— Молодые офицеры вокруг нее постоянно крутятся. Как бы кто не подбил дурочку на побег.
— О, — покачал головой дядя, — Алета хоть и изрядно легкомысленна, но себя помнит. Ты хорошо ее воспитала, мой цветочек.
Девушка едва удержалась, чтобы не прыснуть. "Цветочек", надо же! Это в какой же ботанике такие цветочки имеются. Разве что в древнекартаэльской, там, говорят, всякие чудеса случались, даже раки, которые передом ходят.
— Когда прибывает миссия Его Святости?
— Послезавтра.
— У тебя все готово? Платья, туфли там, все девчонке собрано? А то ведь разревется из-за ерунды.
— Жиаль все собрала, — недовольно отозвалась тетка, — с этой стороны неприятностей не ожидается. Как бы только сама невеста чего не устроила… Вдруг откуда-нибудь узнает.
— А чего она может устроить? — не понял дядя, — И от чего? От радости, что ли? Шутка ли, простая баронесска, да за самого Священного Кесара замуж… Ты права, цветочек, как бы с радости умом не тронулась.
Тетка отчетливо фыркнула.
— Не тронется. Трогаться там не с чего. Ладно, пойдем, покажемся гостям. И, ради Святых Древних, никому не проговорись.
— Как можно?! — удивился дядя.
Дверь скрипнула. В небольшую, почти пустую комнатку на мгновение выкатились звуки оркестра — играли канцонетту, и гул голосов, но тут же стихли.
Алета сидела на подоконнике и глядела перед собой круглыми от изумления глазами, и ничего перед собой не видела. Впрочем, там и разглядывать было нечего — стена как стена.
Бал в честь для рождения баронессы закончился далеко за полночь. Гости разъезжались еще долго. Под окнами то и дело слышались крики кучеров, подававших кареты, конюхов, подводивших коней и слуг, бегом подносивших паланкины.
Темненькая, смешливая цаххе, Жиаль, помогла госпоже расшнуровать платье и разобрать на ночь прическу и подала ночную сорочку.
Алета слегка отстранилась. Касание быстрых, ловких рук девушки, которых она раньше не замечала, теперь почему-то были неприятны.
Впрочем, скорее всего, Жиаль ни в чем не виновата. Ей сказали докладывать — она докладывала. Сказали собрать госпожу в дорогу — она и собрала… Скажут — подлить яду в вино — она и подольет. Ее дело такое — служить, а хозяйка ее вовсе не Алета, а Цветочек…
Баронесса Шайро-Туан, формально владея не только этим огромным, богатым дворцом но и всей Кайорой, по факту не имела ничего. Даже права узнать заранее, за кого ее сговорили.
Выходит, за Священного Кесара… Владыку огромной державы, почти равной Империи. Шестидесятипятилетнего старика. Его младший сын был почти вдвое старше Алеты. Да уж, счастье. Как бы и впрямь с такого не тронуться.
…О Фиоле Алета знала довольно много, не смотря на то, что учили ее мало и плохо. В основном тому, "что юной девице потребно" — умению держаться в обществе, танцам, музицированию, немного живописи и чуть-чуть, самым основам домашней бухгалтерии. Только чтобы не путать приглашения на балы и счета из лавок.
Но фиольский язык тут, на самой границе Империи, знали все, хотя никто не учил его специально. Он просто как-то сам ложился на память и воспринимался как второй родной.
А зная язык страны будешь знать и ее народ, обычаи, веру.
Алета не обольщалась по поводу того, что ждет ее в браке со Священным Кесаром. Роль красивой куклы у трона, и то, если она отвоюет эту роль.
Наверняка у старого монарха имеются фаворитки, и как только объявят о свадьбе, они немедленно и наперегонки кинуться засылать служанок к знахаркам за ядом.
Сама она Кесару не нужна. Даже как мать наследника не нужна — наследник у правителя уже есть, и "основной" и "запасной", от реанской принцессы, дамы настолько высокородной, что дальше уже просто некуда.
В постель ее супруг и повелитель, конечно, потянет. Просто, чтобы отметиться, раз уж взял. Ну и убедиться заодно, что девица нетронута. А после… да ее кормить будут противозачаточным на завтрак, обед и ужин. Вперемешку с ядами.
