Киваю, пожимаю ему руку.
— Обязательно.
Напоследок Нараян предпринимает шуточную попытку спрятать кота — ну, я надеюсь, что шуточную. Однако мяуканье Белкина быстро его выдает.
А потом за нами с Абдурканом закрывается люк, и мы остаемся вдвоем в его кораблике. Абдуркан тут же включает здесь гравитацию (он выключал ее, чтобы проще было ходить туда-сюда на станцию «Мир»), и меня тут же посещает приступ клаустрофобии.
По меркам земных космических кораблей посудина Абдуркана довольно велика: как кухня малобюджетной квартиры, знаете, из тех, где хватает места только-только на маленький кухонный гарнитур, холодильник и в лучшем случае угловой диванчик, если хозяева продемонстрировали чудеса планировки.
Однако едва у этого сплошного бледно-голубого пространства появляется верх и низ, я понимаю, что мы с котом остались наедине с самым настоящим инопланетянином, да еще шутовски разрисованным. А вдруг у него ядовитая отрыжка — или другое извержение газов из тела? Или наоборот, вдруг это я его нечаянно прикончу? А потом погибну без пилота в этом железном огурце…
Усилием воли мне удается выгнать эти мысли. Наверное, раньше бы не удалось, но я говорю себе: «Это твоя работа, мужик, ты на нее подписался,» — и такой нехитрой мантры достаточно.
К тому же Белкин возбужден и нервничает, приходится его успокаивать. А когда успокаиваешь кого-то, волей-неволей успокаиваешься сам.
Абдуркан тем временем плюхается на пол перед голой стеной, скрестив ноги по-турецки. Он касается стены в нескольких местах, и перед ним выдвигается пульт, над ним загорается экран. Это я уже видел, и меня это вовсе не удивляет.
— Ну, — говорит он, — начинаем отстыковочные маневры.
— Мне пристегнуться? — спрашиваю я.
— Зачем? — удивляется он.
И в самом деле, думаю, что это я.
На экране виден только «щупальце» Абдурканова переходника, разбухшее вокруг стыковочного узла. Мне вспоминается иллюстрация из «Маленького Принца» про удава, проглотившего слона. На моих глазах этот полый хобот снимается со шлюза — я почти слышу то ли чпокающий, то ли чавкающий звук.
— Отличное устройство, да? — спрашивает Абдуркан. — Обзавелся на одной планетке. Они оборудовали мой корабль этим универсальным переходником в благодарность за… ой, стоп, я обещал не рассказывать!
Меня тянет рассмеяться, но я сдерживаю смех. Абдуркан это замечает.
— Веселитесь, если хочется, — щедро предлагает он. — Я стараюсь изучать юмор всех известных мне рас и быть смешным по меркам каждой из них! Это очень облегчает контакт.
«А еще, — думаю я, — когда тебя не воспринимают всерьез, сведения собирать проще».
Вспоминаю саркастичный, черноватый юмор Абдуркановских цитат. Их трудновато примирить с этим красочным жизнерадостным существом. А вот если он намеренно носит такую маску…
Вновь обращаю внимание на экран. Станции «Мир-2» уже на нем не видно, Земли, к моему огромному удивлению и даже панике, тоже. Только чернота и далекие, неизменные звезды.
— Где Земля?! — машинально спрашиваю я. — Где Солнце?
— Солнце на этом экране не видно, включите другой, — говорит Абдуркан. — А Земля — вот, — он тыкает пальцем в участок пространства, и я с трудом различаю там крохотный голубоватый диск.
— Мы что, летим со скоростью света? — поражаюсь я.
— Ничто не может двигаться со скоростью света, — качает головой Абдуркан. — Ну или так говорят умные люди. Я никогда не понимал, почему. А вы? Короче, мы летим просто очень быстро. Но чтобы покинуть вашу солнечную систему, нам с такой скоростью понадобилось бы полтора года.
— А как же тогда… — удивляюсь я.
— Найдем аномалию, конечно! Можно воспользоваться и той, через которую я пролетел, но это придется недели две маневрировать. Я надеюсь, быстрее подвернется.
Вспоминаю конфликт преи и Превосходных.
— Разве аномалии, через которые можно прокалывать пространство, это не очень редкое явление?
