Вместо того чтобы полночи куковать с Цыбой — сначала у врача, а потом развешивая на уши Цыбиным предкам лапшу про случайное... падение в овраг? неловкого скейтбордиста? — Макару страшно хотелось улизнуть вниз к Дону. На старую мукомолку, которая, как выяснилось, кому-то вдруг очень понадобилась. Что, если сегодня последний шанс? Легенде про участие в городской игре оставалось жить недолго — после драки такая тупая отмазка уже не сработает. Тем более, Бобр наверняка что-то заподозрил. Когда на мукомолку поставят охрану, что ты будешь делать? Пробираться туда, как настоящий сталкер, ползком, мимо фонарей, собак и колючей проволоки с зажатым в зубах ножом?
Еще не хватало.
Цыба дернулся, испуганно оглянулся — сзади мигнули фары.
— Думаешь, армяшки гонятся?
Шорох хохотнул. Чуть растерянно, но подбадривающе.
— Это вряд ли. Мы ж с тобой не в боевичке про сицилийскую мафию, а ты — не консильери.
Цыба моментально выдвинул вперед нижнюю губу, и лицо его приобрело вид надутый и справедливо обиженный:
— Я-то не консильери?
Машина догнала ребят, притормозила. Из окна высунулся чернявый водитель:
— Подвезти?
— Да-да, — Макар засуетился, открывая дверь, осторожно поддерживая Цыбу за локоть, усаживая его на переднее сиденье. Наклонился, обхватил пыльную штанину друга и заботливо начал пихать пострадавшую ногу в нутро «Жигулей». «Раненый товарищ» дернулся, задышал подозрительно громко, но в итоге разместился-таки удобно и затих.
— На! — Макар вытащил из кармана помятую тысячу и быстро сунул ее Цыбе, чуть ли не под нос. — Мало ли, вдруг не хватит.
— Э... А сам?
— Башкой секи. Джип забрать надо — раз. По квесту отчитаться, фоточки сделать, то-сё — в конце концов, ребята старались. Домой бы еще пораньше вернуться, чтобы отца перед завтрашними бегами не волновать...
— Понял, не дурак — дурак бы не понял. — Цыба вздохнул было, потом засмущался, фыркнул, закашлялся. — Ладно. Главное, не дури. Дуй сразу домой. Эй, командир, едем!
«Жигуленок» зашелестел шинами, а Макар, помахав ему вслед, зачем-то сложил ладони домиком, прижал их к бровям и уставился в небо. Там наперегонки, задевая краями круглую луну, бежали облака. Макар сунул руку в карман джинсов, наткнулся на смятую бумажку. Достал. Развернул.
«Полнолуние — время чудес». Точно. Баннер на распечатке с «найтовским» квестом врать не станет.
— Поэты, блин, — пробормотал Макар. Обернулся и подмигнул фонарю, широко улыбнулся, пытаясь подбодрить себя: — Ага-а-а-а...
То самое «ага», которое пятнадцать лет назад стало боевым кличем перед атакой на детскую горку. В итоге — ржавые перила с облупившейся желтой краской, заляпанные кровью, и расквашенный нос. Естественно, потом, стоило прозвучать этому «ага», мама приходила в ужас и бежала ловить сына, явно задумавшего злую шалость. Поймать успевала не всегда. Именно после «ага» он получил в свое время и шрам на брови, и кровоподтек на ребрах — с три кулака размером, и сломанную щиколотку. Значило оно — «враг обнаружен, рота, подъем, готовимся к схватке». Вот и теперь — нужно действовать быстро, четко, по-военному.
Макар задумался лишь на пару секунд, тряхнул челкой и зашагал, широко размахивая руками, обратно через Театралку, к филармонии. Справа проплыли стеклянные «гусеницы» театра-трактора, слева — крылатая стела. Достойные декорации к выходу главного героя, ну же, Шорох, жги!
Он провозился у багажника всего минуту: достал фонарик, запасной аккумулятор для планшета, перчатки, тонкий моток синтетической веревки. Стащил приметный жилет, выгреб из него мелочь и черепашку, распихал добро по карманам джинсов и свернул вниз к Дону по Нахичеванскому переулку, оставляя по левую руку граффити — сказочное дерево во всю стену жилого дома. Дальше мимо старых кирпичных развалюх, перейти трамвайные пути, взять чуть влево и шагать по Державинскому, где зимой на склоне машины буксуют и летают через одну, несмотря на шипованную резину. Какие, к черту, шины, если лед никто не сбивает, наоборот — он все нарастает из-за бегущей по асфальту воды: коммуникации старые, трубы лопаются каждый год. Тут уж лучше пересаживаться на сани или на коньки вставать, ведь, как известно, зима в Ростове всегда приходит неожиданно — даже если делает это в феврале.
