— О да. Тетя Алекс рассказывала, как ее буквально заставили вешаться тебе на шею, потому что ее папа отчаянно нуждался в деньгах, но поскольку мне ничего подобного не грозит, остается лишь улыбаться и флиртовать, с кем я только пожелаю. Папа твердил, что мое дело — вальсировать, попытаться усвоить обычаи света и оставаться скромной и приветливой. Мэри Роуз желает, чтобы я посмотрела все новые пьесы. Так что, если хорошенько поразмыслить, дядя Дуглас, по-моему, папа страстно мечтает о том, чтобы я вышла замуж и покинула родной дом не ранее тридцатилетнего возраста.
— Вполне возможно, — с улыбкой согласился Дуглас, решив про себя, что тоже вряд ли хотел бы видеть мужчину рядом со своей дочерью, если таковая когда-нибудь появится на свет.
— Бабушка Лидия говорит, чтобы я держала ухо востро, иначе окончу жизнь старой девой, как едва не окончила тетя Синджен. Все уверяет, что восемнадцать лет — лучший возраст для брака.
— Матушка, благослови ее Господь, с годами не меняется, — усмехнулся Дуглас. — Не волнуйся, Мегги, главное — ты развлечешься и побываешь на всех лондонских балах, а остальное пустяки.
В вечер бала у Рэнли Алекс, расправляя складки темно-розового шелкового платья, блаженно вздохнула:
— Я так рада, что линия талии наконец спустилась до положенной ей границы.
— С другой стороны, — заметил Дуглас, оглядывая жену, — тебе изумительно шел покрой ампир, тем более что он подчеркивал все твои достоинства.
Мегги не особенно удивилась обмену репликами, успев наслушаться подобных диалогов тетки и дяди. Мало того, она заметила, как пальцы Дугласа скользнули к плечу Алекс, помедлили… и рука снова упала.
Усадив дам в экипаж, дядя постучал по потолку и, когда карета тронулась, пояснил племяннице:
— Тебя примут со всем почетом, поскольку, честно говоря, никто не посмеет оскорбить мою родню. Кроме того, нас с Алекс любят в обществе, впрочем, как и твоего дядю Райдера и тетю Софи. Постарайся быть собой, моя чаровница, а если не поймешь, как вести себя в определенной ситуации, спроси Алекс или меня.
— Все это довольно страшно, — призналась Мегги. — И подозреваю, что здешние балы сильно отличаются от тех, что даются у нас, в Гленклоузон-Роуэн.
— Люди везде одинаковы, — утешала Алекс. — Только наряды и драгоценности здесь куда роскошнее.
— Некоторые просто идиоты, — констатировал Дуглас.
— А некоторые нет, — возразила Алекс. — Совсем как дома.
— Однако, — продолжал Дуглас, — как я уже говорил, если поступки какого-то мужчины тебе не понравятся, немедленно прикажи ему удалиться. Потом покажешь мне негодяя, и я потолкую с ним по-своему.
— Да, Дуглас умеет поставить человека на место, хотя давно уже не практиковался, — подтвердила Алекс.
Дуглас со вздохом скрестил руки на груди.
— Подумай, Алекс, еще несколько лет — и наши мальчики вылетят из гнезда и окажутся в Лондоне одни. Можешь себе представить, в какие только передряги они не попадут!
Алекс тихо застонала. Мегги весело хихикнула и закатила глаза при мысли о близнецах Джеймсе и Джексоне, самых красивых из всех молодых людей, которых она знала. Можно себе представить, какой фурор они произведут в бальных залах и сколько дам будут падать в обморок от избытка чувств.
Лорд и леди Рэнли приветствовали гостей у подножия величественной лестницы, ведущей к предмету их радости и гордости — бальному залу, занимавшему весь второй этаж.
— Первый отпрыск Шербруков, появившийся в обществе, — объявила леди Рэнли, улыбаясь Мегги. — Повезло вам с семьей, дорогая. С вами многие мечтают познакомиться. Надеюсь, вам у нас понравится.
— О да, леди Рэнли, — пробормотала Мегги, — тетя Алекс велела мне танцевать, пока не протру дырки в подметках.
Далее все пошло как по маслу. Девушка улыбалась, смеялась, шутила с окружающими, которые, в свою очередь, были чрезвычайно с ней приветливы. Молодые джентльмены подходили к ней и оставались или приглашали на танец. Как раз перед полуночным ужином она заметила высокого мужчину, показавшегося ей знакомым. Мегги нерешительно склонила голову набок, наблюдая за ним. Они наверняка уже встречались, но где? Эту посадку головы она уже видела раньше. Однако дело было не только в этом. Она вдруг ощутила удар в сердце, отдавшийся в самых кончиках пальцев ног, нужно признать, и без того нывших от непривычных усилий: Мегги ухитрилась не пропустить ни одного танца.
Девушка распознала внезапно нахлынувшее чувство, отголоски которого до сей поры хранила в душе. Она ничего не забыла. Это чувство просто дремало много лет и вот теперь пробудилось.
Все еще глядя в его сторону, она подошла к тете Алекс. Сердце билось медленными, глубокими толчками. Почему он не оборачивается? Это должен быть он, просто обязан быть!
— Веселишься, дорогая?
Мегги с трудом оторвала от него взгляд.
— О да! Только что танцевала с виконтом Гловером. Прекрасно говорит по-испански и желает перестроить полученный от отца дом.
— Вот как? Интересный молодой человек. По-моему, жена его в прошлом году умерла родами.
Мегги рассеянно кивнула. Ей было не до виконта.
— Кто этот человек, тетя Алекс? Тот, что беседует с тремя джентльменами под большой люстрой?
Как раз в эту минуту за спиной жены появился Дуглас.
— Какой человек?
— Вон тот, — кивнула Мегги. Дядя чуть прищурился, стараясь получше разглядеть неизвестного, и тот повернулся, словно ощутив, что на него смотрят.
— Ну и ну! — ахнул Дуглас. — Что за приятный сюрприз! Не знал, что он в Лондоне!
Мегги окаменела. Неудивительно, что этот мужчина не только выглядел знакомым, но и произвел на нее такое воздействие! Это Джереми Стэнтон-Гревилл, младший брат тети Софи! Мегги влюбилась в него, когда ей было тринадцать, а ему, тогда необузданному молодому человеку, — целых двадцать четыре! В то время она, можно сказать, пала к его ногам без малейшего сопротивления и мечтала только о нем.
— Странно, что ты не узнала его, — удивился Дуглас. — Это Джереми Стэнтон-Гревилл, один из твоих бесчисленных кузенов.
— О нет, дядя Дуглас. Он мне не настоящий кузен, — выпалила Мегги, так обрадованная этим фактом, что едва не завопила от облегчения и посланного ей чуда. Наконец-то он вернулся в ее жизнь, и теперь она для него достаточно взрослая. — Скорее, почти кузен.
Глава 3
Мегги снова смотрела на него, смотрела еще пристальнее, так, что это становилось неприличным. Краем сознания она понимала, что нужно держать себя в руках, иначе все в этом зале сочтут ее невоспитанной идиоткой.
