем» (будем внимательны), — этот возглас относится ко всему богослужению. Даже если мы уразумеем и запомним все то, что поется или читается, это уже будет очень много. Но лишь одного внимания к службе недостаточно, необходимы участие и совершение службы каждым (потому что люди, стоящие в храме, являются не присутствующими, а участниками, совершителями богослужения), нужна обязательно подготовка к богослужению. Как это возможно?
Самый простой способ — это чтение указаний настольного календаря. По меньшей мере, в нем указана священная память каждого дня. В нем также оговариваются наиболее трудные богослужебные моменты и сочетания. Вот такими маленькими шажками понемногу можно войти в богослужение. Но это изучение должно быть постоянным, оно не должно прерываться на месяц, на два, в календарь надо смотреть всегда.
Вторым важным моментом является изучение богослужебных книг. Это изучение и знакомство одна из основных задач нашего курса. Кроме того, для проникновения в богослужение надо прожить в Церкви не один год, поэтому к этому изучению надо приступать немедленно и уже не оставлять его всю жизнь. И чем скорее и усерднее это будет сделано, тем скорее придет радость и полнота участия в богослужении.
2. Этапы Развития Устава.
Эта тема слишком велика и обширна даже для докторской диссертации, так что в рамках учебника невозможно достичь ни полноты, ни должной обстоятельности изложения материала, ни желаемой глубины. Тем не менее, ее нельзя обойти даже при самом поверхностном изучении православного богослужения.
Мы уже говорили о том, что значит историческое исследование для литургического богословия. В дальнейшем, рассматривая схемы тех или иных богослужений, мы обязательно будем говорить об истории того или иного песнопения, текста, целых частей богослужения, ссылаясь при этом и будем ссылаться на различные этапы формирования богослужебного Устава. Чтобы эти отсылки направлялись не в пустоту, нам необходимо предпринять краткое исследование истории богослужебного Устава.
Сразу скажем, что если заняться этим вопросом более углубленно и обратиться к научной литературе, то, можно встретить целый ряд уточнений, изменений или даже своего рода опровержений того, что вы прочитаете на этих страницах. И на это есть свои серьезные причины. Дело в том, что история богослужебного Устава — это область чрезвычайно сложная, противоречивая, связанная с изучением рукописных источников, что само по себе очень трудно и часто бывает связано с субъективным подходом того или иного исследователя. При составлении настоящей главы автор старался приводить такие данные, от которых впоследствии не придется отказываться; тем не менее, надо быть готовым к возможным уточнениям. Данный краткий очерк истории Устава можно употребить рассмотрению пути путешественника или экспедиции, которая шла через разные страны, у каждой из которых есть своя история, своя география, своя культура. Эти путешественники прошли свой путь; что-то их коснулось, что-то нет; нам же важно лишь то, что отразилось на дальнейшей судьбе этой экспедиции.
Приступая к рассмотрению истории богослужебного Устава, прежде всего надо сказать, что тот богослужебный Устав, который мы имеем сейчас, формировался не в течение десятилетий или веков — его история измеряется тысячелетиями. Начало истории нашего богослужебного Устава относится ко временам апостольским, в основном же он сформировался к XVI веку.
Таким образом, полторы тысячи лет — вот тот временной промежуток, на протяжении которого формировался Устав. В силу этого в нем отразилась и отдала ему свои духовные сокровища богослужебная практика разных эпох и стран. Достойнейшие сыны Церкви (и дочери, отметим справедливости ради) участвовали в создании богослужебного Устава. Жизнь этих людей была чрезвычайно высока и строга, и самым главным в ней были пост и молитва. Часто это были люди, совершившие мученический подвиг. Так, например, в нашем богослужении мы слышим заключительную молитву третьего часа: это молитва св. мученика Мардария, с которою он шел на страдания. Таким образом, все то, что мы имеем, мы должны принимать чрезвычайно благоговейно и с большим уважением. Не только поэзия, не только тексты, не только музыка, но и сама архитектоника богослужения, внутренняя динамика, заложенная в каждом чине — все это создавалось в Церкви веками.
Но есть и еще одна важная причина серьезного отношения к истории богослужебного Устава, важная именно для нас с вами, живущих в ограде Русской Православной Церкви. В этом вопросе хотелось бы сослаться на слова, архиепископа Черниговского Филарета, из его сочинения «Исторический обзор песнописцев и песнопений греческой Церкви». Владыка Филарет говорит так: «Исторические исследования богослужения важны и дороги для Святой Церкви тем, что они выводят на свет несостоятельность убеждений оо. Аввакумов. Для этих людей известные им Уставы — исконный и неподвижный Устав. Отчего это так? Оттого, что им вовсе неизвестна история церковной жизни, а вместе с тем, занятые собой, они дорожат своим. По историческим исследованиям ясно и несомненно, что Святая Церковь относительно обрядов богослужения действовала с разумной свободой: принимала новые порядки служения по их благотворному воздействию на людей, заменяла их другими, когда видела, что прежние не совсем полезны и нужны другие… Теория церковного богослужения, не опирающаяся на исторические данные — ложная теория сама по себе и вредная по своим последствиям».
Ни в коей мере не пытаясь в данный момент анализировать проблему старообрядческого раскола в Русской Церкви, нельзя однако не сказать, что любое изучение обряда, тем более историческое, неминуемо приводит нас к тем проблемам, которые стояли в центре сначала «книжной справы» XVII в., а затем раскола. Мы не будем, конечно, оправдывать грех церковного разделения, не будем оправдывать те методы, которые применялись с противоположной стороны. Но надо все-таки ясно понять, что возникшие разногласия носили именно обрядовый характер. Это не ересь, это разделение не по догматическим, а по обрядовым вопросам. Как же могло случиться, что обряд стал камнем преткновения, исходной точкой для трагедии, которую пережила и переживает Русская Церковь? Этот вопрос мы не должны упускать из виду.
К какой бы области церковной жизни мы ни обращались, основой наших рассуждений, безусловно, должно быть Евангелие.
