Мой любимый мачо во всем белом, словно невеста перед алтарем, вышел с такой улыбкой на лице, что я предпочла занять стул, ловко убравшись с диванчика, на который тот нацелился на свободное место между мной и Дэвидом, — незачем искушать мое голодное тело и возбужденный разум. Вот насколько асексуален для меня его брат, настолько же Том будоражил мое воображение каждым своим движением.
— А чего ты так с дивана рванула? — он удивленно поднял брови и обиженно выпятил нижнюю губу, остановившись едва ли не на моих отпедикюренных пальцах.
— Тебя испугалась, — тут же вставил Билл.
Все засмеялись, кроме нас с Йостом. Том одарил меня взглядом, от которого внизу живота все тут же наполнилось томлением.
— Эй, малыш, ты слишком много разговариваешь, — выдал Том, лениво покидая мое личное пространство.
— Кто еще тут малыш? Минус пять сантиметров, — презрительно ухмыляясь, бросил Билл.
— Это вы какой частью тела меряетесь? — скромно поинтересовалась я.
Почему-то вопрос вызвал хохот даже у охранников, стоящих невдалеке. Мне нравятся эти ребята. Веселые такие!
Когда Георг соизволил осчастливить нас своей персоной, все уже не просто нервничали, а весьма серьезно злились. Четверо голодных мужчин на столь малый объем гостиничной площади — это явный перебор. Отпустив по поводу медлительности друга пару сальных шуток и получив инструкцию по поведению с фанатками, стоящих около входа, парни не спеша отправились вниз.
— Ты опять на машине? — ехидно спросил Том в лифте. И с издевкой добавил: — На своей машине?
— Вынуждена тебя огорчить, — ухмылочка стервы. — С этого момента и до сдачи вас на таможне в аэропорту, я буду неотступно следовать за тобой, куда бы ты не пошел.
Том тут же сделал глаза большими и с притворным удивлением воскликнул:
— И ночевать со мной будешь? — Все повернулись и с интересом уставились на меня. Даже Йост.
— Зачем? Ночевать ты будешь со своим мишкой Тедди. Надеюсь, ты не забыл его дома? — шепнула я ему на ухо, прикусив язык, чтобы не дотронуться до мочки. Том так покраснел! А сквозь мое тело словно ток пропустили, настолько сильно подействовали его близость и запах. Господи, разум, держи тело под контролем!
В одном из интервью, которое я прочитала несколько часов назад, Том, издеваясь над братом, сообщил журналисту, что Билл не может заснуть без поцелуя мамы на ночь. Билл в долгу не остался и тоже сдал близнеца, заявив, что Тома мучает бессонница, если рядом нет его любимого плюшевого мишки Тедди. Что-то мне подсказывало — с тех пор ребят завалили плюшевыми медведями всех мастей и размеров, впору магазин открывать.
Тому нравилась игра в соблазнителя. Я чувствовала это кожей. Его хитрые взгляды из-под чуть опущенных ресниц, язык, постоянно теребящий пирсинг, влажные губы. Слишком близко стоит, случайные прикосновения… Но меня при этом не покидало странное чувство — он вел себя как неуверенный молодой кот, дорвавшийся до бесхозной крынки со сметаной, когда и рад бы немедленно слопать, да страшно — вдруг по шее получит. Он ходил по грани, через которую безумно боялся переступить. Но ходил с гордо поднятой головой, всем своим видом показывая собственную крутизну. Или все это мои выдумки?
По идее, они должны были давать автографы собравшимся у подъезда девочкам. По крайней мере, собирались это сделать. Билл страшно дергался и нервничал. Я видела, как он крутит в руках маркер, то снимая, то надевая колпачок. Густав и Георг стояли внешне совершенно спокойные, шутили. Но Густав постоянно барабанил пальцами по любой попадающейся под руку поверхности, а Георг поправлял волосы — нервы ни к черту. И только Том беззаботно рассказывал мне совершенно не смешной анекдот, и сам же над ним угорал. Йост о чем-то трепался с Полиной и бригадиром телохранителей. Охрана похожа на доберманов — боевые стойки. Готовность номер один.
— Работаем, — коротко бросил Билл и… на лице засветилась улыбка.
Они шагнули в стеклянные двери-вертушки как на эшафот.
Сзади меня шли Полинка и Йост. Подруга ворчала:
— Черти их раздери! Говорила же, что надо другой отель. Нет, они этот захотели! А этим малолеткам сейчас жопы надерут, будут знать!
— О чем ты?
— Тут черного хода нет. А через служебный администрация категорически запретила проводить гостей.
— Да ладно, — хихикнула я, — кому они нужны…
Меня припечатало к Полине оглушительным визгом. Размалеванные девочки-подростки визжали так, что казалось, мир сейчас лопнет! А потом они на нас напали… Вот так натурально напали. Нам с Полиной еще повезло, мы шли за ребятами, и на нас попросту никто не обратил никакого внимания, а вот близнецам досталось по полной программе, не смотря на все усилия охраны: визжащая толпа с двух сторон сомкнулась и ее заштормило. Я с ужасом наблюдала с высоты ступеней за белой бейсболкой Тома, которая как поплавок на волнах металась туда-сюда, да за руками, отчаянно пытающимися собрать медовые дреды и спрятать их подальше — почему-то девушки решили оставить его волосы себе на память. Бедный мальчик! Билл как-то весь собрался и проскочил толпу. Его телохранитель, тот самый неприятный тип со ртом-пельмешкой, именуемый народом Саки Пелка, обхватил подопечного за плечики и протащил сквозь толпу к машине практически без потерь. Георгу и Густаву помог наш доблестный ОМОН, так что эта часть группы вообще ни разу не пострадала. Йост тронул меня за локоть, кивнул в сторону минивэна. Полинка поехала в машине со своей охраной.
— Что это? — ошарашено произнесла я, когда за нами захлопнулась дверь.
— Фанатки, — равнодушно пожал плечами Дэвид. — Том, тебе помощь нужна?
Самое прилично слово из небольшого, но весьма емкого монолога Тома было — scheisse, то есть дерьмо.
Обед прошел в молчании. Том все еще дулся на поклонниц. Густав, как я поняла, вообще редко подавал признаки жизни. Билл все время хмурился и бросал какие-то подозрительно долгие взгляды на брата. Георг ушел в себя и не обещал вернуться. Лишь Дэвид и Полина тихонечко чирикали между собой, и я не хотела нарушать их идиллии. Господи, всего два дня. Мне надо потерпеть всего два дня. Зачем я согласилась? Скучно, как же скучно! Да, обед в дорогом ресторане на халяву — это чудесно. Да, по Москве покатают, в клуб сводят — это отлично. Но я же протухну с этими немецкими товарищами. Они ж просто невыносимо скучны. Звезды, елки-палки, звездуны несчастные. Я ковырялась вилкой в десерте, подперев голову рукой: очень удобно, когда тебе надо придержать челюсть от постоянных зеваний. А вот Густав даже не прятался, зевал так, что были гланды видны.
