Михалыч по-прежнему в военной форме и напоминает вождя. Протягивает мне портсигар.
- Бери! Золотой! На память! - говорит он. - В обмен на картину! - доканчивает и портит впечатление своей корыстью.
- Нет! - не соглашаюсь я. - Лучше вечером я его у тебя отыграю.
- А вы не хотите разыграть меня? - капризно спрашивает Эн.
- Не хочу! - отрубает Михалыч. И обняв свою подружку за талию, направляется к выходу.
Закрываю за ними дверь. В комнате четыре железных кровати. Почему меня поселили сюда? Аккуратно собираю разбросанные старые газеты. Связываю их в пачки. Надо будет их сдать и приобрести какие-нибудь "макулатурные" книжки. Входят два молодых южных человека. Они - студенты, которые раньше жили в этой комнате. Хотят забрать газеты.
- Они наши! - резонно говорят ребята.
- А я их упаковал! - возражаю я.
Уж больно не хочется отдавать. Привык к мысли, что макулатура моя. Дверь открывается прямо на улицу. Они преследуют меня. А может быть другие. Не знаю. Быстро пробегаю по узкому навесному мостику через широкое ущелье. Внизу гремит горная река. Высота ужасная. Преследователи достигают середины моста. Но вдруг один из них в страхе ложится на мост. Начинает ползти назад. Я спешу по заросшему густым зеленым кустарником склону крутой горы. Удается скрыться от преследователей!
6. Смерть Ильича
Мы уже второй раз играли втроем. Не приходит Валентин Ильич. Я несколько раз стучал в его однокомнатную квартиру на третьем этаже. Тишина. Мы теперь играем каждую ночь. Вначале, когда в доме еще только организовывали ночные дежурства самообороны, мы собирались по понедельникам раз в неделю. Теперь, кроме нас, никто не дежурит. Мне кажется, что в нашем подъезде осталось процентов двадцать пять жильцов, а может и того меньше. Возможно, Ильич тоже решил слинять. Но мог бы предупредить! Ведь не чужие. Странно... Я уже готовлюсь ко сну, как меня будит настойчивый стук в дверь. Вот таких вещей, признаться, я не люблю больше всего. Подкрадываюсь неслышно к двери. Смотрю в глазок. Серега! Открываю. По его роже сразу понимаю, что-то приключилось!
- Ильич лежит под балконом! Полный труп! - выпаливает Серега.
Идем туда.
- А у меня башка стала прямо раскалываться, - зачем-то начинает он оправдываться. - Решил пройтись немного... около дома. Он уже дня два лежит, не меньше!
- Правильно! Он две игры и пропустил! - отвечаю, чтоб что-то сказать. Не хочется молчать.
Ильич лежит, раскинув руки, лицом вниз. В костюме. Кажется, португальский. Такие продавались лет пятнадцать назад.
- Может, с балкона выкинули? - предполагает Серега. – Его стояк!
Мы, не сговариваясь, задираем вверх головы.
- Он на третьем этаже, - говорю я. - Не разбился бы насмерть!
- Никто и не говорит, что от этого!
- Ладно! Давай отнесем его в квартиру! - предлагаю я.
- Может, вызвать милицию? - говорит Серега. - Это я так, по инерции... Потащили!
Нести неудобно. Ильич достаточно тяжел.
- Лучше в одеяле! - говорит Серега. - Тут как-то соседская бабушка дуба врезала. Попросили помочь. В коридоре кувырнулась. Ну, мы ее на одеяло положили. Очень удобно...
Он роется в карманах Ильича и вытаскивает ключи.
- Я сейчас! - бежит в дом.
Приносит одеяло. Тащим Ильича в подъезд.
- Кто интересно его? - спрашивает подавленно Серега. – Может, привел кого к себе? - и сам же себе отвечает: - Вряд ли! Он не по этой части... - замявшись, добавляет: - Был...
Вносим Ильича в квартиру.
- У него родственники-то есть? - интересуюсь я.
- Вроде он про сестру как-то говорил... Что она - редкая стерва, - неуверенно отзывается Серега. - Сейчас хоронить кого-нибудь, не приведи господь!
- Надо будет помочь!
- Надо...
- Странно, что говорил про сестру, - у меня возникает непонятное подозрение. - Что это он вдруг с тобой разоткровенничался?
- Случайно вышло... Точно не помню. Вроде того, что друзья часто лучше родственников, - объясняет Серега. Берет записную книжку, лежащую рядом с телефоном. Листает ее.
Подхожу к балкону. Дверь не заперта. "Возможно, и сбросили... "Хотя следов присутствия посторонних людей вроде бы и нет. На письменном столе небольшая фотография в рамочке. Элла с Женькой. На всякий случай кладу ее себе в карман.
- Есть телефон! - обрадовано кричит Серега.
- Давай звони! Вроде вчера связь была! - пытаюсь переложить на него эту мало приятную обязанность.