Хотя зачем ждать зимы... в нижней части Державинского канализационный сток круглый год. Макар мелко дышал ртом, проходя над зловонным потоком по бордюру, оступился. Чертыхнулся шепотом, достал фонарик, щелкнул кнопкой. Ох, не зря. Когда вышел на Береговую — грунтовка, лужи и выбоины, пусть открыточный центр города в каких-то десяти минутах ходьбы, сюда цивилизация почти не дотягивалась. Машины одинокими горбиками притулились к обочинам; по стенам домов, оставшихся за спиной, змеились трещины. Запустение.
Макар медленно, со свистом выдохнул сквозь зубы, подобрал с земли увесистый обломок кирпича, повернул налево и зашагал вдоль старой железнодорожной колеи.
Как только за спиной раздался лай — Макар размахнулся, швырнул камень в окно сторожевой будки, соскочил с дороги, перебежал рельсы и, нырнув в кусты, припустил с выключенным фонариком по узкой грязной тропинке к Дону. Сзади послышалась ругань, «Кого... вашу мать, несет?!», а лай дворняги приобрел восторженные нотки. Не надо гнаться, зачем? — вот она, благодарная и к тому же давно знакомая человеческая аудитория.
План у Макара склеился — проще не бывает. Выбраться к воде рядом с устьем крытой эстакады, которая тянулась от мукомола к реке, и отсидеться в нем с полчасика. С пользой для дела — обмозговать, куда перво-наперво соваться, и для глаз приятно так — ночной камыш, баржи и, как на ладони, «левый, левый, левый берег Дона, ивы, плесы, чайки у...».
Впереди кто-то мельтешил. Макар замер буквально на одной ноге, вцепившись в тоненькую акацию и жалея, что это не баобаб — толком не спрячешься. Прислушался, почти не дыша.
— Быстрее шевелись. Хочешь, чтобы нас тут сторожа застукали?
— Щас, щас, только меч разверну...
Для тех, кто опасался быть застуканным, обладатели меча разговаривали на удивление громко. Макар выдохнул и, пригнувшись, дал кругаля — в обход. Ступать — как можно осторожнее: за пределами тропинки земля была завалена битыми бутылками, пластиковыми стаканчиками, полусгнившими газетами и ветками. Если под подошвами не хрустело, как от поступи слонопотама, то затягивало в грязную жижу и громко хлюпало. Будь Макар на месте говоривших, давно бы себя засек. Но те были заняты по уши.
— ...поймать на лезвие луч первой звезды, отразившийся от бегущей воды.
— И как это будет способствовать делу открытия врат, игрок?
— Используем клинок подобно ключу, во славу Йог-Сот...
Макар не выдержал, хмыкнул. Просто вечер встреч какой-то. Эдаких «приятных» встреч, некстати и не к месту. А еще — вечер буквального понимания строчки про лунные чудеса чудаками в оранжевых жилетах.
Пока основная масса игроков наперегонки чесала по выданному квесту из пункта А в пункт Б, некоторые «старички», знавшие город, как свои пять пальцев, проводили время возвышенно. Или, по очередному меткому Цыбиному выражению, маялись осенним тестостероном. У кого там было? «Тоскливой октябрьской ночью можно открыть дверь в иной мир, для возвращения на землю древних Богов...» Что у нас тут? Октябрь на дворе. Асы городского ориентирования, колдуны и ведьмы. Расползлись по рощам и курганам: жечь костры, бормотать заклинания и мнить себя вершителями судьбы мира. Правда, Макар, положа руку на сердце, тоже не отказался бы открыть — пусть не дверь в параллельную реальность, ему бы и дыры в преисподнюю хватило... В ту самую преисподнюю, о которой он много слышал, но все никак не мог проверить сам.
— Ты готов к подвигам во славу Йог-Сотота?
— Игрок всегда готов!
В просвете между ветвями на полянке виднелся парень с забранными в длинный хвост волосами и с игровым мечом, красиво занесенным над головой. Его собеседницу — второй голос был явно женским — не видать в тени. Пытаясь найти такой угол обзора, чтобы рассмотреть и ее, Макар чуть забрал в сторону, потом еще... и еще чуть-чуть, остановился, чтобы передохнуть, поднял взгляд и буквально остолбенел.
Впереди было явно что-то не то. Из темноты, посреди чахлой акациевой поросли, вырисовывалась прямоугольная громада. С ходу не поймешь, что это такое. Макар подкрался ближе. Под ногами — куски бетона и щебень, над головой — «пизанская башня» в масштабе один к десяти, криво воткнутая в землю. Крытая эстакада, идущая от завода, обвалилась — бетонная квадратная труба надломилась и рухнула вниз, размолотив деревья в щепу. Будто сломанная гигантская спичка.
Разом плюнув на «найтов» с их подлунными клятвами и алюминиевым мечом, Макар переключился на эстакаду. Еще полмесяца назад она была целой — он в этом поклясться мог. А сейчас эстакада обрушилась, проломив землю насквозь. Шорох зашел за бетонный угол и присел, рассеянно водя пальцем по стене. Неожиданно зарядил дождик. Текли минуты. Одна, другая. В серо-зеленом небе над грузовым портом вспыхнула молния. А ведь круто, что он не двинул по тропинке — запросто мог пропустить этот обвал в темноте.
