Аскер шагнул вперед, раздвинул толпу и твердым шагом подошел к девушке, воплощение закона и порядка в блестящей кольчуге с нашитыми на нее знаками воинских различий. Подошел к великанше, и твердо, хмуря брови, спросил:
— Ты кто?! Демон, или человек?! Как здесь оказалась?! Хочешь унести кого-нибудь к Черному?!
Толпа загудела, несколько человек от нее отделились, и быстро пошли в стороны. Среди них — три беременных женщины. Видеть Нечистого во время беременности — верный способ родить урода. Так что лучше быть подальше от СТРАННОГО.
Великанша чуть виновато улыбнулась на слова Аскера, и развела руками, сказав что-то непонятное. А у него перехватило дух и в штанах стало очень тесно. Кровь бросилась в чресла так, что Аскер едва не завыл от желания, как зверь Пустошей. Улыбка сделала лицо белокожей демоницы настолько привлекательным, настолько милым, что…стражнику захотелось вцепиться в нее руками и не отпускать…пока не изольется в девку весь, без остатка. И только через несколько ударов сердца он понял, что своими жестами хотела ему показать Белянка — она ничего не поняла из того, что Асер говорил..
— Она сказала, что проклянет всех, кто тут стоит и пялится на нее! — грозно крикнул Аскер — Разойдитесь, подонки! Ребята, вы чего стоите — палками их, палками! Сдохнут от проклятия — потом кто будет трупы таскать?!
Толпа начала быстро таять, оставшихся зевак разогнали стражники, ловко орудуя длинными, почти в рост человека палками. Умелый боец мог этой палкой переломить шею особо обнаглевшему бузотеру, или проломить негодяю голову. Или просто покалечить так, чтобы тот не мог ходить на ногах самое меньшее пять седмиц. Так что никто не хотел рисковать. Ну а пока толпу разгоняли — Аскер принял решение. Он резко свистнул, от чего Белянка испуганно вздрогнула (что Аскера очень порадовало — ведь демоны ничего не боятся, значит, это не демон). Извозчик тут же подъехал, увидел, что это Аскер — поморщился. Но ничего не сказал. Стражник отродясь не платил за проезд, но время от времени пользовался услугами извозчиков. Они его не любили, но и боялись. Попробуй, откажи ему — потом хрен появишься на рынке. Скажет, чтобы не пускали — и будешь ты таскаться по улицам столицы, тупо и грустно отыскивая клиентов. Со стражей шутки плохи! Особенно с Аскером, человеком коварным и злопамятным.
— Пойдем! — Аскер протянул руку Белянке, та посмотрела на нее, как на подкравшуюся змею, и тогда стражник улыбнулся как можно ласковее — Пойдем, пойдем! И показал на повозку извозчика.
Белянка недолго подумала, кивнула, и не обращая внимания на руку стражника влезла в повозку, покачнувшуюся под ее весом. Следом поднялся Аскер.
— Давай к Эдгелю! — приказал он, поднимая верх повозки — Да побыстрее! Знаю я вас, будешь тащиться, как дохлая крыса! Смотри у меня! Распустил я вас!
Говорил он это резким, угрожающим тоном, и Белянка с опаской на него покосилась. Аскер тут же как можно слаще ей улыбнулся, мол, не переживай! Это не тебе!
Слава богам — Эдгель был на месте. Он как раз стоял у входа своего кораля и принимал очередную партию рабов, привезенных с юга. Рабы находились в нетоварном виде, потому Эдгель ругался с поставщиком, поминая всю его родню, и самого гада лично. Вся суть претензии заключалась в том, чтобы в дороге рабов кормили не так, как это отродье Черного, и по прибытии они не походили на изгородь из прутьев, а были похожи на обычных людей. Но Аскер знал, что говорит что-то корабельщику абсолютно бесполезно. Они экономят на всем, набивая рабов в трюм сверх меры, и практически не давая им корма за всю дорогу. Лишний корм — это деньги, это вес, который тормозит корабль. А рабов можно наловить сколько угодно — там как раз стоят имперские легионы, и раба можно купить за сущие медяки. Только дай себе труд поймать и пригнать очередную семью местных крестьян.