Моя нога неожиданно едет вперед. Наступает отстранение. Я одновременно делаю неловкий вынужденный шпагат и при этом смотрю на себя со стороны. Сильно напрягаются мышечные связки, успеваю зацепиться за край стола.
- Ты чего?! - кричит в изумлении Серега.
- Ничего! - бросаю в ответ. ''Может быть, он из службы безопасности?'' -мелькает не такое уж и странное предположение. Встаю, поднимаю ногу и вижу причину моего акробатического эксперимента. Маленькая перламутровая речная жемчужинка. Мне не надо вспоминать. Она из нитки, которую носит Элла. Моя Элла... Нет, скорей, наша. Опускаю жемчужинку в карман. К фотографии. У моей жены такое же жемчужное колье. Как они без меня?.. Лет десять назад мы плыли на пароходике по Чудскому озеру. Лето. Жара. Живописные берега. Высаживаемся на острове. Располагаемся на берегу. Неподалеку резвится лошадь. Вдруг она падает и начинает валяться в пыли.
- Атас! - кричу изо всех сил. - Лошадь взбесилась!
Наши спутники моментально оказываются за огромным валуном. Видны только испуганные глаза Михалыча. Я катаюсь от хохота.
- Да, шутка! Шутка! Выходите! - кричит моя жена. - Что вы его не знаете?!
Выходят обиженные приятели. Ничего себе шуточки? Размолвка!.. Конечно, это был не Михалыч. Но очень на него похожий художник. Очень!
Достаю пачку детского питания. На сей раз рисовую кашу. Снова настойчивый стук в дверь. Опять Серега! Он мне уже надоел. Может быть, он все же из службы безопасности?
- Притащилась сестра Ильича! - возвещает он. - Хочет с нами говорить!
- Как она? - интересуюсь скорее по привычке.
- Монстр!
"Это не из лексикона шофера. Перестает за собой следить, - отмечаю автоматически. - Главное, чтоб не сорвалась сегодняшняя пуля."
Идем к Ильичу. Бабенка-сестра смотрит подозрительно, хочет заглянуть в душу. Думает, что же эти подлецы уже успели стащить из Ильичева барахла?
- У меня детского питания почти пол-ящика еще осталось! - чтоб успокоить, объясняю ей ситуацию. На самом деле запас составляет почти целый ящик. Не хочется дразнить сестренку.
- Мне это неинтересно! - раздраженно говорит она. - У Вали были старинные ордена и медали. Коллекция. Большой ценности!
- Стал бы он их хранить дома?! - вмешивается в разговор Серега. - А может, и проел свои медали! Голод-то ведь не тетка!
- Причем тут голод?! - взрывается наследница. - У него шведского пюре десять коробок! Помогите загрузить его в машину! Постараюсь, устроить его куда-нибудь... в морг.
Сестренка не из простых. Прикатила в шикарном "Мерседесе". Кладем Ильича на заднее сидение.
- Ключи! - резко говорит она, садясь за руль.
- Может быть, забыли в квартире? - предполагаю наивно, думая, что речь идет о ключах зажигания.
- От квартиры! - поморщившись, поясняет она.
- От квартиры? - валяет дурака Серега. - Не надо бы вам их давать, - размышляет он вслух. - Невоспитанных людей надо же как-то учить... Ну, да ладно! - бросает ей ключ в кабину.
Машина, обдавая нас бензиновой гарью, укатывает восвояси.
- Движок бы лучше отрегулировала, стерва эдакая! - плюнув ей вслед, комментирует Серега.
Мы расстаемся.
- До вечера! - хлопаю его по плечу.
- До вечера! - как эхо вторит он и тоже хлопает меня по плечу.
Иду доваривать свою кашу и думаю, не скажется ли такая диета на моей потенции. Пока, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить...
"Власть не может быть плохой или хорошей... - помешиваю старинной ложечкой с нашей семейной монограммой кашу. - Она может быть плохой или... очень плохой!" Мысль не нова. Но позволяет определить позицию как вечно-безразличную оппозицию, продолжая помешивать кашу, мгновенно достаю нож и бросаю его в старинный буфет. Нож с силой втыкается в темную мореную дубовую поверхность. Она вся испещрена следами от прошлых попаданий. "Жизнь дороже старины..." - меланхолия начинает овладевать мной. Бросаю к чертовой матери эту кашу, хотя такого цвета лица у меня не было в самые лучшие застойные годы.
Поднимаюсь к Михалычу. Стучу и запоздало думаю: "А вдруг он дома? И ничего! Сообщу про Ильича!" Мои опасения не оправдываются. Открывает дверь Элла.
- Я тебя жду, жду! Противный! - в нетерпении говорит она.
- Мы же не договаривались! - удивляюсь я.
- Ну не будь таким... - она мнется, подыскивая нужное слово, - дураком!
Она расстегивает пуговицы моей рубашки. ,
- Быстрей! - торопит она.
- Но я же еще не ел! - поддразниваю ее.
