Ведущий: Зачем вы все это делаете?
Евгений: Этот вопрос постоянно цлывет с лодкой. Он всегда рядом, когда речь идет о необычном. Но я могу ответить очень просто. Наша экспедиция преследует чисто спортивную цель: сделать то, что не сделано, или достигнуть финиша раньше других или просто быстрее, если нет соперников. Подобно тому, как прыгуны борются за каждый сантиметр, а бегуны за секунды — и конца этому не будет. Севши за весла, не двигаться или ползти как улитка? Это противоестественно. К тому же движение — радость, здоровье.
Ведущий: Сколько вам лет, если не секрет?
Евгений: Недавно исполнилось 55. В море, как обычно, в водах Атлантики. 50-летие встретил в Северном Ледовитом во льдах моря Лаптевых, 45-летие в водах Тихого океана вместе с сидящим здесь Василием Галенко. Представьте: полночь, трехметровая плавная зыбь Японского моря, полная луна и исчезающие огни теплохода, на котором мы заправлялись водой. И это еще один ответ на предыдущий вопрос: зачем? Те картины природы, которые мы видим, не напишет живописец. Самое лучшее, мастерское полотно — это живая картина природы, которая перед глазами.
Ведущий: Саша, это ваше первое плавание?
Саша: Далеко не первое. Первое было в 1986-м. Мне было 14 лет. Я прошел тогда от истоков до устья Лены четыре с половиной тысячи километров. Затем был переход с Белого моря против течения реки Онеги в Москву. И наконец уже на маршруте кругосветки — от Диксона до Мурманска. Поход этот был отмечен в Книге рекордов Гиннесса. Последний переход до Лондона был для меня самым трудным.
Ведущий: Вы за границей впервые. Как вам Лондон показался?
Саша: Мне понравился этот город...
Ведущий: Ну приплывайте еще... И вот. еще вопрос: Евгений, возникает ли у вас проблема неподчинения сына, вы как бы капитан, да? Или вы на равных? У вас ведь отношения тройственные. Вы — одна команда, где каждый зависит от другого. Во-вторых, один из вас как бы капитан, в-третьих, — отец и сын. Нет ли здесь осложнений... педагогических?
Евгений: Проблема отцов и детей всегда существует, даже в лодке. Важно, что в сложной ситуации разговоры не ведутся. Споры возникают в бытовых мелочах. Или куда править, или где развести костер или, наконец, жарить или варить. Суть в том, что Саша не просто оказался в экипаже лодки. Не потому, что несколько раз до этого плавал со мной. Те условия быта, что на лодке, он испытал на себе, и я понял, что он может терпеть. И это не хвала сыну, это очень важно...
12 сентября, в воскресенье, когда мы работали с лодкой, к нам приехал Стюарт Волф — один из организаторов традиционной гонки на гребных лодках по Темзе — «Грейт ривер рейс». Гонка собирает несколько сот участников из многих стран. Представителей России до сих пор не было. Предложение участвовать в гонках могло стать для нас стимулом: ремонт лодки затягивался, но уж к старту мы будем готовы; тем более экипаж будет смешанным — к Евгению и Саше подсаживают двоих англичан, таковы правила. Два гребца и два пассажира, но можно меняться. Поначалу хотели взять невесомых детей из российского посольства. Да передумали. 36 км по Темзе в черте города, хорошая реклама.
Вечером того же дня у нас в гостях желанный и нужный гость. Это Джефф Аллам — один из покорителей Атлантики на гребной лодке, очень близкой по параметрам к «МАХ-4». В 1971 году вместе с двоюродным братом Доном Джефф пересек Атлантику за 73 дня. В последующем Дон дважды пересекал Атлантику на той же лодке (1986, 1987) — 16 лет спустя! Такой же стаж, как у первой лодки Смургиса. Джефф затронул тему психологической совместимости. Сначала он привел известную ему статистику. Всего океаны пересекали: по двое в лодке 6 раз, в одиночку 12 раз. От себя добавил: при не равнозначности гребцов на одного из них непрерывно давит груз ответственности, и именно этот гнет может отнять больше сил, чем самая изнурительная гонка в одиночном плавании. Он обещал всячески помогать Евгению, особенно в подготовке старта с Канарских островов. И первое, что сделал, принес коробку шоколада «Марс». Кстати, он давно работает в лондонском офисе этой фирмы и утверждает, что «Марс» поддерживал его силы в броске через океан...
В середине сентября Джон Маклей повез Евгения и меня в Саутгемптон — эту «мекку» яхтсменов всего мира — на 25-ю юбилейную «Интернэшнл Бот Шоу». Там с помощью Джона завязали много полезных знакомств. В частности, Рус Паркер — один из устроителей выставки, обещал Евгению спутниковый «Магеллан» для определения места в море. Другой наш спонсор, Эндрю Торн, пообещал, а спустя неделю привез поистине бесценный для Евгения подарок — мембранный насос-опреснитель, дающий 4,5 литра дистиллированной воды в час, (разумеется, из морской воды), стоимостью, как он сказал, 1100 фунтов. Но, к сожалению, множество других обещаний — не буду перечислять — остались обещаниями...
