и проглатывает его.
— хватит! Хватит! Пожалуйста, хватит!
Тут же он бежит за бинтами и йодом. Обработав раны, замотав ногу, он целует ее и крепко обнимает. Ничего страшного. На следующий день она и не вспомнит того, что произошло с ней сегодня. И вот так, в странных, болезненных, чуть ли не смертельных, отношениях проходит целая неделя.
Девушка, по истечению этого времени, остаётся с огромными синяками и ранами, а мужчина с пачкой сигарет и полным желудком. холодный воздух стал пробиваться сквозь затворки окон. Изаму встал, на ватных ногах лениво поплелся к источнику холода. Выпрямил спину, между тем, распахнул окно, впустив порывы ветра в дом. он вдохнул свежий воздух, что давно не получали его лёгкие и что отразилось на его настроении, улучшив его. И начал шариться в карманах, нащупывая липкую от целлофанового покрытия пачку сигарет, марки «Петр 1», не спеша вытянул ее. открыв клапан, торопливо вытряхнул одну сигарету, и тут же положил себе меж губ. под руками, к великому счастью, была зажигалка. нажав на кнопку, где исходит газ, тот поджёг сигарету. после первой затяжки дым наполнил рот мужчины, и через время вытащив сигару изо рта, дым наполнил ближний воздух. а умиротворения туманило, вслед за сигаретами, разум. Дым наполнял и помещение, и организм, распространялся по всей площади и медленно рассеивался на свету, перемешиваясь со свежим воздухом и вонью. Каждый его выдох состоял из смерти, ведь вместе с этим дымом мы не вдыхаем жизнь. Вдыхая с этой смертью, те горькие минуты нашей лжи, но мы курим. Хотим, чтоб было лучше, хотим, чтоб было круто, умирая по минутам… Девушке стало настолько страшно и пусто, что та начала заниматься селфхармом. Вот только не известно по какой причине. В ее репертуаре было сделать это только потому, что так «модно». Девчонка неуверенно поднесла лезвие к дрожащий руке.
— Пожалуйста, только не это… — Проносилось в ее голове, раз за разом. Глаза неспешно расширились от страха вернуться к старому делу, а пальцы всё яростнее сжимали ручку ножа. Девушка сделал глубокий вдох и боль расползлась по запястью, словно маленькая змея. Мимолётные секунды и из царапин показалась кровь, она медленно растекалась по запястью. Увидевший это, мужчина лишь отпустил хладнокровный взгляд на руку и устало вздохнул. Молча уйдя на кухню, девушка подняла трубку телефона и тихо сказала:
— да, я сейчас приду.
— и куда придёшь?
Спросил мужчина из кухни. Кажется, он что-то готовит. Она не обратила никакого внимания на его вопросы и продолжила разговор.
— девушка, приходить не обязательно. Все анализы в норме, но меня волнует лишь одно.
— и что же это?
— дорогая, иди за стол.
Девушка быстренько подошла к Изаму и села напротив него. В тарелке была картошка быстрого приготовления и стейк. Когда он успел приготовить его? Ведь если так подумать, невозможно хорошо обжарить его за пару минут. Ещё можно понять картошку, но уж не мясо точно.
— насчёт вашего супруга.
Мужчина, пивший воду, подавился и закашлял. Кажется, он взволнован. Девочка, удерживая телефон плечом возле уха, стала разрезать мясо. Оно было очень странным. Очень. Немного склизкое, вязкое, будто не обжарено. Что-то странное стекало по бокам стейка. Да и цвет был красноватым, даже бордовым. Были отчетливо видны прожилки, сало, шкура. Мужчина успокоился и все лишние мысли разлетелись, как стая ворон под громкий шум.
Девчушка же взяла один кубик мяса и положила его в рот. Странный вкус разнесся по полости рта, а вязкая, немного соленая, слизь окутала язык. Странная текстура этого кубика была совсем не родной, она скользила меж зубов и била по носу омерзительным запахом.
— анализы показали, что кровь мужчины начала сворачиваться, густеть и терять былое количество. Так же были замечены элементы в крови, явно говорящие о том, что его внутренности гниют изнутри, покрываются плесенью и твёрдой коркой.
Распробовав кусочек, девушка мигом выплюнула его, выронила телефон и побежала к раковине, дабы поскорее избавится от этого вкуса. Городской телефон ударился экраном об угол стола, стукнулся отсеком с батареями об уголок стула и наконец упал прямо на голый пол. Звонок прервался. Точнее, он шёл, но его было уже почти не слышно.
— гадость! Гадость!
Девушка продолжала промывать рот, и выплевывать скопившуюся слюну. Он окутал ее рот и, кажется, избавится было уже невозможно. Она обернулась и тут-то поняла, посмотрев на мясо, что он был абсолютно сырым. Была приготовлена лишь картошка к нему. А стейк был целиком и полностью сырым, свежим куском мяса. Осознав, что она сейчас чуть ли не проглотила сырой кусок — ее стошнило, а в рвоте ещё оставались красные оттенки крови. Тут парень положил вилку аккуратно на стол. В отличии от неё, он все ел и даже бровью не шевелил. Для него это было достаточно вкусное блюдо.
Он поднялся со стула и вдруг раздался странный звук. Такой, словно миллиарды пенопластовых шариков посыпалось на холодный линолеум. Этот шум заставил девушку вновь обернуться. Тело Изаму вдруг стало покрываться густой темной шерстью, а конечности вытягиваться. Некоторые части тела разложились и в его руках появились сквозные дыры, в которых было бесчисленное множество разных насекомых, что продолжали поедать его тело. Лицо мужчины стало деформироваться: основание головы поднялось, уши переместились на самую макушку, нос и рот вытянулись, ну а сам нос принял маленькую форму и стал похож на нос собаки. Теперь перед девушкой стоит не взрослый мужчина, а некое его подобие, правда очень сильно похожее на огромного трёхметрового оленя.
И теперь перед девушкой стоит самый настоящий Вендиго — воплощение самого страшного голода, холодной зимы и ненасытности.
Девушка посмотрела в его абсолютно пустые глаза, словно и души там никогда не было. Шок сковал ее тело, да так, что она не могла и дышать. Зубы стучали, глаза и моргнуть не могли. Она как будто стала куклой. Без души и жизни. Все мысли куда-то пропали, взгляд девушки был абсолютно пустым, и пока ей пытались что-то сказать и объяснить, вендиго смотрел в одну точку, не понимая, что сейчас она чувствует.
Казалось бы, сколько всего произошло за этот день, так много хороших моментов, но девушка ничего не чувствовала. На душе не становилось радостно, ей было всё равно. Она могла подумать, что день выдался хорошим, но даже если и пыталась улыбнуться, получалась улыбка сарказма. Она ничего не чувствует, с ним могло произойти что угодно, но, о Боже, только не это. уже настолько плевать, что та просто лежала на полу и слушала некий скрежет,