Вон, Превосходные даже не побоялись развязать войну с преи, только потому, что у них не было технологий, способных создавать проколы пространства самостоятельно. При том что преи вроде как более развиты технически.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Смотря какие, — улыбается Абдуркан. — Складки пространства образуются постоянно вокруг любого крупного источника гравитации. Но ими нужно уметь пользоваться. Не все умеют.
Между тем Абдуркан открывает еще одно отделение рядом с пультом, достает оттуда баночку и мягкую губку, промакивает губку содержимым баночки и начинает стирать с лица косметику.
— Если не возражаете, капитан Старостин, — говорит он, — будем в полете без церемоний! Мне очень повезло, что ваши культурные традиции украшать лицо косметикой совпадают с нашими, очень приятно было впервые за много периодов навести марафет. Но всего хорошо в меру, в полете это будет только обузой, не так ли? Я заметил, что вы и ваши товарищи все без макияжа.
— Угу, — говорю я, — давайте по-простому. И можно на «ты».
— С удовольствием! — восклицает Абдуркан, заканчивая уничтожать красоту несказанную на своем лице. — По моему опыту, как только я перехожу на «ты» с аборигенами, меня значительно реже пытаются съесть!
Вдруг я понимаю, кого он мне напоминает: если бы Индиану Джонса скрестили со Златопустом Локонсом — и не могу удержаться от смеха. Абдуркан, похоже, решает, что смеюсь над его шуткой и довольно улыбается.
Контакт? Есть контакт!
Глава 3 (без правок)
Первым делом Абдуркан вручает мне универсальный переводчик. Видок он имеет страшноватый: это небольшое изогнутое щупальце вроде осьминожьего, на которое крепится маленькое глазное яблоко. Его полагается лепить к коже головы за ухом. Сначала я отношусь к девайсу с недоверием — таскать эту гадость на себе мне совершенно не хочется. Тем более, Абдуркан ничего такого не носит.
— Русский сложный язык, — говорю я. — Если ты смог его так быстро изучить, я уж точно смогу быстро выучить торговый язык три-четырнадцать!
— Так я его быстро выучил именно благодаря этой штуке! — восклицает Абдуркан. — Это универсальный переводчик, который работает на технологиях тораи. То есть он телепатически вкладывает тебе в мозг перевод, а еще активирует речевой центр. Простой язык можно выучить за пару недель пользования этой штукой… ну как простой — который похож на те языки, что ты уже знаешь. И чем больше ты пользуешься ею, тем быстрее учишь новые. Я вот знаю уже около двадцати языков, поэтому ваш русский буквально за пару дней усвоил… ну, я залпом тут ваши сериальчики посмотрел, которые искин накачал. Кстати, он легче, чем язык три-четырнадцать, на мой вкус.
— Ну… может быть, — бормочу я, неуверенно вертя штуковину в руках. К счастью, на ощупь она не склизкая и вообще не живая, что-то вроде мягкого силикона. Вопрос о том, по каким именно «сериальчикам» учился Абдуркан и что он теперь думает о землянах, я оставляю в стороне. — Но только… а глаз-то зачем?
— А читать ты как собираешься? — резонно спрашивает Абдуркан.
На этом вопрос решен.
Великий путешественник оказывается прав: не проходит и дня, как я перестаю замечать стремную фиговину. Более того, с моего разрешения Абдуркан прикрепляет одну за ухо Белкину — мол, это активирует и его речевой центр тоже. Разумным он не станет и говорить не научится, но начнет лучше понимать команды.
Я решаю не объяснять ему, что кошки — а особенно Белкин — и так понимают большинство обращенных к ним команд, просто не считают нужным реагировать.
Белкин сначала долго пытается сорвать эту штуку с головы, но держится она крепко. Потом привыкает. После этого я долго приглядываюсь к нему, пытаясь сообразить, стал ли мой кот умнее, но ничего особенного не замечаю. Белкин и раньше был исключительно умен — много ли котов можно научить вовремя отключать виртуальный шлем? Так что разницу заметить непросто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Обсуждая особенности работы переводчика, узнаю, что этот конкретный Абдуркан обновил у нейросети станции «Узел», так что все термины и имена в переводе должны совпадать.