А работа с лодкой тем временем продолжалась. Саша после 10-дневного бойкота в преддверии гонки на Темзе снова стал помогать отцу. Я мечусь как ужаленный в поисках нужной шпаклевки и краски для нанесения рекламных надписей, дважды посещаю испанское консульство. Там без всякой волокиты, но не бесплатно, получили испанские визы в загранпаспорта, памятуя, что в Кадисе нам предстоит большой ремонт перед выходом в Атлантику. Джон Маклей познакомил нас в Морском магазине с владельцем «марины» — стоянки для яхт на о.Тринидад (авось пригодится!), где стоит его яхта. Купили портативные газовые плиты, баллоны с газом, аварийную мигалку-маячок и прочее. Уже пятый день живем в Лансере-отеле, оплаченном устроителями гонки. Может, это поможет Евгению и Саше набрать потерянные в Северном море килограммы. По утрам и поздно вечером получасовая пешая прогулка по трассе отель — гребной клуб.
Гонки проходили 25 сентября, в субботу. Утром в отель заехал Чарлз Брукс и повез нас в Ричмонд, где в 11.00 должен был состояться старт.
Под неутихающим дождем наблюдаем, как Евгений, Саша и наши клубные друзья Питер Кинг и Доминик Капреч занимают места в «МАХ-4»; на носу — флюгарка с гоночным номером 89 (всего участников-лодок 196). Мачта украшена британским флагом, на кормовом флагштоке — российский триколор. Лодка наша одна из тяжелых, и гандикап в 49 минут явно маловат. С Чарлзом отправляемся к месту финиша, напротив Гринвича к стоящей на приколе «Катти Сарк». По дороге звоню Робину Нокс-Джонстону с просьбой после финиша стать в доке св.Катерины перед окончательным выходом из Лондона. Наша лодка финиширует в 14.00, что совсем неплохо — мы в четвертой десятке.
Последний день в Лондоне для экипажа «МАХ-4». Еще вчера я снял заказ на самолет Лондон — Москва для Саши, заказанный по просьбе Евгения в самый пик их противостояния. «Авось образуется, до Кадиса, надеюсь, погребем вместе», — сказал он мне напоследок. Раскрылись ворота крошечного шлюза в доке, и лодка вышла в воды Темзы в самый пик прилива. 29 сентября, в 15.30 по Гринвичу, я прощался с Женей и Сашей, не подозревая, что друга своего я вижу в последний раз...
Окончание следует
Адская пустыня
На севере и на юге — две цепочки оазисов: отрезки древнего Шелкового пути. В центре — около четырехсот тысяч квадратных километров нетронутой пустыни, зыбкие дюны, разгоняемые необузданным и ветрам и... Несколько лет назад четыре человека пересекли Такла-Макан, пустыню, лежащую на западе Китая. Это были журналисты Эрве Деран и Мишель Дралье, врач Ксавье Фаржа и писатель Жак Ланцманн.
Мишель Дралье вел дневник экспедиции.
Н а базаре большого и грустного города Хотан путешественники тщетно пытались найти следы тех караванов, которые уходили из Каракорума, пересекали Такла-Макан и останавливались в этом городе — в ту пору он кишел торговцами. Хотан, нефритовый город, был важной точкой Великого шелкового пути. С тех времен уйгуры не забывают о гостеприимстве. Именно они сопровождают теперь экспедицию.
Самая настоящая армада покидает Хотан: два больших грузовика на шести ведущих колесах, два вездехода и один джип связи. Позади остаются плантации, фруктовые сады и огороды. Первые дюны появляются через два часа пути. Каждый переход через высохшее русло реки Хотан — настоящее испытание для автомобилей. Уходит много времени на то, чтобы вытащить их из зыбучих песков.
Первый бивак. Подходят уйгурские погонщики с караваном. Теперь верблюды понесут драгоценный груз — продукты и бутылки с водой. Верблюды останавливаются у края последней лужи, дальше — пески Такла-Макан.
Если бы их спросили — почему они выбрали эту пустыню, путешественники, вероятно, ответили бы так: несколько веков Такла-Макан не знала человека. Нет документов, никаких фотографий, опасная репутация... Последнее кажется им особенно заманчивым. В йеменском карван-сарае Жак Ланцманн читал своим спутникам строки из книги Петера Хопкина: «Внезапно небо омрачается и немного погодя обрушивается на караван. Огромные массы песка, перемешанного с камнями, кружатся вихрем и падают на людей и животных. Темнота сгущается, и странные звуки, вызванные столкновением различных предметов, сливаются с завыванием бури. Все это напоминает адские видения...» Но Такла-Макан уже полностью занимает воображение путешественников. Жак Ланцманн убеждает спутников хотя бы купить противогазы и очки сварщика... Организация экспедиции далась тяжело. Китайские власти отнеслись к идее путешествия неодобрительно: как организовать помощь в этом потерянном краю? Для многих китайцев — это пустыня, «внушающая ужас, чистилище, которым пугают непослушных детей». Чтобы победить их сопротивление, потребовалось два года тесных переговоров, а также помощь фирм «Фуджи» и «Вольвик» в размере восьмидесяти тысяч долларов.
