подушкой. Словно чистенькая тюремная камера.
— «Заслужи?» — громко усмехнулась Элис, оглядев этот мрак, — Да кто вы такие, а? Пошли в задницу, придурки!
Она легла обратно на кровать. Так как с потолка ярко светили лампы, пришлось повернуться на бок. Но взгляд вперился в надпись. Девушка поморщилась от раздражения.
— Гондоны…
Замолкла и стала вслушиваться, но не услышала ни звука. Тишина такая, словно за стенами вообще ничего нет. Вакуум. Ухо уловило лишь собственное дыхание, биение сердца и больше ничего. Элис вздохнула и прикрыла глаза, решив, что стоит поспать, чтоб убить время.
Три часа в воспитательной комнате.
— Эй, вы там! Откройте! Я в туалет хочу! Я не собираюсь ходить в этот убогий унитаз! Эй! Вы там оглохли все?! Сволочи! Вы права не имеете!
Тишина.
— Да чтоб вас…
Через час через выемку двери сунули поднос с едой. Постная каша и вода. Элис от удивления и возмущения потеряла дар речи. Выпила воды, чтоб утолить жажду, а к каше даже не притронулась.
Пять часов в воспитательной комнате.
Она, лежа на кровати, безэмоционально разглядывает ногти, думая, в какой цвет их выкрасить. В животе еле слышно урчит от голода.
— Черт. Садисты, — вяло шепчет она, продолжая лежать, как тряпичная кукла, — Разве можно так с людьми обращаться?.. Это же преступление. Самое настоящее.
Восемь часов в воспитательной комнате.
Снова открывается дверца, оттуда скатывается полуторалитровая бутылка воды. Элис в ярости пинает по двери.
— Эй, вы! Откройте! Суки! Ненавижу вас! Убила бы всех! Сраные садисты! Психопаты! Это мы-то сложные?! Да знали бы люди, как вы с нами обращаетесь! Уроды ебучие! Да я на вас на всех в суд подам! Даже не думайте, что сможете так легко отделаться! Твари! ТВАРИ! Эй! Я знаю, что вы слышите меня, скоты!
Десять часов.
— Я умру здесь… Я умру здесь от голода… Они и правда решили убить меня?.. Наверно, мать приказала им. Конечно, она…
Тринадцать часов.
— Я заслужила?.. Возможно. Немного. Но… Черт… Что я несу?.. Да нихуя я не заслужила. Чертова надпись! Это мать написала ее. Решила посмеяться надо мной. Дура! Лицемерка. А я… Нет, я не заслужила. Нет. Гадина. Собственную дочь! Как ты могла? Почему? За что? Почему хоть чуть-чуть… Не любишь меня?.. Исчезни! Знать тебя не хочу, стерва!
Семнадцать часов.
Лежит в кровати и плачет.
— Прости меня, мама. Я не буду так больше. Я хочу домой. Обещаю, я буду хорошей. Только отпустите меня. Я не хочу умирать тут. Пожалуйста. Кто-нибудь. Умоляю… Я заслужу. Я все сделаю.
Двадцать часов.
— Я хочу спать. Я… мама, это же я. Твоя дочь, помнишь?.. Я хочу спать. Черт. Как же… И есть… Это они. Что-то вкололи мне. Вкололи?.. Нет. Они хорошие. Это я заслужила. Заслужила. Мама не стала бы причинять мне боль просто так. Я виновата. Мамочка… Вкололи мне. Они… Мама даже не знает. Пусть заберет меня. Мама, забери меня. Я хочу домой.
Двадцать четыре часа.
Два санитара вошли в комнату. Подняли тело спящей Элис с кровати. Положили на носилки. Понесли в женское общежитие, пройдя через двор. Сейчас все были на учебе, поэтому он пустовал. Но даже если бы и нет… Студенты давно привыкли к этому. Да и такой наглядный пример был гораздо внушительнее многочасовой воспитательной лекции. Эта мера была в разы действеннее. Побывав в воспитательной комнате раз, студенты в корне меняли свое поведение и становились шелковыми.
Крамер принесли в ее комнату и положили на кровать. Один из санитаров сделал ей внутривенную инъекцию.
Проснулась Элис спустя несколько часов. С трудом разлепила глаза и огляделась. Осознала, что находится в своей комнате. Взглянула на часы. Время шло к ужину.
Еще час провалявшись в кровати, все же встала. Подошла к зеркалу и оглядела отражение. Расстроенно сморщилась. Вид ее совершенно не порадовал. Нужно было срочно принимать меры, пока никто не увидел. Поэтому она спешно собралась и направилась в ванную, прикрывая лицо рукой. Проторчала там часа два, приведя себя в полный порядок. Вернулась и скинула халат, чтоб посмотреть, все ли она сделала. На теле не осталось ни одного лишнего волоска. Кожа стала мягкой, чистой и гладкой. Все-таки дома комфортнее следить за собой. Там он всегда ходила на эпиляцию в салон, еще и на различные массажи. Тут такого не видать, как собственных ушей. Вот и приходится выкручиваться другими способами.
Живо нанесла макияж и, довольно улыбнувшись своему отражению, пошла одеваться. На сей раз надела белые брючки и белую рубашку, чтоб показать, что она хорошая девочка. Разгладила волосы утюжком и улыбнулась. Ну вот, теперь точно не вульгарно. Должны поверить.
И вроде бы она сутки ничего толком не ела и не пила, но голода особо не ощущала. Да и чувствовала себя на удивление хорошо. Даже позитивно. Ни усталости, ни вялости. Вообще ничего такого.
Спустя еще минут пятнадцать раздался звонок на ужин. Элис выдохнула и гордо направилась в столовую. Вот что-что, а опускать голову в присутствии одногруппников она точно не собиралась. Пусть эти предатели и трусы не думают, что ее можно так легко сломить. Вот еще!
Но, едва Крамер вошла в столовую, повисла тишина. Все уставились на нее.
Она на секунду растерялась, но взяла себя в руки. Расправила плечи и пошла к своему месту.
— Психичка, — шепотом послышалось рядом.
— Сумасшедшая, — фыркнул кто-то позади.
— Дурная, — брякнули чуть громче.
Все смотрели на нее со странными ухмылками. Так, словно не обзывают, а хвалят?..
— Красотка, — сказал кто-то довольно громко.
— Тишина! — тут же пробасил официант.
Все замолкли. Элис рвано выдохнула и опустилась на стул. Место напротив пустовало. Крамер принялась за еду.
Минут через пять в столовую приперся лохматый и сонный Джексон. Снова в своем феерическом прикиде: тельняшке и красных шортах.
— Псих, — послышалось рядом. Элис подняла гневный взгляд. Но увидела, что обзывающий смотрел вовсе не на нее. Он, так же ухмыляясь, пялился на Дамиана.
— Отъебись, — хрипнул тот. Шумно плюхнулся на свое место. Потер пальцами сонные глаза, облокотившись о стол.
— Пси-их, — повторил тот парень, чересчур довольно.
— Я тебе сейчас стулом по башке тресну, — сонно растягивая слова, пробубнил шатен и зевнул во весь рот. А потом как ни в чем не бывало улегся на столе.
Тот парень хихикнул и перевел взгляд на Элис. Она нахмурилась.
— Я видел через окно, как тебя несли в общагу, — лыбясь, сказал парень.
— И что? За внимательность тебя похвалить? — съязвила она.
Парень в очередной раз хихикнул.
— Мы все думали, что ты сломаешься. Кто-то говорил, что вообще на
