Я не стала возмущаться или плакать.
Тюрьма - это ведь не сильно ужасно, да? И ненадолго, правда? Ну посижу… полежу. Посплю. Все равно идти некуда - у меня всего несколько местных монет, оставшихся после посещения галантерейной лавки. А завтра мишек разыщут… расспросят. Может санкции все отменят… Подумаешь, пришибла слегка местного мачо-копа - и не надо на меня так темными глазами сверкать, как будто ты мои мысли читаешь! - я не со зла. А за переселенство в Шаардане хоть не поощряли, но и не наказывали. Прав судья - редкие мы. Законов про нас не пишут.
Я встала со вздохом, прихватила свои вещи и направилась за указывающими дорогу констеблями в боковой коридор.
Только прежде чем меня окончательно увели, Мираклий…
… интересно, он был когда-нибудь милым ребенком? сложно представить, с таким-то имечком и статусом…
...заступил мне дорогу и прошептал что-то, выдохнув то ли черное облачко, то ли сигаретный дымок.
Сбоку, где стоял констебль послышался сдавленный вскрик. Сил туда поворачиваться не было - все эти происшествия, наверное и сам переход вымотали меня так, что я уже не только в тюрьме готова была уснуть, но и лежа по направлению к ней.
Мне не до разборок очередных.
Рукой только перед лицом помахала, отгоняя непонятную штуку - ну мало ли какие у него вирусы и бактерии, а у меня организм не приспособлен - и сказала примирительно:
- Я правда не хотела. Вредить. Ни вашему делу… ни телу. И прошу прощения… Что? Почему вы так странно смотрите?
Он и правда смотрел странно. То есть страннее, чем прежде.
Когда мы только выпутались друг из под друга там, в склепе, при свете поднятого фонаря смотрел холодно и оценивающе.
Когда осознал, что я уничтожила все улики своим переходом и не собираюсь признавать свою вину - зло и с подозрением.
Когда понял, что судья не собирается меня четвертовать прям на месте - с явным желанием это сделать.
Но сейчас он смотрел с изумлением.
Которое как бы не вязалось с ситуацией.
Знаете, с таким выражением… Такое лицо у героя бывает в индийских фильмах и бразильских сериалах. Когда он обнаруживает, что дочь, которую он искал много лет, на самом деле уже давно живёт в его доме в качестве служанки.
- Вы же не мой потерянный брат? - попыталась пошутить. Неуместно, наверное.
Изумление брюнета стало всеобъемлющим...
….хм, а он после того, как убрал треугольный кровоподтек-отпечаток и перестал кривить презрительно губы, оказался очень привлекательным…
… и сменилось на глубокую задумчивость.
- В четвертую камеру её, - сказал дин Риордан придвинувшимся констеблям. И на мою шутку не отреагировал. Ну и ладно, куда ему понять? Вряд ли здесь есть Болливуд.
- Но в четвертой… - начал мужчина в форменном сюртуке с блестящими пуговицами в один ряд.
- Именно, - непонятно заявил некромант.
Их возня меня уже не интересовала.
Я реально валилась с ног.
Доползла до той самой камеры, мимолетно убедившись, что тюрьма здесь вполне чистая и сухая, и, как только мне открыли решетку, взобралась на ближайшую койку и выключилась.
Сны в тюремную ночь
Не знаю, сколько я спала.
Минуту, час, два?
Но что-то меня разбудило. И явно не утром. Освещение оставалось все таким же зыбким - от слабых фонарей в коридоре - а я все так же хотела спать. Только вот ощущение опасности и какой-то неправильный звук заставили меня очнуться.
Я привстала со своей койки и тут же с писком вжалась в стенку, потому что на меня из темноты смотрели… глаза. Такие светя-ящиеся… жу-уткие…
Волна адреналина временно смыла всякую сонливость, вот только сообразить, что делать дальше я не смогла - не хватало вводных.
Орать и звать на помощь? А вдруг оно просто… смотрит. Проснулось и боится меня… а может наоборот, хочет сожрать? Но я с одним пожирателем ошиблась уже.