Кстати, особо ценных рабов все-таки кормят, и содержат в более-менее приличных условиях. Обычно это юные девочки, красивые женщины, юные мальчики, а еще — ремесленники, которые могут приносить доход своему будущему хозяину. Наложницы и наложники всегда были в хорошей цене, как и кузнецы, как и плотники. На них не жалко потратить лишнюю миску каши. А бесполезный балласт вроде тупого крестьянина довольствуется и кружкой воды на день. Чего на него переводить драгоценную пищу? Выживет — его счастье. Нет — рыбам тоже нужно что-то жрать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эдгель приятельски поприветствовал Аскера — воинским приветствием, пожатием запястья. Они давно и хорошо друг друга знали — выросли на соседних улицах, почти что дружили. Потом их пути разошлись. Эдгель получил наследство и открыл свое выгодное дело по перепродаже рабов, ну а Аскер, не имевший никаких богатых родственников и нужных связей — пошел в стражу. Где скоро выдвинулся благодаря своему живому уму, позволяющему быстро и безошибочно принимать решения, и умению ублажать начальство, поднося им достаточные для уважения подарки. Вначале он стал звеньевым в тройке, потом продвинулся до командира сенты, и затем уже долез до нынешней должности. Если бы не вспыхнувшая в нем страсть к игре, Аскер поднялся бы еще выше. Но что поделаешь — случилось так, как случилось. Он променял карьеру на игру.
Эдгель вел дела честно, хотя и брал за посредничество большой процент. Так что немудрено, что Аскер обратился именно к нему. И тут никакого значения не имело, что они в детстве почти дружили. Каждый из них, если бы не дорожил репутацией и своим местом, перегрыз бы глотку этому своему «другу». Конечно, если бы куш был совсем крупным — и перегрыз бы. Но какие крупные куши между стражником, пусть даже и командующим полутора сотнями бойцов, и купцом, который ворочает десятками тысяч золотых. Не тот уровень у Аскера, чтобы купец точил на него зуб.
Аскер в двух словах объяснил Эдгелю ситуацию, пока тот с нескрываемым интересом разглядывал стоящую рядом и переминающуюся с ноги на ноги девушку, и первый вопрос, который задал стражнику купец, было:
— А проблем с ней не будет? Может она прибыла с какой-нибудь делегацией? Представляешь, если мы сейчас продадим на аукционе дочь иноземного короля? А что — за морями всякие люди бывают. Я слышал и о таких — высоких, и белолицых. Говорят, они даже на драконах летают! Прилетит такой гад, и выжжет нас тут до самых камней! И пепла не останется!
Купец явно начинал торговлю, Аскер это знал. Нагнетал ужасов, рассказывая о степени опасности сделки. Мол, только из жалости, из уважения к другу детства возьмет товар на комиссию! Рискуя всем своим имуществом, и самой жизнью! Но стражник видел, как загорелись его глаза, когда тот впился взглядом в задницу Белянки, обтянутую странной тканью.
— Вот что, Эдгель — Аскер посмотрел в глаза купцу, и криво ухмыльнулся — Ты чего мне тут дерьмо на уши вешаешь? Тебе дают возможность заработать, а ты еще и кобенишься?! Я сейчас развернусь, и отвезу девку к Урхарту, и уверен — он мне руки будет целовать за возможность хорошенько нагреть руки! Я к тебе как другу детства приехал, дать тебе возможность помочить клювик в деньгах, а ты тут чего мне распинаешься?! За идиота меня держишь?! Издеваешься?!
— Ладно, ладно! Не кипятись! — Эдгель примирительно выставил вперед ладонь — Хорошо! Я придержу девку, посмотрю — не будет ли шума после ее исчезновения. Но если начнется суматоха, девку будут искать — я ее таить не буду. Сдам власти, и даже денег за это не попрошу. Ты же знаешь закон — никто не может без решения суда обратить в рабство свободного гражданина — если только это не противник, не враг Империи, не захвачен в плен на поле боя. Давай-ка определимся с процентами. Я за свои услуги хочу…восемьдесят процентов!
Аскер охнул, и назвал Эдгеля гнусным хапугой, на что тот радостно захихикал, тряся жирными щеками и вытирая с лица пот (жарко сегодня). Но как ни странно — сторговались они быстро. Эдгелю тридцать процентов, Аскеру семьдесят. В сумму комиссии входят и рекламные листки, рассылаемые торговцем самым известным покупателям столицы. Так делается, когда в руки купца попадает особо ценный экземпляр раба, или рабыни — самые красивые, самые экзотичные. Цена может доходить и до тысячи золотых за экземпляр. Обычная цена на хорошего раба — двадцать золотых, за рабыню — до сотни. Но тут…совсем другой случай. Уникальный случай! Возможно — единственный. Так что партнеры рассчитывали на хороший куш.
