караульному заплатили, но надеюсь что не только деньги повлияли на его отношение ко мне. Докурив ещё одну сигаретку мы с ним окончательно познакомились. Старшину звали Кузьмич, точнее Кузьмичёв Иван Иванович. Но прозвище Кузьмич ему нравилось, а потому называть он себя просил именно так.
— Ну будем знакомы дядя Сэм. Блин, хреново звучит. Ты бы погоняло какое заимел.
— Самое козырное погоняло ты уже застолбил. Будем знакомы Кузьмич.
Приятная беседа подошла к концу, а уже через час в камере появилась пара нормальных матрасов, обещанное одеяло и грелка. По старой армейской науке, холодная грелка всегда согревает своим содержимым. Похоже Чарльз и тут постарался, потому как внутри был потрясающий коньяк, к которому не требовалась ни закуска ни запивка. От подобного наполнения душа развернулась радостным алкогольным приступом эйфории. Только кольнула грусть за то что пить приходится из резиновой тары, которая скрадывала часть великолепия данного напитка.
Ночь наступила по сигналу "отбой".
Во сне мне привиделась Мама. Я ведь в суматохе событий ни чего ей не рассказал. Совесть замешанная на алкоголе начала стягивать душу в помятый комочек. Слёзы сами проступили в уголках глаз. Я в какой-то момент осознал что сплю, а потому поклялся себе сразу как выйду связаться с ней. Точнее не так, надо попросить Кузьмича или Чарльза. Надо обязательно позвонить маме.
Утро пришло моментально. Словно только что лёг, а вот уже солнышко пробивается в окошко. По стечению судьбы или задумке архитектора лучи точно светили на нары, не давая спать. Практически сразу новый караульный появился в дверях. Меня проводили в уборную, и в душевую. Потом типичный не вкусный армейский завтрак с возвращением на постой в камеру. Постельные принадлежности не забрали, так же как и грелку. Похоже капитан Иванов с потрохами купил всю гауптвахту.
— Рядовой. Слушай. Мне бы маме позвонить, организуй по братски.
Караульный только слегка кивнул.
Время тянулось как резинка от трусов. Похмелья, к счастью, не случилось. От нечего делать пришлось продолжить вчерашние физические упражнения. Но медитировать да же не пытался. Так протянулось до обеда. Порция съестного оказалась до безобразия маленькая и опять таки безвкусная. К обеду прилагались привезённые с собой книги по информатике. Меж книг оказался мой телефон на котором оставалось всего восемнадцать процентов заряда. Экран красовался символами пропущенных звонков. Звонили только Чарльз и мама. Совесть опять заставила душу сжаться.
— Алло. Мама! Со мной всё в порядке!
Беседа с плачущей мамой высушила оставшийся заряд батареи подчистую. Главное в итоге она успокоилась, а вместе с ней успокоилась моя совесть. Как же приятно оказалось вновь услышать её голос. Из разговора удалось почерпнуть много нового. Начиная с того что под тотальную мобилизацию попали практически все, но уже на третий день многие вернулись. Нарушения подобного призыва всколыхнули общественность, а потому в рядах армии остались только кому не повезло. То есть мне просто не повезло…
Ужина для меня не принесли, но его заменила очередная порция из грелки. Книги же я пообещал себе открыть только завтра.
Приятное тепло охватившее тело заставило с лёгкостью задремать. Сон на этот раз не отличался сюжетом. Это были обрывки воспоминаний весёлой юности. Снились девушки с которыми просто общались, снились моменты когда удавалось не просто пообщаться, то есть эротически порнографические сцены. В один из моментов я осознал наличие слепящего света из окна с диким стояком под одеялом.
Лёжа на нарах я начал усиленно качать пресс, именно за этим занятием меня застал Кузьмич.
— Зарядка по утрам полезна! На моцион пойдёшь?
Уговаривать ему не пришлось. Но сегодня меня порадовал не только приход Кузьмича, но и завтрак. Еда была впервые с моего попадания сюда вкусной!
— Сегодня ждём приезд проверяющей комиссии, так что придётся вынести всё лишнее. Не обессудь.
В камере осталось только одеяло и книги. Кузьмич не хотел неприятностей, в принципе, как и я.
Как оказалось комиссия припёрлась по мою душу. Лейтенантский папаша узнал об тяжёлом ранении сына надавил на кого то сверху, в результате в воинскую часть заявилась делегация. По времени около обеда первым местом визита проверки стала гауптвахта. В мою комнату смирения припёрлись непонятный полковник с майором. Они смотрели на меня, я же стоял по стойке смирно. Наконец майор не выдержал и произнёс.
— Рядовой. За что получили наказание?
Два начальника решили начать разговор с тупого наезда.
— Ссылаюсь на пятьдесят первую статью конституции. Отвечать на подобные вопросы не намерен.
У полковника аж желваки на висках заиграли. Но продолжил всё таки майор.
— Умным значит себя считаешь! Вот мы тебя и отправим в Индию, местное население от портальных тварей защищать!
От подобного заявления меня пробрал дикий приступ смеха. Майор слегка оторопел от подобного, не такой реакции он ожидал. Полковник подняв брови заявил.
— Чего смешного? Боец!
— Вы смешные. Хоть бы личное дело посмотрели прежде чем заявляться с подобными угрозами.
Глава 4. Стопкадр
Полковник укоризненно взглянул на майора. Тот пожав плечами доложил.
— Родился в обычной семье. Родители ни кто. Отслужил как все. Потом был простым милиционером, после кризиса "П" свалил из органов по болезни. Типичный трус испугавшийся монстров.
Я слушал характеристику и понимал их невежество.
— Самуил. Не пытайтесь косить под больного!
— Товарищ полковник. И в мыслях не думал.
В этот момент в камеру вошёл Чарльз. Он вытянулся по стойке смирно и доложился.
— Капитан Иванов прибыл по вашему приказанию.
— Вольно капитан. Данный боец приписан к вашему отряду?
— Так точно!
— Подготовьте документы на его перевод во внутренние войска сектора "Ж", в штрафную роту.
— Есть товарищ полковник.
— Свободен!
Очень скоро в камере я остался опять один и смог погрузится в размышления. То что меня бросят на передний фланг борьбы с тварями это явно месть, меня хотели этим напугать, сломить или просто убить. Вот только майор ошибся, моё личное дело явно не только устарело, но и сильно подчищено, иначе бы он не стал называть меня трусом.
Книги скрасили несколько оставшихся дней заключения. Еда снова была съедобной но не более. Кузьмич или Чарльз более ко мне не заглядывали, что вызывало некий информационный голод.
Возвращение в расположение стало первым лучиком облегчения, правда не таким ярким как я думал. Те с кем я в начале недели бежал лейтенантскую десятку старались не пересекаться со мной взглядом. Да же Дмитрий не заговорил при встрече, что стало неожиданностью.
Напряжение висевшее в воздухе смогла встрепенусь команда поданная Ивановым.
— Стройся!
Отделение построилось и Чарльз начал раздавать задачи.
— Значит так! После обеда