Лучше не шевелиться, чтобы не провоцировать? Ведь хороших вряд ли в камеру посадят. С другой стороны, меня же посадили...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все эти мысли пронеслись в голове за пару секунд. Но и тех хватило, чтобы обладатель светящихся глазок мало того что смотреть не перестал, так еще и всхлипывать и тяжело дышать начал.
Нет не так… ДЫШАТЬ.
И попискивать. Как датчики у бомбы в фильме пищат. А потом всполохи во все стороны побежали …
Я покосилась на решетку - далеко ли - и спросила чуть нервно:
- Ты там... кто? И чего... такое?
- Кошмар… - откликнулось очередное оно моей жизни и заискрило еще больше.
Так, разумное.
Может, договориться сможем?
- В смысле, ты - мой кошмар? - я пересела аккуратно на краешек лавки, на случай, если не договоримся.
- Присни-ился…Мне.
- Ну... с каждым бывает… - сказала неуверенно.
- Только я из-за этого… взрыва-аюсь...
Взрываюсь?
Это же иносказательно?
Оно стало искрить еще больше, обретая, наконец, форму и контуры - вполне человекоподобные и небольшого размера - и освещая собой соседнюю койку и стенку. И разрыдалось.
Господи, а если и правда рванет сейчас? Куда я там добегу, от этого недофеникса…
Я действовала то ли на инстинктах, то ли на опыте, то ли на обычной бабской жалостливости. Бросилась к неизвестному-и-готовому-взорваться, рухнула перед ним на колени и сказала уверенно, четко и спокойно:
- Дышишь? Вот и дыши. Вдох-выдох. Вдох-выдох. На счет ра-аз - вдох. На счет два-а - выдох. Давай, вместе со мной дышим…
Глаза пушистого человечка сделались ещё больше и круглее, от удивления, наверное, но дышать он начал вместе со мной.
- А теперь ножки на пол поставь. И дышать не забывай. Вдох-выдох. Во-от. Чувствуй ногами пол. Прям дави на него - вот какой ты, настоящий, тяжёлый, никуда не двигающийся. И пол под тобой устойчивый, надёжный… И ты такой замечательный и надежный...
Кажется, я делала то, что нужно. Потому что искр поменьше сделалось, а дыхание - глубже.
- Можно тебя за руку взять? Не обожгусь?
Сам вцепился. Почему то теперь мне казалось, что мальчик. А когда я его приобняла, осознав, что все эти всполохи имели визуальный эффект, но не обжигали - вообще на руки забрался. Размером с пятилетнего ребёнка, наверное, но пушистый. И приятный на ощупь. О чем я и сообщила.
Получив разрешение, я стала поглаживать его по спинке и голове, и гладила, пока он окончательно не расслабился и не успокоился.
- Ты как… не взорвёшься теперь? - спросила осторожно.
- Нет, - ответил с судорожным вздохом.
- Не сочти за навязчивость… Я из переселенцев. А ты кто?
Недоуменно затих.
- Славник.
Угу. Понятно-то как стало…
- И за что тебя? - решила вызнать подробности.
- За вот это, - вздохнул, - не контролирую я себя.
- Погоди, вместо того, чтобы обучать, тебя за это в тюрьму посадили?
- Не, в тюрьму за то, что без защитного артефакта по улицам ходил. Ну и дурак - не сказал сразу кто я и откуда… Они до выяснения обстоятельств в экранированную камеру посадили, - последнее прозвучало почти гордо, но мне хотелось получить ответы. Пушистый не стал отказывать в них.
Оказалось, что славники нередко селятся в городах - здесь работы много, поскольку работают они с проводами, по которому бежит искусственная кровь. Приятная для них и опасная для многих других…
… ток, что ли?
Вот и его родители здесь работают. Только он из дома ушёл. Достали потому что…
… подросток, видимо, не ребёнок. И про уход из дома говорит со слезами, жалеет. А его родители вполне возможно с ума сходят…
А еще у него большие проблемы с контролем. Так бывает у славников. Временно. Артефакт же, Бездна его видит, остался в доме.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- И тебя что же… Без него разорвать на клочки могло бы?! - ужаснулась я местному правосудие, оставляющему почти ребёнка наедине с такой проблемой.
- Почему на клочки? - чуть ли не обиделся, - Взрыв же магический. На искорки.