Она не нужна ни Фиолю, ни его правителю. Им нужен анеботум, ее проклятое наследство. Металл, позволяющий отливать портальные зеркала, металл, связывающий этот мир сетью тоннелей. Металл, который нес жизнь, развитие и спасение всем… кроме нее. Кроме баронессы Шайро-Туан, которой, волей Святых Древних, принадлежало 90 % мировых запасов этого самого анеботума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Смешно… Она так богата, что могла бы просто купить себе половину этого самого Фиоля вместе с его Священным Кесаром… если не две трети. И у нее не было ни медной горсти, чтобы… чтобы что — сбежать?
Куда? Большое портальное зеркало стерегут, и накануне визита фиольской миссии ее не подпустят к нему даже на полет стрелы, просто на всякий случай.
Конюшня… В принципе, коня она взять может. На прогулку. Но одну ее никто не отпустит, да и убегать из дома в одной амазонке и сапогах для верховой езды, без гроша в кармане и с такой приметной внешностью, как у нее… Да первый же трактирщик сдаст ее дяде.
И хорошо, если дяде, а не бандитом.
Иначе дело закончится тем же Фиолем, только попадет она туда не зеркалом, как невеста правителя, а в трюме, как "груз" для портового борделя.
Да и куда ей бежать? К кому?
Алета перебирала всех знакомых и начинала понимать, что все же была дурочкой. Все эти годы, пока она слушалась бонны и спорила с портнихой по поводу очередного платья для прогулки, дядя с тетей обкладывали ее, как егеря — лисицу.
Все девушки, которым она наносила визиты, были дочерьми тетиных подруг. Все молодые люди, которым она кружила головы, служили под командованием ее дяди.
У нее не было ни эра собственных денег, ни места, куда можно пойти, ни человека, к которому можно обратиться за помощью или, хотя бы, советом.
Конечно, дядя с его цветочком ничуть не сомневались, что афера с ее браком у них выгорит. Росой Лефара ее можно напоить, как только она ступит на землю Фиоля, не дожидаясь церемонии в Храме, а там… что воля, что неволя…
Постель душила ее мягчайшей периной и шелковыми простынями. На краю постели висели довольно скромные четки из очень крупного, сортового жемчуга. Всего — девятнадцать жемчужин, по числу молитв. Полная луна заглядывала в угол окна, отражаясь в миске с водой.
А что, если?.. Анеботум — лунное серебро, лунная дорога — светлое наследие Святых Древних…
Алета прыгнула сразу двумя ногами на каменный пол, стягивая с руки тяжелое статусное кольцо.
Оно было выполнено не из золота, и даже не из платины — а из анеботума. На этом настоял ее отец, когда понял, что получил во владение.
Она с размаху кинула перстень в воду, отмахнулась от брызг. Получится? Услышит? Вспомнит? Захочет помочь?
И, едва вода в миске слегка потемнела, Алета рванулась к ней всем сердцем, всем отчаянием, с молчаливым криком: "Эшери!.."
Шесть лет назад…
— Глубокий реверанс, только чуть ниже, чем перед императором, — шипела тетя, — глаз не поднимать. Вы поняли? Монтрезы, хоть и бедны, как портовые мыши, а все же герцоги. Руку подаете для поцелуя, только если он соизволит принять. И перчатку снимите, горе! Позорите меня перед титулованной родней. Чем вы слушали преподавателя этикета, хотела бы я знать?!
Они стояли в холле, огромном и пустом и девочка с любопытством оглядывала стены, выложенные мозаикой… которую давно пора было подновить и почистить. Каменный пол был весь в выбоинах, словно здесь водили коней, а высокие двери из мореного дуба потемнели, словно их достали из воды.
Впрочем, Алете скорее понравилось. Старинный замок… Не для жизни, для обороны. Фасад без украшений, узкие окна, похожие не бойницы, массивные решетки. Камень, выщербленный временем — и огненными шарами прежних осад. Одно крыло почти просело и, судя по тому, что в окнах не было света — стояло закрытым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Все это Алета заметила, пока они ехали от портального зала ратуши в наемной карете. В самом замке зеркала не было — у Монтрезов не хватило на него денег…
